Альбом страсти Пикассо - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Тарасевич cтр.№ 24

«И потом, эта девчонка сама во всем виновата, – угрюмо думала Лена, стараясь унять бьющую тело дрожь. – Нет, все пропало. Точно, меня заподозрят. Я себя выдам, и…»

– … говорят, ей перерезали горло, – донесся чей-то голос справа. – Чик – и все…

Лена рывком вскочила с дивана и закричала:

– Да что вы такое говорите?! Кому перерезали горло? Никакого горла не было!

* * *

В глубинах океана хорошо.

Правда, немного шумит в ушах, и света, кажется, уже почти нет.

Не важно.

Просто есть океан, глубокий, и можно покачиваться в упругих потоках, отдаваться им целиком и полностью, растворяться в соленой воде.

И…

Сначала появляется звук.

Дребезжащий, противный. Так звонит мобильный телефон.

Мобильный те…

Невозможно, невыносимо!

Как будто бы чья-то безжалостная рука выдергивает из безопасного тихого океана. И весь мир с его болью и уродством обрушивается на бедное тело и одновременно начинает рвать его на части.

Тошнота и головная боль оглушают. Руки, ноги, веки, грудь – да буквально все налито свинцовой тяжестью. Света слишком много, яркого, убивающего.

– Кажется, я вошел в дом, включил свет, сделал пару шагов по прихожей до колонны. Удар. Больше ничего не помню, – прошептал Вадим распухшими губами. Во рту явственно ощущался соленый привкус крови.

С большим трудом оторвав руку от пола, он ощупал голову – затылок был весь липкий, но кости, кажется, целы.

Ах да, мобила все еще разрывается.

На экране телефона высветилось: «Андрей Ермолович».

– Слушай, тут такие дела, мне по башке дали, – не здороваясь, простонал дизайнер. – Я, похоже, отключился. Наверное, квартиру обчистили, я еще не смотрел, что тут к чему. Сейчас оклемаюсь немного и буду милицию вызывать. Обидно только, что я нападавших не рассмотрел. И ведь понимал – что-то не в порядке, раз дверь открыта. Вошел в прихожую, увидел – все шкафы распахнуты, потом сразу удар… Как там моя сестра? Мне, наверное, за руль пока не стоит, тошнит, голова болит. Очень похоже на сотрясение мозга. Ты Танюху можешь ко мне привезти? Андрей! Ты меня слышишь? Ты Таню можешь ко мне привезти?

Вместо ответа в трубке была тишина.

– Наверное, у меня еще и мобила разбилась, – пробормотал Вадим, с трудом приподнимаясь с пола. – Андрей, не слышно меня? Я с другого аппарата сейчас тебя наберу…

Париж, 1953 год, Долорес Гонсалес

– Это тебе. Примерь побыстрее!

Долорес взяла из рук Пабло коробку, открыла ее и невольно улыбнулась.

Любимый, как всегда, шутит. Испытывает терпение, проверяет на прочность.

Платье, которое он принес, ужасно. Должно быть, нелепое одеяние куплено на блошином рынке за пару франков, а до этого многие годы пылилось в сундуке какой-нибудь чопорной монашки.

Длинное, выгоревше-черное, унылое, широкое – примерять такое платье не хочется совершенно.

Но это же Пабло… С ним проще согласиться, чем спорить! Если любовник начнет ворчать – то это надолго. К тому же Пикассо часто делает какие-то дурацкие выводы после не менее дурацких розыгрышей. Однажды он подарил своей доброй знакомой отвратительное ожерелье из грубых кусочков черной керамики. Она, разумеется, не стала носить такое дешевое нелепое украшение. И Пабло отказал ей от дома, заявив, что женщина ищет от общения с ним только выгоды. И что если бы она на самом деле принимала его самого и его картины – то ценила бы любой подарок. Никто из друзей не решился защищать бедняжку перед Пикассо, в тот день Пабло был зол до невозможности. Но за спиной художника все только и говорили о том, что Пикассо не прав и с годами становится все более злым, сумасбродным и невыносимым.

– Отличное платье, – произнесла Долорес, каждой клеточкой своего тела ощущая пристальный изучающий взгляд Пикассо. – Я надену его прямо сейчас и буду носить с удовольствием! Большое спасибо за подарок! Как же я рада видеть тебя!

Она и правда, несмотря на странный презент любовника, была очень рада.

Ведь последние годы Пикассо живет с Франсуазой и детьми на вилле в пригороде Парижа. Хорошо, если он приезжает в гости раз в две-три недели; порой и месяц-полтора проходит между свиданиями. Франсуаза уверена, что муж едет в Париж для того, чтобы пообщаться с дочерью от Марии-Терезы. Пикассо – хороший отец, он действительно всегда заглядывает к Майе. Только ненадолго. А потом водитель Марсель привозит его сюда, на Елисейские Поля. И все исчезает: работа, дела, время и пространство. Пабло приносит с собой счастье. С Пикассо можно делать все, что угодно – разглядывать облака, заниматься любовью или болтать. С ним можно вообще ничего не делать – лежать, обнявшись, в спальне, не произнося ни слова. Одно только лишь его присутствие дарит радость. Настолько светлую, бесконечно огромную. И никто в целом свете не может подарить больше такой радости. «После Пикассо – только бог! – кричала, обезумев, Дора Маар на одной из выставок Пабло. – Я ни с кем не могу быть близка после него. Невозможно жить после него, невозможно дышать! Другие мужчины кажутся такими мелкими и ничтожными! Эй, девушки, держитесь подальше от Пикассо! Только так можно спастись от этого демона!» Брошенная, доведенная до сумасшедшего дома любовница оказалась права. Сравнивать Пикассо с другими мужчинами действительно просто глупо, это стало ясно после первой же измены, рожденной отчаянной болью и истошной любовью…

Желание изменить Пикассо возникало у Долорес постоянно. Он мог надолго исчезнуть, не звонить, говорить гадости. Он мог жениться, сообщив об этом так же спокойно, как обсуждают погоду; мог рассказать о времени, проведенном в спальне другой женщины. Тогда весь мир становился душной обжигающей болью. И хотелось вырваться из этого ада, и доказать – себе, Пабло: может быть и другая жизнь, и другое счастье, простое, обычное. Но только никогда губы и руки случайных любовников не доставляли ни радости, ни сладкого забытья. Их хотелось поскорее забыть, смыть те раздражающие прикосновения – и с тела, и из памяти. Измены не приносили совершенно никакого облегчения, только глубже становилась тоска. Зачем же заниматься тем, что причиняет новые страдания? Пабло и так прекрасно справляется с этой задачей…

Не понять, почему стареющий вечно раздраженный Пикассо настолько нужен.

Ведь уже давно вроде есть все для жизни без него: репутация хорошего художника, большие доходы, собственная мастерская. Помощь Пикассо, полученная много лет назад, была только площадкой, с которой получилось идти вперед, идти своим путем. Только вот двигаться хоть куда-нибудь без Пабло все равно отчаянно не получается.

Любовь?..

Уже давно даже мысленно Долорес не называла свои чувства к Пикассо любовью.

Возможно, их уместно было так назвать в первые годы после знакомства, когда еще в ее душе цвели наивные мечты, когда Пабло таял от нежности и умиления. А потом отношения с известным художником стали темной вязкой болью. От которой хотелось очиститься, без которой было невозможно жить…