Мое сердце - читать онлайн книгу. Автор: Бертрис Смолл cтр.№ 38

— О да, мадам, очень! Мне бы хотелось научиться играть еще и на спинете, хотя я и не надеюсь подняться в этом умении до ваших высот, ваше величество.

Королева улыбнулась. Девочка быстро соображала, несмотря на свою вызывающую красоту. Это хорошо, она может оказаться хорошим приобретением для лорда Саутвуда.

— Значит, говоришь, у меня хорошо получается на спинете… В этот момент вернулся лорд Дадли, принесший маленький букетик из бледно-розовых цветов шиповника, маргариток и нескольких веточек лаванды.

— Это лучшее, что я смог найти, Бесс, и то мне пришлось облазить в темноте все окрестности лагеря в их поисках!

Королева сняла с рукава золотую ленту и обвязала ею букет. Затем, забрав его из рук графа Лестерского, вручила его Эйнджел.

— Держи, дитя, хотя твоя собственная красота затмевает эти цветы. Ну и где этот чертов капеллан?

— Здесь, мадам! — Церковник выступил вперед.

— Я желаю, чтобы лорд Саутвуд и его невеста были обвенчаны здесь и сейчас, — заявила королева. — Отменяю все запреты.

— Слушаюсь, мадам, — пришел смиренный ответ. — Могу я узнать имена жениха и невесты?

— Роберт Джеффри Джеймс Генри Саутвуд, — сказала королева с улыбкой. — Один из множества моих крестников, да и лорда Дадли тоже. Мне уже трудно вспомнить, сколько лет назад его крестили, но крестила его я.

Робин улыбнулся.

— Вы неподражаемы, мадам, — сказал он. Королева фыркнула и повернулась к невесте:

— Каково твое полное имя, дитя?

— Эйнджел Аврора Элизабет, мадам. Как мне рассказывали, бабушка настояла, чтобы меня назвали Эйнджел. Ей казалось, что я похожа на ангелочка. Аврора — это желание моей матушки, ведь я родилась на рассвете [6] , а Элизабет — в честь вашего величества [7] .

— Тебя назвали в мою честь?

— Так, помнится, мне рассказывали, мадам. Королева кивнула, довольная, и затем сказала:

— Хорошо, отец, давайте начнем.

Что за забавное место для венчания, подумала Велвет, наблюдая за церемонией. Они стоят в середине шатра генерал-лейтенанта, на том месте, где завтра, может быть, разразится сражение. Испуганные слуги оттащили в сторону стол, за которым до этого ужинали королева и Дадли. Теперь он стоял у одной из стенок шатра. Раскачивающаяся под потолком лампа заставляет метаться по шатру причудливые золотистые тени. Поспешно вызванный церковник облачен просто, без парадных одежд. Невеста стоит в единственном приличном платье, которое у нее есть, стиснув поспешно собранный неизвестно где букет. Слава Богу, что Эйнджел хотя бы переоделась, прежде чем предстать перед королевой, подумала Велвет.

Платье и вправду было красивым, и Велвет сейчас радовалась тому порыву, который подтолкнул ее проявить щедрость и поделиться своим гардеробом с Бесс и Эйнджел. Бонни подогнала платье, и оно прекрасно сидело на Эйнджел. Нижняя юбка обшита узкими полосами бирюзового и золотого цвета, лиф расшит жемчугом и крошечными гранеными бусинками, рукава затканы шелковыми бантами. Никто, кроме Велвет, не знал, что под платьем чулки в нескольких местах на скорую руку заштопаны, а туфельки проносились. Перед самым началом службы она додумалась распустить длинные белокурые волосы Эйнджел, и они свободно вились почти до талии, как мерцающая вуаль. Эйнджел, бесспорно, была очаровательной невестой.

— Я провозглашаю вас мужем и женой, — произнес наконец королевский капеллан.

Какое-то время при всеобщем молчании Риберт Саутвуд смотрел сверху вниз в сияющее лицо Эйнджел, потом, улыбнувшись, поцеловал ее в губы нежно и коротко. После этого Эйнджел целовали лорд Дадли, королева, лорд Гордон. Она раскраснелась, как роза. Велвет крепко обняла ее и прошептала:

— Я так рада, что мы теперь сестры, дорогая Эйнджел! Королевские слуги засуетились, обнося всех кубками сладкой мальвазии и тонкими сахарными вафлями.

— Бедная та свадьба, которая не может предложить своим гостям хорошего кубка вина, — сказала королева.

— Это я бедная невеста, — проговорила Эйнджел, но тут же улыбнулась, посмотрев на кольцо своего мужа с фамильным крестом Саутвудов, который теперь был у нее на пальце. Когда священник спросил о кольцах, они вдруг вспомнили, что колец-то у них нет. Робин снял с пальца свое собственное кольцо, чтобы использовать его в качестве обручального. Потом, пообещал он, она получит настоящее.

— Нет, дитя, ты должна получить приличествующее случаю приданое. И так как все эти годы ты находилась под королевской опекой, то на мне и лежит обязанность сделать все как надо. За каждый год из тех тринадцати лет, что ты провела под моей заботой и опекой, ты получишь по сотне золотых и в дополнение еще две сотни золотых как мой свадебный подарок тебе. И наконец, моя дорогая леди Саутвуд, — тут королева невольно улыбнулась при виде моментального отсвета радости, пробежавшего по лицу Эйнджел, — я дарю вам это ожерелье. — Королева подняла руки и сняла со своей шеи небольшое, необычайно изящное ожерелье из бледно-розовых алмазов, оправленных в золото.

— Это тебе, дитя, — сказала она и, повернувшись к Эйнджел, застегнула его на шее онемевшей от удивления девушки.

Эйнджел схватилась за пылающие щеки, затем одна ее рука опустилась вниз, чтобы ощупать ожерелье.

— Мадам… Мадам… — заикалась она, чувствуя себя полной дурочкой от невозможности выговорить слова благодарности. Никто никогда в ее жизни не был так добр к ней. Никогда! Королева, протянув руку, потрепала ее по щеке и, подняв кубок, сказала:

— Когда-то очень давно я так же поднимала свой кубок в честь Джеффри Саутвуда по случаю его женитьбы на Скай О'Малли. Насколько помню, я и ту свадьбу устраивала тоже! Похоже, это становится одной из моих королевских привычек — присутствовать на свадьбах Саутвудов. Ну, дай Бог вам многих лет жизни и много детей. Благослови вас Господь, мои дорогие! — С этими словами она опорожнила кубок, ее примеру последовали и другие.

Вскоре после этого королева отбыла в Ардерн-Холл, а молодые люди вернулись в «Мермейд». В этот раз Робин настоял, чтобы Эйнджел ехала с ним верхом, сидя впереди него, так что Велвет осталась в карете одна.

Луна была на ущербе, но небо, усеянное мириадами звезд, было светлым. Алекс предусмотрительно уехал вперед, оставив молодоженов наедине.

Робин Саутвуд не мог даже припомнить, когда он был так счастлив. Всю жизнь он прожил в довольстве и роскоши, но женитьба на этом прелестном существе, уютно устроившемся у него в руках, значила для него больше, чем все, что он имел когда-либо. Он чувствовал, как она слегка дрожит, прижавшись к нему, и его очень огорчало, что она напугана. Он знал, чего она боится, но не хотел говорить об этом, чтобы не смущать ее. Он решил отвлечь ее: