Корпорация "Винтерленд" - читать онлайн книгу. Автор: Алан Глинн cтр.№ 72

— Еще раз здравствуйте.

— Простите, Джина?

— Да. Надеюсь, я… не помешала.

— Нет. Итак, — она прочищает горло, — чем обязана? Чем я могу помочь?

— Я бы хотела с вами встретиться, если возможно. И чем скорее, тем лучше. Мне нужно кое-что у вас спросить. Это важно. Я понимаю, что сейчас не…

— Что вы хотите спросить?

Джина прикрывает глаза:

— Знаю, это может показаться бредом сумасшедшего, но я не верю, что мой брат стал жертвой несчастного случая. Хочу узнать, не чувствуете ли вы чего-нибудь… подобного. В отношении смерти вашего мужа — Она открывает глаза, переводит взгляд на пол и ждет.

Проходит десять секунд, а может, пятнадцать — сложно сказать. Потом Клер Флинн медленно, шепотом выдыхает:

— Боже!

Джина ждет продолжения, но напрасно. В итоге ей самой приходится продолжить:

— Клер?

— Д-д-да.

И Мы можем увидеться?

— Д-д-да.

— Сейчас? — Еще одна длинная пауза. — Может, сегодня в удобное для вас время?

— Хорошо. Сегодня. Мне нужно… мм…

— Ничего страшного. Когда получится.

— В три тридцать, в четыре? Здесь?

— Да. А…

— Эшлиф-драйв, сорок семь. Сэндимаунт.

Джина собирается что-то добавить, но Клер уже повесила трубку.

Ближе к полудню Джина выходит на улицу за ранним выпуском «Ивнинг геральд». По пути обратно она забредает в Блэкрок-парк, садится на скамеечку у пруда, просматривает газету. Ничего нового, кроме того, что второй мужчина, лежащий в реанимации, — имя они до сих пор не раскрывают — оказался владельцем склада, где произошла резня.

Джине и этого достаточно.

С другой стороны, его состояние по-прежнему остается критическим, хотя что именно означает данная формулировка, Джине невдомек. Надо бы выяснить. Хотя бы позвонить в больницу и спросить. Надо бы. Да только что-то ее удерживает. Кошмарное чувство вины.

Она уставилась на пруд.

Не будь ее, Марк не лежал бы сейчас в реанимации на волосок от смерти. Поэтому, наверное, меньше всего ему хочется видеть ее.

И разве можно его в этом винить?

Джина откладывает газету.

Через некоторое время она достает два мобильных. Просто чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Роется в них. В телефоне Фитца на Пэдди Нортона указаны три номера. А в телефоне Марка есть ее мобильный. Но больше ничего узнаваемого или полезного. Через несколько минут она встает, проходит мимо пруда и осторожно роняет туда телефон Фитца. Иначе его найдут, обнаружат. Теперь же вроде умеют…

По поводу второго телефона она решает: вдруг есть хоть малюсенькая надежда вернуть его владельцу? Пусть лучше полежит.

Вернувшись к подруге, Джина под давлением Софи впихивает в себя что-то, кроме черного кофе. Она съедает пол-апельсина, яйцо всмятку и тост.

Потом включает радио и слушает часовые новости. Почему-то с каждой минутой ощущение отрыва от реальности растет. Несмотря на то что два основных сюжета выпуска подаются строго отдельно, Джина чувствует, что в чем-то самом важном они связаны. И потом, в поезде до Сэндимаунта, ей приходит в голову, что эти ощущения страшно напоминают хрестоматийные симптомы паранойи. Ты видишь логику, не замечаемую другими, интерпретируешь новости, подлаживаешь их под себя. И они начинают пересекаться с твоими личными обстоятельствами и горестями.

Но теперь ей наплевать. После вчерашнего вечера ей хоть кол на голове теши. Она знает, что делает. И потом, она ведь не одна. Такое ощущение, что Клер Флинн тоже о чем-то догадывается.

На въезде в ворота дома престарелых «Гленальба» Болджер вдруг вспоминает, что больше трех лет не приезжал сюда. Отца он, конечно, видел — дома у Уны. Сестра живет в Брее и забирает его на Рождество, на дни рождения и тому подобные праздники. Ларри обитает в Фоксроке: оттуда и дальше, и состояние у отца уже такое аховое, что… Да что там говорить. Он никогда не видел в этом смысла.

К тому же они со стариком не очень ладили. Ларри всегда был на вторых ролях. В политику он тоже пришел вторым. После смерти Фрэнка старик конкретно надавил на него, потом тренировал, отформовывал. И Ларри не ударил в грязь лицом. Он оказался молодцом, но напряжение никуда не делось. Он обижался на отца, потому что тот подчинил его своей воле, а отец так и не смог простить его, что он не Фрэнк. К моменту, когда Ларри вошел в кабинет министров, влияние отца внутри партии уже давно угасло, как и его интерес к политике. Причем до такой степени, что Ларри чувствует: отцу его успехи безразличны.

И снова обижается. А это уже совсем нелепо: помимо всего прочего, отец угодил в лапы какой-то поразительной формы маразма. Не совсем Альцгеймер, но и ничего такого, что врачи могли бы обозвать по-человечески. Он витает между собой и отсутствием себя. То он все тот же едкий старикан, готовый в любой момент поставить тебя на место, а то развалится в кресле и бессмысленно таращится в стену. А хуже, если на тебя. И в воздухе между вами — кошмарные десятилетия невысказанного и невообразимого.

На улице Болджера приветствует директор заведения миссис Каррен, суровая матрона лет пятидесяти пяти. Поднимаясь на крыльцо, они обмениваются парочкой слов. Первое, что замечает Болджер, войдя в помещение, — это запах: гремучая смесь постоянно включенного отопления, кухни, ковровых покрытий и — как ни крути — старости.

Миссис Каррен проводит его по коридору в гостиную. Это большая комната с дюжиной диванов и кресел расставленных в свободном порядке. Здесь есть камин телевизор на высокой полке и отдельная зона с четырьмя карточными столами.

Миссис Каррен указывает Болджеру на кресло в дальней части комнаты.

Старик сидит в одиночестве лицом к окну, выходящему на холмистую лужайку и на такие же холмистые окрестности.

Миссис Каррен, которая до этого премило беседовала, делает неожиданный финт ушами:

— Должна предупредить вас… Лайам в последнее время пребывает в очень… мм… изолированном состоянии. Он хорошо себя чувствует и вроде бы весьма спокоен, но он совсем ушел в себя.

Молчаливой гримасой Болджер дает понять, что услышал ее.

Он пробирается сквозь лабиринт диванов, половина из которых занята. Здоровается со стариками, не будучи уверен, что его замечают. Не как известного политика, а в принципе. Когда он подходит к окну, отец поднимает глаза и кивает ему, как бы говоря: «Привет». Делает он это так, как будто они не виделись ну, скажем, полчаса.

Лайаму Болджеру скоро восемьдесят, и он вдруг начал выглядеть на свой возраст. Он, как обычно, в костюме, при галстуке, но сегодня заметно, что старый костюм ему велик. В нем он выглядит маленьким, скукоженным, даже по сравнению с их последней встречей, которая была… когда там… два-три месяца назад? У Уны. На дне рождения.