Грехи людские - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Пембертон cтр.№ 67

– Ну а Элизабет? – заинтересованно спросил Алистер. – Она что ему ответила?

– Мне казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Побледнела и стояла как громом пораженная. Сказала ему, что им не о чем разговаривать и нечего обсуждать.

– В таком случае, что бы между ними ни произошло, все уже кончено, – сказал Алистер и сделал жест, означающий, что лучше об этом забыть. Он с удовольствием посмотрел на зрелое, роскошное, с широкими бедрами тело Элен.

Они лежали в постели в ее квартире в Цзюлуне. Том взял Джереми и Дженнифер в зоопарк (это было на следующий день после праздника Джереми), и Элен позволила детям переночевать у Тома.

Она покачала головой:

– Нет.

Элен великолепно чувствовала себя в его объятиях.

– Слышал бы ты, сколько страсти было в их голосах, видел бы ты огонь в их глазах! Было ясно, что вопреки словам они вовсе не намерены расставаться.

Алистер гладил ее шею и плечи, потом дотронулся до груди Элен и с удовольствием потрогал ее соски.

– Он настоящий подонок! – щелкнув языком, произнес Алистер. – Не понимаю, почему он так тебя интересует?

– Мне он симпатичен. – Она чуть повернулась, чтобы ему было удобнее ласкать ее грудь. Элен любила нежные, неторопливые руки Алистера. – Мне нравится, что ему наплевать на так называемое общественное мнение, что ему совершенно все равно, что скажут, что подумают о нем люди. Мне правится и то, что он берет с собой подружку-малайку туда, куда остальные приходят только с белыми женщинами. В нем чувствуются необычность, простота и прямолинейность, он не слишком-то считается с требованиями хорошего тона.

– Подумать только! – Алистер уселся на постели и с ужасом уставился на нее. – Может, тебе хотелось бы, чтобы и я вел себя точно так же? Оставляя дома жену, шлялся бы повсюду с разными шлюхами? И так врезал по очередному Джако Латимеру, чтобы дух из него вон? И чтобы просаживал десятки тысяч на ипподроме? И чтобы колесил повсюду в такой же чертовой «лагонде»? И вообще вел себя так, будто я хозяин всего этого острова?!

Элен обвила его руками за шею и нежно привлекла к себе.

– Конечно, нет, какой ты глупый! – мягко сказала она. – Ты мне нравишься таким, какой ты есть.

Его голубые глаза потемнели. Она сказала «нравишься», а не «люблю». И он произнес чуть грубовато:

– Этот человек – отъявленный негодяй! Он думает только о себе, на остальных ему наплевать!

– Думаю, что ты не прав, – сказала Элен, обнимая его. Ее густые волосы волной лежали на подушке, большая грудь была похожа на крупные созревшие экзотические фрукты. Алистер склонился над ней, и Элен поощрительно улыбнулась. – Ему вовсе не наплевать на Элизабет, это я знаю наверняка. Он говорил о каком-то преподавателе, которого для нее раздобыл. Преподаватель по классу фортепиано...

Но Алистер ничего не слышал. Он уже вошел в нее, а его руки крепко обхватили ее ягодицы.

– О Боже... – простонал он, испытывая невыразимое блаженство. – О Боже, как я люблю тебя, Элен! Господи, как люблю...

И на этот раз Элизабет загнала свой «бьюик» в их гараж на две машины, остановившись возле «райли» мужа. Ее руки дрожали, когда она выпустила руль. Черт бы его побрал! Проклятие! Как вообще он посмел скомпрометировать ее перед Элен и Жюльенной! А сколько там еще было слуг, да и детей...

Под стеклоочистителем была засунута бумажка, но Элизабет даже не удосужилась вытащить ее: мало ли что могли придумать дети. Слуга придет мыть автомобиль и уберет.

Она прошла в дом, отчетливо сознавая, что именно ей нужно делать. Ей вообще не следовало соглашаться на поездку в Гонконг, не нужно было прерывать занятия музыкой. Сейчас ей уже двадцать пять, черт возьми, целых двадцать пять! Для исполнителя это уже много. Если она и вправду хочет быть пианисткой международного класса, нельзя терять времени. Ей уже удалось завоевать две важные награды, благодаря которым она и оказалась на сцене, там, где всегда мечтала находиться. Но эти две награды не смогли упрочить ее репутацию. Поэтому она не получала предложений известных импресарио возвратиться в Англию и отправиться на гастроли. Вдали от родины она оказалась забыта. Чтобы не дать себе погибнуть – и спасти свой брак, – Элизабет во что бы то ни стало надо завоевать еще одну награду на каком-нибудь конкурсе, чтобы ее возвращение стало триумфом.

– Привет, любимая! Ну как, хорошо повеселилась? – спросил Адам, направляясь к ней и набивая табаком трубку.

– Да... Нет... – ответила она. Элизабет была не на шутку удручена.

Адам рассмеялся и обнял ее за плечи.

– Так все-таки – да или нет?

Она через силу улыбнулась.

– Ну, ты же отлично знаешь, что такое детские праздники и как там можно повеселиться. Шум стоял такой, что у меня голова раскалывалась.

– Зато здесь у нас царила гробовая тишина, – улыбнулся Адам. – Я терпеть не могу возвращаться домой, когда тебя нет.

– Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить, – заявила она, решив сегодня выложить ему все начистоту. Она откровенно расскажет ему, каково ей сейчас приходится. – Адам, я хочу вернуться в Лондон.

Через анфиладу комнат первого этажа они вышли на длинную веранду позади дома. Вечерами Адам предпочитал отдыхать именно здесь. Он сидел в кресле с бокалом в руке, любовался садом и холмами вдали, незабываемой панорамой вечерней Виктории, заливом и далеким гористым полуостровом.

Адам сел на плетеный шезлонг и добродушно произнес:

– Мы с тобой, кажется, все уже обсудили, Бет. О возвращении в Лондон и речи быть не может, тем более сейчас, когда началась война. Боже правый, да из Лондона эвакуируют детей, люди тысячами уезжают оттуда!

– Но я не ребенок, Адам, – сказала она, садясь рядом и стараясь сохранить спокойствие. – А вернуться мне хочется не из-за войны, а по другим причинам, гораздо более эгоистичным.

Лицо Адама выражало скуку. Ему в сотый раз приходилось выслушивать эти сетования жены. Но Элизабет давно уже привыкла к такой реакции мужа. Всякий раз, когда она принималась говорить о музыке, как бы вежливо ни пытался Адам ее выслушивать, его лицо мало-помалу делалось именно таким, скучным и невыразительным. Он не желал больше говорить на интересующую ее тему. С точки зрения Адама, музыка сделалась явной помехой в их семейных отношениях. В начале совместной жизни он, бывало, поощрял ее занятия, уверяя себя, что и сам получает от этого удовольствие. Но когда нужно было выбирать между переездом в Гонконг, куда стремился Адам, и жизнью в Лондоне, где Элизабет могла бы совершенствоваться, успешно концертировать, у нее не было права выбора, Адам сам принял единственно возможное решение. Точно так же как у нее не было выбора, когда ее отец решил вместе с Элизабет переехать в Ниццу.

– Мне уже двадцать пять, Адам, – с усилием произнесла она, – и если я собираюсь впредь заниматься музыкой – а я очень этого хочу, – тогда мне во что бы то ни стало необходимо победить на международном конкурсе исполнителей. Ты не хуже меня знаешь, что это самый быстрый и эффективный способ стать знаменитой. И дело не только в общественном резонансе и не в денежной награде: дипломанты обычно выступают с лучшими симфоническими оркестрами мира.