Богиня - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Пембертон cтр.№ 71

Морщины, сбегавшие от носа к губам, стали глубже. Кажется, за одну ночь в черных как смоль волосах появились серебряные нити. Однако в тридцать два года он по-прежнему оставался одним из самых молодых, смелых и талантливых режиссеров Голливуда.

Хейзл пересекла террасу и направилась к столу. Бессмысленно делать вид, что водитель не достал сегодня газет. Видал немедленно поймет, что она солгала, и заподозрит неладное, а когда все-таки узнает новости, окончательно выйдет из себя, и будет только хуже.

Она положила газеты рядом с прибором Видала, заметив, что на столе стоят холодная утка, ледяное пиво, паштет из гусиной печени, салями и черный хлеб из грубой ржаной муки. Пристрастия Видала также претерпели изменения. Когда она впервые появилась в Вилладе, Видал завтракал как все американцы – дыня, горячие булочки с маслом, крепкий черный кофе. Теперь он, казалось, нисколько не заботился, вписывается ли в общество, к которому принадлежал. Даже его акцент стал куда заметнее: подчеркнутое ударение на первом слоге каждого слова. Он стал человеком, которого люди старались избегать. Мрачный, вспыльчивый, он редко улыбался, но даже в эти мгновения его глаза оставались жесткими и холодными. Хейзл забыла, когда слышала его смех.

– Доброе утро, Хейзл.

Кариана вышла к столу в пеньюаре из воздушного голубого шифона.

– Доброе утро, Кариана.

Все трое уже давно звали друг друга по именам, отбросив неуместные в подобных обстоятельствах формальности.

Кариана уселась, и горничная поспешила налить ей горячего шоколада. Она поднесла чашку к губам, не обращая внимания на газеты, и поглядела на голубую гладь океана пустыми безмятежными глазами. Хейзл посмотрела на нее и качнула головой, гадая, уж не стали ли перемены, которые они считали улучшением, очередным признаком падения в пропасть безумия. Теперь Кариана выглядела куда спокойнее, истерики и побеги из дома прекратились. С того последнего случая перед отъездом Валентины из Голливуда не было ни одного приступа. Но тот день Хейзл никогда не забудет. Конечно, она очень переволновалась тогда из-за исчезновения Карианы, но главное, она впервые увидела в жизни, а не на экране, героиню фильма «Королева-воительница». Было в Валентине нечто беззащитное и в то же время вызывающее, особенно когда она настаивала на встрече с Видалом. Хейзл успела заметить недоумение на этом прелестном лице и почувствовала жалость к молодой женщине. Почему? Этот вопрос она часто задавала себе. Именно Кариана заслуживала жалости, однако сердце Хейзл болело за Валентину.

Она еще раз взглянула на снимок: улыбающаяся Валентина прижимает к груди новорожденного сына. Ее жалость явно неуместна. Как раз в ту минуту, когда все лихорадочно искали Кариану, Валентина уже была влюблена в греческого пианиста – недаром в газетах тактично упоминалось о том, что ребенок родился преждевременно.

Хейзл улыбнулась. Со дня свадьбы прошло всего семь месяцев.

– Я, наверное, поеду сегодня по магазинам, – мечтательно протянула Кариана, запрокидывая голову так, что длинные волосы заблестели золотом на утреннем солнце. – Отправимся на бульвар Уилшир, и я накуплю себе платьев, а может, и каких-нибудь мехов.

Хейзл согласно кивнула, но неотвязные сомнения вернулись. Поездки за покупками стали почти ежедневными, хотя Кариана редко надевала дорогие платья и меха. Вряд ли она помнила, что вообще покупала. Она постоянно все забывала. Иногда начиная предложение, не могла его закончить. Не помнила, в какую комнату идет и зачем. Временами затруднялась назвать свое имя и считала, что по-прежнему живет в доме отца.

Видал с таким облегчением воспринял прекращение необъяснимых перепадов настроений у Карианы, что Хейзл не осмеливалась упомянуть, как опасны могут стать ее апатия, вялость и странная забывчивость. Но для Видала любое состояние Карианы было предпочтительнее мании, превращавшей жену в фурию, одержимую дьяволом. Теперь он мог даже приглашать в Вилладу гостей, и жизнь обрела подобие нормальной. Но интуиция подсказывала Хейзл, что весь этот покой очень обманчив.

Видал присоединился к женщинам, даже не переодев бриджей и сапог, в которых ездил на утреннюю прогулку.

– Доброе утро, Кариана. Хорошо спала?

Жена повернула голову в его сторону. Медленная улыбка раздвинула ее губы, однако она тут же отвернулась и вновь уставилась вдаль.

– Доброе утро, Хейзл. Какие планы на сегодня? – осведомился Видал, наливая себе ледяного пива. Он не выносил присутствия слуг за завтраком, и горничная появлялась только затем, чтобы налить очередную чашку шоколада для Карианы.

– Кариана хотела поехать по магазинам.

Если Видалу не слишком понравилась перспектива очередного опустошения его банковского счета, он не подал виду. Покупки отвлекали Кариану, занимали все ее время и казались единственным средством от депрессии и взрывов буйства.

– Прекрасно, – кивнул он, доедая холодную утку и мысленно повторяя доводы, которыми собирался убедить Мейера поставить «Евгению Гранде» Бальзака.

Луис Мейер, конечно, откажется. Дескать, сюжет отнюдь не коммерческий и публика мало интересуется классикой. Но Видал просто обязан убедить его в противоположном. Основное – не ошибиться с выбором актрисы на главную роль.

Он отодвинул блюдо с уткой. Она была бы идеальной героиней. После выхода на экраны фильма с Валентиной в роли Евгении все студии в городе лихорадочно бросились бы подражать Видалу, пытаясь снять картину по произведению классики, которая получила бы такую же известность.

Но в душе Видала царил холод, словно потеря Валентины льдом сковала сердце и этот лед так и не растаял. И неизвестно, растает ли.

Видал потянулся за газетой, и Хейзл старательно отвела взгляд, притворяясь, что занята Карианой. Ему в глаза бросился заголовок:

«СЫН ГОЛЛИВУДСКОЙ ЗВЕЗДЫ, ПОЖЕРТВОВАВШЕЙ ВСЕМ РАДИ ЛЮБВИ».

Ниже была помещена фотография улыбающейся Валентины на больничной постели с ребенком на руках. Паулос Хайретис обнимал жену за плечи, с гордостью глядя на нее и сына.

На террасе тотчас наступила гробовая тишина. Ни шуршания газет, ни стука вилок. Хейзл, отважившись, повернула голову. Девушке показалось, будто Видал превратился в камень. Темные как ночь глаза странно блестели. Резко отодвинув стул, он вскочил и в неудержимой ярости метнулся в дом.

Кариана даже не шевельнулась и словно не заметила внезапного исчезновения мужа.

– Знаешь, – мечтательно произнесла она, – если бы перевоплощения действительно существовали, я хотела бы стать облаком. Плыла бы по небу долго-долго, и иногда, иногда, когда начинались бы бури…

Ее голос замер, но Хейзл заметила, что хотя лицо Карманы оставалось абсолютно спокойным, пальцы под столом терзали кружево пеньюара так, что тонкая ткань разлеталась в клочья.

Видал промчался через дом и устремился к конюшне. Сегодня он не способен говорить с Мейером. И вообще ни с кем. Его сжигали такие опустошающие злоба и ревность, что его плоть словно распадалась. Паулос Хайретис дал ей то, чего он никогда бы не смог дать – ребенка. Ребенка, рожденного в браке.