Восемь бусин на тонкой ниточке - читать онлайн книгу. Автор: Елена Михалкова cтр.№ 75

Марфа отлично знала, что такое инсульт.

Сидя на крыльце, глядя вслед отъезжающей машине, она оплакивала всех: и Марка, и Кешу, и незнакомую ей девушку Дашу, и ее нерожденного ребенка, и Нюту, самоотверженную Нюту, не отходившую от мужа ни на шаг.

Ох, бедная девочка. Быть ей прикованной к паралитику ближайшие годы. А может быть, и до конца его дней.

Марфа вытащила из кармана платок и принялась утирать льющиеся слезы.

Маша пристроилась около нее, обняла за плечи. «Бог ты мой, – подумала Марфа, не поворачивая головы, – будто сама Зойка рядом сидит». В ее присутствии Олейниковой всегда становилось легче.

Вот и на этот раз она успокоилась. Промокнула напоследок глаза и убрала платок.

– Ужасно, – дрожащим голосом сказала Лена. Это было первое слово, произнесенное ею за все время с того момента, когда Иннокентий упал. – Ужасно. И убийство Марка, и девочки этой бедной, и то, что случилось с Кешей…

Вот тогда-то Олейникова и сказала, что жернова Господни мелют медленно, но верно.

– Матвей, скажи честно: ты рассчитывал на такой исход? – спросил Гена.

Оба стояли возле крыльца, глядя в ту сторону, где исчезла машина «Скорой Помощи». Под ногами у них пристроилась Тявка.

Матвей отрицательно покачал головой.

– Я надеялся, что он признается при всех. Только и всего. Что я прижму его к стенке раньше, чем он поймет, что наши улики ничего не стоят.

Услышав это, Маша встрепенулась:

– Почему не стоят?

– Потому что они ничего не доказывают, – усмехнулся Матвей. – А лишь дают почву для наших догадок. Спустя десять лет вряд ли возможно было бы достоверно утверждать, что часы Иннокентию подарила Даша. А потом, если бы и так? Подумаешь, подарила. Это не делает его убийцей.

– И ты об этом знал?! – воскликнула Маша. – Знал, когда обвинял его?!

– Разумеется, – удивился Матвей. – Наши так называемые вещдоки для суда и следствия ничего не стоят. Но я ведь и не судья.

– Ты хотел лишь услышать признание от Анциферова, – понимающе кивнул Коровкин. – Эх, крепкий орешек оказался наш Иннокентий. Если бы не часы…

– Господи, как вспомню его лицо, – содрогнулась Лена. – Будто человек развалился на части у тебя на глазах.

Маша подумала, что сказано точно. Иннокентий развалился. Сначала на две половины, а потом рассыпался на мелкие осколки.

– Но почему именно часы? – Марфа тяжело поднялась, цепляясь за перила. – Отчего Кешка так испугался, раз с их помощью нельзя ничего доказать? Не понимаю…

– А я понимаю, – задумчиво сказала Лена. – Наверное, за десять лет он постарался забыть о том, что была эта девушка в его жизни. Что он убил ее. Слова Матвея сначала его испугали, но он быстро понял, что это всего лишь слова. А потом увидел вещь, которая неразрывно была связана с Дашей. От нее нельзя было отмахнуться, как от слов. Мне кажется, что все случившееся встало у него перед глазами. Может быть, он первый раз в жизни признался себе, что убил человека. Он ведь трус, Матвей прав…

Но Марфа покачала головой – слова Лены не убедили ее до конца.

– Нет, здесь что-то еще…

– Страх, тетя Марфа, именно страх, – подтвердил Гена. – Только Кеша не прошлого испугался.

Он принял угрозу Матвея всерьез. Решил, что часы – весомая улика, и теперь его точно посадят лет на пятнадцать. За два-то убийства…

– Положим, одно недоказуемо, – откликнулся Матвей.

– Ему бы и второго хватило.

Коровкин помолчал и признался:

– Знаете, никак не могу избавиться от ощущения, что все мы – участники театральной постановки. У меня оно сразу присутствовало, как только я увидел этот дом. А потом, когда тетя Марфа объявила о раздаче слонов, то есть наследства, только усилилось. Теперь понятно почему. Никакого наследства ты не собиралась раздавать, а, тетушка? Признайся уж.

Марфа прокашлялась.

– Сказать по правде, никакого наследства-то у меня и нет.

– Как это? – опешил Гена. – А то, что тебе муж оставил?

Старуха шмыгнула и утерла пальцем нос. Вид у нее был весьма сконфуженный.

– Не было у меня мужа, голуби мои. Вы слишком хорошо обо мне думаете, если считаете, что я могу в семьдесят с лишним лет выйти замуж.

Лена поднялась со ступенек, изумленно глядя на нее.

– Вот те раз! – Геннадий развел руками. – А Светицкий?

– Светицкий… – проворчала Марфа. – Ну что Светицкий… Да, был такой состоятельный человек, Яков Семенович. Никогда в жизни его не видела, только в газетах про него читала, что Матвей мне принес. Ну что вы таращитесь, как две лягушки?! – не выдержала она. Взглянула на Машу и поправилась: – Три. Придумали мы с Матвеем этого Светицкого! В смысле, как мужа моего придумали. Нужно ведь было нам как-то объяснить, откуда у меня взялось состояние, которым я должна вас подманивать и соблазнять… Вот Матюша и пустил утку.

– Нет, подождите, – всполошился Коровкин. – Но мы же видели документы! А фабрика в Пензе? А типографии в Минске? А заводик арабских скакунов?! Что же, все подделка?!

– Орловских, – тихо поправил Матвей. – Орловских рысаков.

– Да хоть дерипупинских! Даже если вы подделали документы на типографии и заводики, это все, – он широко провел рукой вокруг, – откуда взялось?! Дом этот, хозяйство, лес…

– Лес не в частной собственности! – открестилась Марфа.

– А все остальное – в частной! Не будешь же ты говорить, что построила это все на свою пенсию в четыре с половиной тысячи?

– Восемь девятьсот, – поправила Марфа. – Я, между прочим, труженица тыла.

– Марфа! Ты меня с ума сведешь!

– Правда, Марфа Степановна, – поддержала Лена, – это ведь ваш дом!

– Вообще-то нет, – вздохнула Олейникова. – Дом его.

И показала на Матвея.

Повисшее молчание нарушила Маша.

– Точно! – вдруг громко сказала она и хлопнула себя по коленке. – А я-то думаю – что не складывается?! Книги в библиотеке не складываются! Фантастика и Бушков! И еще – ты дал котам имена. Спрашивается, почему бы Марфе Степановне не переименовать Глюка и Фантома, раз ей не нравились эти клички? Но она оставила их, а все потому, что это твои коты. И свинья тебя явно узнала!

– Смешно звучит – «узнала свинья», – заметил Матвей.

– Но она тебя действительно узнала! Ты здесь ориентируешься, как у себя. А все потому, что ты действительно у себя. Это твой дом. Ты здесь хозяин.

Генка приоткрыл рот.

– Матвей, правда?

– Почти, – вынужден был признаться Олейников. – Коровки-свиньи-курочки – это Марфина затея. Она здесь живет круглый год.