Восемь бусин на тонкой ниточке - читать онлайн книгу. Автор: Елена Михалкова cтр.№ 22

Маша постояла, решая что-то для себя, и подошла к ним. Присела на корточки возле дивана, не обращая внимания на Артема. Белла скосила на нее карий глаз.

– Я тут подумала, Белла Андреевна, – начала Маша, взвешивая слова, – и решила: нам с Артемом лучше развестись.

– Что?! – ахнул Артем.

Белла молчала. Только чуть повернула голову, и теперь оба карих глаза пристально смотрели на Машу.

– Машуткин! Что ты говоришь?! – позвал Артем.

– Ничего, дорогой, – ласково сказала Маша. – Для тебя почти ничего не изменится. Это наше с Беллой Андреевной дело. Правда, Белла?

Не такой женщиной была Белла Андреевна, чтобы оставить последнее слово за противником.

– Я всегда знала, что этим кончится, – низким печальным голосом констатировала она. – Я была уверена, что рано или поздно ты бросишь моего сына.

Но и Маша слишком долго сдерживалась за эти три года, чтобы промолчать напоследок.

– Еще бы, – понимающе улыбнулась она, – ведь вы столько для этого сделали.

Встала и вышла, сопровождаемая почтительным молчанием Леметины, которая впервые не облаяла уходящую Машу.

…………………………………………………

– Поразительная я была идиотка, – пробормотала Маша и выбралась из-под одеяла. – Невероятная. За три года не разобраться, что происходит! Марине хватило на это четырех месяцев.

Мариной звали новую жену Артема. От знакомых Маша знала, что Белла Андреевна возненавидела Марину еще сильнее, чем ее. Марина была костистой брюнеткой с сердитым личиком, чем-то напоминавшая саму Беллу.

На четвертый месяц совместной жизни Белла устроила молодоженам «цыганочку с выходом». Повод не имел значения.

Кажется, Артем собирался уехать на две недели вдвоем с Мариной, оставив маму Беллу страдать в Москве в полном одиночестве, и ее старое больное сердце не могло выдержать такого пренебрежения.

Вместо того чтобы разделить заботу мужа о маме, Марина закатила головокружительный скандал. Стены старого особняка не слышали прежде таких обвинений, которыми она осыпала Беллу. Старуха тихо торжествовала, полагая, что открыла сыну истинное лицо его возлюбленной. Но под конец выступления Марина очень натурально схватилась за сердце и осела на пол.

«Симулянтка! – бушевала взбешенная Белла. – Наглая притворщица! Темочка, выгони эту лицедейку!» Но Артем отчего-то не послушался. Он отвез стонущую Марину в больницу и провел с ней целые сутки, не отходя от постели больной.

А как только Марина выздоровела, улетел с ней на две недели в Марокко. Как и планировалось.

И Белле, умной женщине, не оставалось ничего иного, как признать свое поражение. И как умная женщина, по возвращении молодой семьи она сделала вид, что ничего особенного не произошло. С невесткой с тех пор была мила, а если и теряла иногда сознание, то лишь затем, чтобы не утратить полезный навык.

Маша заставила себя выбросить из головы Артема и его семью. Набрав в зубы шпилек, она встала перед зеркалом и принялась сосредоточенно заплетать косы во «французскую корзинку».

Красивые прически Успенская научилась делать в четырнадцать лет. Директриса очередной школы не поощряла распущенные волосы у своих учениц, а мать наотрез отказалась помогать Маше заплетать их.

– Отрежь их – и дело с концом, – посоветовала она. – Сделай каре, тебе пойдет.

Маша так и поступила бы, если бы не вмешалась соседка, Татьяна Ивановна. Милая улыбчивая женщина случайно услышала их разговор на лестничной клетке и вдруг обрушилась на Анну, покраснев от возмущения.

– Отрежь?! Ты с ума сошла! Другая девочка за такую красоту полжизни отдаст!

– Мне кажется, это наше семейное дело, – заметила мать с холодностью, исключающей любое продолжение разговора.

Но, к удивлению Маши, ее слова не возымели эффекта.

– Послушай моего совета, милая, – увещевающе обратилась к Маше соседка, – не стриги. Избавиться от волос всегда успеешь. Но сколько тебе придется растить такую копну? Лет десять, не меньше.

Волос действительно была целая копна. Даже когда Маша собирала ее в хвост, он выглядел слишком длинным и пышным для строгой школы.

– Меня на уроки не пустят, – пожаловалась Маша. – Не косу же мне заплетать. С косой я как дура.

– А ты не делай из себя сестрицу Аленушку. Пойдем, покажу, что можно придумать с твоим богатством.

И Татьяна Ивановна с поразительной быстротой и ловкостью соорудила на рыжей Машиной голове с дюжину косичек, хитро переплетая их друг с другом, так что получилась сеточка. Маша ахнула, увидев свое отражение.

– Здорово! Но я сама так не смогу.

– Сможешь, – подбодрила соседка. – Руку набьешь – и все получится.

Мать осталась недовольна Машиным решением. Один раз обмолвилась, что эти косы придают дочери сходство с бабушкой Зоей. Много позже Маша поняла, что Анна надеялась этим высказыванием заставить ее избавиться от несовременной прически. Но добилась противоположного результата: Маша обрадовалась сходству и принялась подчеркивать его.

Сейчас, стоя босиком на холодном полу, она расчесала волосы и за пять минут привычно заплела их в «корзинку». Дом еще спал, но Маша не сомневалась, что Марфа Степановна уже встала и хлопочет по хозяйству. Возвращаться в кровать было глупо, сидеть без дела в комнате – еще нелепее, и Маша решила прогуляться.

На крыльце ее окатила утренняя прохлада, словно плеснули в лицо родниковой водой. Пахло землей, мокрыми от росы листьями, розовой свежестью начинающегося дня. Прибежала собачонка Тявка, деловито обнюхала Машины джинсы и повалилась на спину, приветственно подставив белое пузо.

– Ах ты доверчивая собаченция, – рассмеялась Маша, потрепав Тявку по нежному животу. – Что, нравится? Лапа ты, лапа…

Какой-то звук донесся до ее ушей, заставив на минуту забыть о собачонке. Как будто кто-то кашлял. Звук доносился со стороны сада.

«Неужели снова Нюта?!»

Кашель повторился, но теперь Маша отчетливо расслышала, что кашляет мужчина.

Крадучись, она пересекла двор и остановилась в тени старой яблони. В глубине сада виднелась лужайка, и там танцевал Матвей Олейников.

Нет, не танцевал, поняла Маша секунду спустя. Тренировался.

Из одежды на нем были только широкие белые штаны. Загорелое тело блестело от пота. Матвей кружился по лужайке плавно и в то же время быстро и поочередно выбрасывал вперед и вверх то правую, то левую ногу. При каждом ударе он издавал тот самый звук, который Маша приняла за кашель.

– К-ха! К-ха!

Маше стало неловко. Надо бы уйти, а не стоять в десяти шагах от него, подглядывая за тренировкой, но она почему-то не уходила. Его движения завораживали. Хотя Маше никогда не нравились такие мужчины: с мощными, рельефными плечами, словно вылепленными скульптором для статуи атланта, с широким торсом и могучей шеей. Слишком много грубой силы, до поры до времени скрытой под цивилизованной розовой рубашкой. Маша предпочитала высоких утонченных юношей, как ее бывший муж Артем – с правильными чертами лица, стройных и легконогих.