Забытая клятва Гиппократа - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Градова cтр.№ 3

– Вы просто ответьте на мои вопросы, хорошо? – предложила я пациентке. – И тогда мы выберем тип наркоза.

– Так же, как вы выбрали для вчерашнего парня, да? – с издевкой поинтересовалась соседка Нечаевой по палате.

Я не сразу сообразила, о чем речь, а когда поняла, мне стало очень неуютно. Разумеется, эта женщина имела в виду вчерашнюю смерть пациента Шилова. Я открыла было рот, чтобы обелить мужа, но захлопнула его, подумав о последствиях. Однако промолчать я не могла, ведь это означало бы, что сказать мне нечего и пациентки правы!

– А с чего вы взяли, что вчерашний… несчастный случай произошел из-за неправильного выбора наркоза?

Больная не нашлась что сказать и бросила вопросительный взгляд на Нечаеву.

– Ну, – сказала та, – или это, или ошибка хирурга, верно? Какая еще может быть причина?

– Полагаю, – осторожно ответила я, – что без заключения патологоанатома никто не может сказать наверняка. Нужно немного подождать. Но, как врач-анестезиолог, я должна вам сказать следующее: любая операция, как это ни печально, будь это даже удаление гланд или вскрытие фурункула, чревата серьезными последствиями. Иногда они бывают летальными – к сожалению, такова медицинская статистика.

– Вы хотите сказать, что нам всем здесь стоит готовиться к смерти?! – визгливо поинтересовалась Нечаева.

Господи, ну что за день сегодня?!

– Нет, конечно! Однако необходимо принимать во внимание, что операция по замене сустава – сложная процедура. Именно поэтому я сейчас здесь и собираюсь узнать, могут ли у вас возникнуть проблемы с анестезией. Подвергались ли вы раньше операционному вмешательству?

…Выйдя от Нечаевой, я чувствовала себя примерно так же, как в свою бытность в спортивной школе. В течение нескольких лет я посещала секцию легкой атлетики. День там обычно начинался с того, что группа пробегала восемь кругов вокруг огромного стадиона. К концу кросса, взмыленная, с коликами в боку, я думала, что больше не смогу сделать ни шагу. А впереди маячили еще три часа занятий в зале!

– Эй, Агния, ты чего такая убитая? – спросил Андрей Песков. Он как раз выходил из кабинета Олега. – Кто-то умер?

– А то ты не в курсе! – огрызнулась я.

Андрей вмиг посерьезнел.

– Да ты из-за этого, что ли? Брось, Шилов же ни при чем – у мужика «моторчик» был ни к черту!

– Ну, человек-то все равно умер – разве это не повод огорчаться?

– Да… Ладненько, я побегу, а?

– Давай-давай!

Конечно, Андрею не хотелось углубляться в обсуждение смерти пациента, не имеющего к нему отношения. Возможно, человек неискушенный счел бы это за бесчувственность, но на самом деле все не так. Невозможно работать в больнице и относиться к каждому пациенту как к родственнику или другу. И не зря, между прочим, мы, как правило, не участвуем в лечении тех, кого любим: чувства могут заслонить объективную картину, и врач в такой ситуации способен скорее навредить, чем оказать помощь. Именно поэтому мы так не любим обсуждать чужих пациентов – тут со своими-то, дай бог, управиться!

Постучав в дверь кабинета Олега, я вошла. Мой муж разговаривал по телефону с мрачным выражением на лице. Повесив трубку, он сказал:

– Это главный. Хочет знать, как там дела со Свиридиным.

– А почему он тебе звонит, а не Багдасаряну? – удивилась я.

– Боится он Армена, – усмехнулся Олег. – Старается с ним лишний раз не связываться. Кроме того, Свиридин же являлся моим пациентом!

– А ты с Арменом уже говорил?

– Нет, – покачал головой Шилов. – Не хочу ему мешать и отрывать от дела. Он обещал, что сегодня к концу дня сможет дать заключение.

– Хочешь, я с тобой схожу? – предложила я.

Шилов в курсе, как я ненавижу морги. Нет, на самом деле я не знаю никого, кто любил бы эти места, – ну, разве что кроме Багдасаряна и, конечно же, Леонида Кадреску, патологоанатома ОМР. Однако ради Олега я готова наступить на горло своим чувствам. Дело не в том, что я боюсь покойников – для врача это было бы странно. Да и чего их бояться – тех, кто уже никому и никогда не причинит вреда при всем желании? Просто сама обстановка морга вызывает у меня неприятие: резкий запах формалина, стерильность, которой может позавидовать любая операционная, яркий свет, слепящий глаза, железные прозекторские столы…

– Правда? – спросил Олег с надеждой.

– Конечно, правда. Позвони мне, когда соберешься.

* * *

– Ну, и что ты можешь сказать? – спросил Олег, когда мы с ним сидели в закутке Армена Багдасаряна рядом с прозекторской, где стоял его стол. – Какова причина смерти?

Мне Армен нравится. Он очень приятный в общении человек, и его занятие, похоже, не наложило на него заметного отпечатка. В меру веселый и общительный, очень обходительный мужчина, в работе он серьезен и тщателен, а его отчеты всегда обстоятельны и точны.

– Могу с уверенностью заключить, что пациент умер от анафилактического шока, – ответил Армен.

– Значит, все-таки аллергия на анестезию! – пробормотала я.

– Получается, виноват Извеков? – уточнил Олег, и я заметила, что у него словно камень с плеч свалился. Однако Армен покачал головой.

– Я бы так не сказал.

– То есть?

– Видите ли, друзья мои, по медицинской статистике, аллергией на наркоз обладает примерно один человек из пятнадцати тысяч. К сожалению, именно таким человеком и оказался ваш Свиридин. В подобных случаях обычно говорят, что предугадать такой печальный исход невозможно. Врачебной инструкцией предусмотрено обязательное проведение перед операцией профилактического теста на совместимость препаратов, входящих в наркоз, с организмом пациента. Однако, как показывает практика, никакие профилактические тесты не могут предотвратить аллергическую реакцию на наркоз, обычно заканчивающуюся летальным исходом. Смерть от наркоза является далеко не редкостью! Невозможно объяснить такие случаи, когда, например, человек всю жизнь принимает аспирин, а потом вдруг, проглотив очередную таблетку, умирает от аллергии на это лекарство!

Здесь Армен абсолютно прав: никто не знает, когда в организме человека скапливается опасная концентрация аллергенных веществ, что иногда приводит к трагедиям. Провести предварительное тестирование можно только в одном случае – если речь идет о местном обезболивании. В этом случае лекарство вводят пациенту под кожу в небольшом количестве, при этом наблюдая за реакцией организма. Если вдруг возникает местная реакция, врач принимает решение о замене анестетика.

– Судя по записям, – сказал Шилов, листая отчет по Свиридину, – ему вводили общий наркоз, так?

– Общий? – удивилась я. – А почему не регионарный? Это же более безопасно: у пациента, насколько мне известно, было слабое сердце!

– Ну, Агния, вы же и сами анестезиолог, – пожал плечами Армен. – Технически регионарная анестезия сложна, поэтому, с одной стороны, ее выполнение требует большого времени, а с другой, не всегда удается получить эффект стопроцентного обезболивания.