«Я до вас еще доберусь, – слепо подумала она, чувствуя,
как слезы предательски все же хлынули из глаз. – С того света доберусь,
твари…»
Тот, что держал за локти, прижимая грудью подушку, жарко
прошептал ей на ухо голосом Краснобая:
– А ведь все могло завершиться и иначе…
«Сплясать он со мной захотел… Ну я с тобой станцую, морда…
Узнаете, как танцует Рыжая…»
Совершенно ни к месту она неожиданно вспомнила, сколь
неприглядно выглядят тела умерших насильственной смертью. Особенно женские.
«Почему я, за что?..»
Живот обожгла горячая боль. Как Даша ни извивалась, ничему
помешать не могла. Подушку отбросили в сторону, в легкие вдруг хлынула волна
удушливого холода, перехватила дыхание, ледяной рукой сжала мозг, как губку, и
Даша, инстинктивно все еще пытаясь вырваться, сорвалась с обрыва, полетела
вниз, вниз, вниз, в непроглядную клубящуюся тьму без дна…
…И даны были ему уста, говорящие гордо и
богохульно, и дана ему власть действовать
сорок два месяца.
И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы
хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе.
И дано было ему вести войну со святыми и
победить их; и дана была ему власть над
всяким коленом и народом, и языком, и
племенем…
Апокалипсис, 13, 5-7