Смерть на кончике хвоста - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 83

А пока оперативники вызывали из управления специалиста с устрашающей вещицей «росket hard driveе», Леля поимел неприятный разговор с экспертом Курбским.

— Черт знает что, — стенал эксперт, отведя Лелю в дальний угол, к колонкам музыкального центра. — Ни единого приличного отпечатка.

— То есть?

— Как будто здесь взвод уборщиц поработал. Все поверхности стерильны.

— Думаю, что Литвинова хорошо подготовилась к отъезду в Мурманск. Прежде чем сказать квартире последнее «прости».

Краем глаза Леля заметил Воронова, отиравшегося в подозрительной близости к ним.

— Я же просил вас…

— Владимир Владимирович… — кротко подсказал Воронов.

— Я же просил вас, Владимир Владимирович! Не стоит болтаться по дому и мешать проводить следственные мероприятия!

— Ну что вы, я ведь все понимаю.

Ни черта ты не понимаешь, хватаешься за обрывки фраз, обрывки вещей, обрывки фотографий, роешься, как шакал, в помойке человеческих страстей. Стрелять таких писателей надо!

— Кстати, Владимир Владимирович, раз такой счастливый случай… — Тут Леля осекся ввиду невольной циничности фразы, но, помолчав, продолжил:

— Свел нас на одной территории, может быть, вы оставите автограф для моей племянницы? И черкнете ей пару строк? Она будет счастлива.

— С удовольствием. Только я не знаю, на чем. Бумаги у меня с собой нет…

Леля повертел головой и наткнулся на залежи компакт-дисков. Поколебавшись секунду, он решил, что ни один из них не понадобится Дарье. Детская компьютерная игра «Червяки». Надо же, чего только не придумают!

Воронов застенчиво расписался на самом краешке вкладыша и посмотрел на Лелю.

— Вот только с пожеланиями туговато… Сколько ей лет?

— Шестнадцать.

— А как ее зовут?

— Сима.

— Сима — это Серафима или Симона?

— Серафима, — рявкнул Леля и тут же подумал о том, что Сима так же стесняется своего полного имени, как и он — своей фамилии. А Симона — вполне разумная альтернатива.

Воронов снова зацарапал безвольной рукой по вкладышу компакта. И спустя три минуты протянул Леле написанное.

«Дорогой Серафиме от писателя Воронова с наилучшими пожеланиями в учебе, труде и личной жизни. Воронов В.В.»

И как только удержался от приписки «ЛЮБИ МЕНЯ, КАК Я ТЕБЯ», с неприязнью подумал Леля. Впрочем, не стоит разочаровывать девочку. Придется рассказать, что Воронов — высокий импозантный брюнет с густой растительностью на лице и «кольтом» в штанах.

12 февраля

Наталья

Весь день Тума вела себя странно: она почти не выходила из ванной, куда еще прошлым вечером ее водрузили насильно. Она даже не залаяла, когда раздался звонок в дверь. Воронов, вышедший на переговоры со звонившим, вернулся через пять минут. Еще пять минут он вертел в руках ручку, пыхтел и скреб затылок. И наконец решился:

— Вы правы, Наталья. Что-то произошло. И довольно серьезное.

У Натальи похолодели ноги и пошла гусиная кожа по телу. До этих слов все ее страхи по поводу «дипломата» выглядели картонными, опереточными и немного нереальными; Воронов прав, кровь на рубахе под определенным углом зрения можно было принять за кетчуп, в худшем случае — за клюквенный морс. Но мрачный голос Воронова напрочь лишил ее бездумных кинематографических иллюзий.

— А что произошло?

— Вы же знаете, что произошло. Сами показывали мне газеты. Теперь в ее доме обыск. И поздравьте меня. Я — понятой.

— Поздравляю… Вот видите, я оказалась права. А вы мне не верили.

— Я и сейчас не верю. Кто знает, может быть, вы и есть хозяйка, — неожиданно сказал он. — А вчера вечером поняли, что вас обложили, и быстренько сочинили трогательную историю о потерянной собаке. Чтобы внедриться в дом к постороннему человеку и избежать возмездия.

— Эту историю мы сочинили вместе с вами, — полузадушенным голосом возмутилась Наталья. — И продолжаем развивать на протяжении нескольких дней. Вы же видели фотографии в паспорте и на столе.

— Монтаж!

— И билеты…

— Подделка.

— И три тысячи долларов…

— Вы их сами напечатали, — Воронов осклабился в бледной улыбке.

И тогда Наталья прибегла к самому убийственному аргументу:

— Посмотрите на меня, Воронов: разве я способна вытереть пол от крови той дрянью, которую мы нашли в «дипломате»?

Воронов ничего не ответил, но она как будто увидела себя его глазами: миловидная девушка, не более того. Тысячи таких миловидных девушек предъявляют проездные в трамвае и давятся холодными гамбургерами у метро. А те немногие, кто способен сунуть окровавленную рубаху в чемодан, предпочитают менять такси через каждые двадцать минут. Или вообще обходиться своей собственной затрапезной развалюшкой — джипом «Чероки».

— Пожалуй, нет. Но это дела не меняет. Сидите тихо, а я пошел выяснять.

— Линия следствия…

— Не понял?

— Та самая линия следствия, которая может поддержать сюжет, — поощрила его Наталья. — Вы же сами стенали, что она необходима. Получайте. Только не нужно меня выдавать.

— По обстоятельствам, — уклонился от прямого ответа Воронов. — Если меня начнут пытать паяльной лампой, то я вас сдам… Учтите.

Воронов надел кожаную жилетку, которая служила ему, видимо, для представительских целей, и двинулся к выходу.

— Подождите! А собака?

— Она еще не умерла? Что-то ее давно не было слышно…

— Нет. Более того, она хочет есть.

— Пусть поголодает. У меня нет ничего, что бы могло ей понравиться.

Воронов скрылся за дверью, а Наталья отправилась на кухню. И открыла холодильник. Там действительно не было ничего, даже отдаленно напоминающего простую и безыскусную человеческую пищу. Большую часть холодильника занимали лекарства. От обилия всех этих адонисбромов, этацизинов, буфеноксов и брикетов с травой горца почечуйного у Натальи закружилась голова. Разве что на нижней полке присутствовало некое разнообразие: там ютилось молоко, горсть фиников в банке из-под джема, несколько капустных кочерыжек и крошечная кастрюля с рисовой кашей. Только теперь Наталья вспомнила, что Воронов — вегетарианец.

А есть рисовую кашу с капустными кочерыжками не представляется никакой возможности.

После бесплодного осмотра холодильника пришла очередь кухонных шкафчиков. Тут Наталье повезло больше: она нашла годовые запасы геркулеса, два пакета с манкой и один — с пшеном. И несколько кусков окаменевшего дерьма, снабженных застенчивой и плохо пропечатанной табличкой «Соевый бифштекс».