Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 38

Стоило доктору Димсдейлу покинуть комнату, как Екатерина бросилась писать Григорию записку. Слуги сказали, что он уехал в Гатчину, потому что завтра собирался там охотиться.

В записке, которую немедленно повез гвардеец, было требование срочно вернуться под наблюдение Димсдейла, вернее, приехать за ней в Царское Село, поскольку сама императрица поутру собралась туда.

В Царское Село вместо Орлова приехал отправленный в Гатчину гвардеец. Разбитый нос лучше всяких слов объяснил Екатерине, как отреагировал ее фаворит на записку.

— Он хоть прочитал?

Хлюпнув расквашенным носом, гвардеец кивнул:

— Прочитал…

— И?

— Сказал, что и трижды раненным при Цорндорфе в постели не валялся, а уж из-за какой-то царапины тем более не будет.

— И в нос дал?

— Да…

Гвардеец получил десять рублей и приказ никому ничего не говорить.

К Орлову в Гатчину повезли вторую записку. Екатерина уже не просила любовника приехать, она приказала не выезжать из Гатчины и никого не принимать, чтобы не пострадали другие.

Убедить, что он может просто заразить других, не удалось, Орлов плевал на все предупреждения, но каким-то чудом действительно никого не заразил. Иногда казалось, что сама оспа испугалась решимости русских ее победить.

Вынужденные перебраться в Царское Село следом за государыней придворные обливались холодным потом. Сделать и себе прививку? Страшно, оставалось просто ждать. Шесть дней сидели, точно на бочке с порохом и зажженным фитилем. Но когда появились первые признаки заражения у Екатерины, стало еще хуже.

Она-то удалилась в свои покои, чтобы не заразить кого-то еще, а остальные продолжали трястись, как в лихорадке. Что будет, если императрица умрет? Павел еще совсем юн, при нем все решать будет Панин. Метать бисер перед Никитой Ивановичем? А ну как императрица выживет? У многих засосало под ложечкой…

Чтобы никто не усомнился, что она жива, хотя и несколько больна, Екатерина ежедневно показывалась перед придворными, только ни с кем близко не общалась. При ней были переболевшая когда-то горничная и Димсдейл. Англичанин объявил, что у государыни болит горло, но это из-за простуды. Потом появились отчетливые пупырышки, правда, маленькие и безопасные, такие следа на коже не оставят, если их, конечно, нарочно не расчесать.

Придворных все еще трясло, но большинство поняли, что императрица хотя бы не умрет!

28 октября было объявлено, что никаких признаков болезни больше нет, пятнышки прошли, лицо и тело чисты. Императрица перенесла прививку!

1 ноября Екатерина возвратилась в Петербург с таким триумфом, словно выиграла генеральное сражение в серьезной войне. Встречали, словно героиню, приветствия были не меньшие, чем при коронации. Виват, матушка Екатерина! Государыня себя не пожалела, чтобы Россию от заразы спасти!

У наследника ветрянка несколько прошла, и ему тоже была привита оспа. За Екатериной последовал весь двор, каждый, даже кто уже переболел, считал своим долгом непременно привиться. Димсдейл едва успевал резать и резать подставленные руки ланцетом. Большинство желало получить оспенный материал от императрицы, словно он был самым действенным и обязательно привел бы к отменному результату.

Все церкви отслужили благодарственные молебны в честь здравия императрицы, из всех городов потянулись представители — поздравлять, губернаторы слали восхищенные приветствия и просьбы.

Наследник тоже перенес прививку спокойно.

Шквал поздравлений нарастал день ото дня, теперь уже дошло и до Европы, и те, кто еще вчера называл ее сумасшедшей, теперь восхищались. Писал Вольтер, восхищался осторожный Фридрих, сдержанный губернатор Ливонии Браун, писал Дидро, мадам Жоффрен… многие и многие… Поздравляли, восхищались, поражались.

Она скромно отвечала всем, что всего лишь подала пример, следуйте.

В России последовали не только при дворе. Когда в церквях было объявлено, что матушка-императрица дала себе сделать прививку, чтобы первой попробовать, не опасно ли, и с ней ничего не случилось, возражений против прививок почти не было. Если уж царица не побоялась…

Екатерина смеялась:

— Вот она, сила примера. Отчего же в остальном с меня пример не берут?

Димсдейла она сделала бароном и статским советником, а также определила пенсию в пять тысяч фунтов. Тот не мог поверить своим ушам: за простой надрез и такие деньги! Но уезжать из России не торопился, все прививал и прививал, а потом решил, что одной медициной не проживешь даже при немалой пенсии, и вложил деньги в банк, став еще и финансистом.

Не позабыла императрица и о мальчике, от которого ее привили. Александру было пожаловано наследное дворянство с фамилией Оспенный. Екатерина обещала ему личное попечение и свое обещание сдержала.

В России начались празднества по поводу победы над страшной напастью, хотя до самой победы было еще далеко, но теперь оспа казалась нестрашной.

Виват государыня-матушка Екатерина! Ей уже забыли Петра III, забыли Ивана Антоновича, казненного Мировича, даже Орлова простили за одну только готовность жертвовать собой ради спасения россиян.

Вместе со всеми переживал за императрицу и сделал себе прививку Григорий Потемкин. Он рискнул на это раньше, чем закончился карантин Екатерины, рассудив, что его лицо уже ничем не испортишь. Но тоже обошлось.

Потемкин примерно за месяц до того был пожалован чином камергера, то есть стал «его превосходительством» и переведен ко двору. Это пока ничего не значило, потому как все по-прежнему было в руках братьев Орловых, только теперь Алехана заменил Владимир.

Младший из Орловых тих и спокоен, зато совсем бешеным стал Гришка. Фаворит словно чувствовал, что теряет свое влияние, хамил государыне уже открыто, даже иностранцев не стеснялся. Екатерина со вздохами читала раскрытые Паниным письма французов, пруссаков или австрийцев, где дипломаты откровенно порицали беспомощность российской императрицы перед хамом-фаворитом. Вздыхала, но поделать ничего не могла. Она откровенно боялась Григория Орлова. Ныне даже больше боялась, чем любила.

Потемкин уже ни на что не надеялся, хотелось только получить должность, чтобы применить свои силы и знания достойно, но такой при дворе не видел. Заниматься, как он последние годы, то надзирательством за пошивом гвардейской формы, то командованием роты, пухнущей от безделья в Москве, не хотелось. Душа просила чего-то серьезного и важного, а приходилось бездельничать. Это Гришка мог устраивать попойки или дурацкие опыты, Потемкин рвался к делу более серьезному.

Он не знал, что и Орлов тоже мается. Корпеть над бумагами, как это делала столько лет Екатерина, а теперь принялся и Владимир, он не мог. Пока в Петербурге были Алехан с Федькой, у Григория имелась хоть какая-то отдушина, а уехали братья, стало тоскливо.

Строил в Гатчине дворец… зачем? И сам не ведал, объяснял, что хочет пригласить жить Дени Дидро, мол, деньгами не сманили, может, хоть просто в гости приедет? Зачем ему Дидро, и сам сказать не мог. А просто так, из принципа!