Шоу в жанре триллера - читать онлайн книгу. Автор: Антон Леонтьев cтр.№ 11

Насиловать он не будет. Зачем? Он никогда бы не смог сделать что-то подобное с собственной дочерью, а девочки, которых он похищает, и есть его дочери. Значит, у них не может быть другой судьбы – они должны умереть. И умрут. Но не сразу.

Все это слишком тяжело. Он закрыл на мгновение глаза, потом снова пришел в себя. Нельзя иллюзиям дать увлечь себя. Это опасно. Он не сумасшедший. Он просто не понимает, почему его дочь должна была умереть.

Никто: ни лживая церковь, ни лживые психиатры, ни лживые врачи – не дал ему ответа на этот легкий вопрос. Почему? Лепетание о том, что в мире ином ее ждет рай. Чушь! Рая нет. Как и ада. Каждый в этой жизни может устроить себе рай или ад. Иногда и то и другое: по очереди. После смерти нет ничего, в этом-то и ужас. Существуй после смерти хоть что-то, была бы надежда увидеть дочь – «на том свете», в параллельном измерении, в иной Вселенной…

А так шанса нет.

Дочь положили в гроб, похоронили в мокрой черной жирной земле (шел дождь, когда она умерла и когда ее хоронили, настоящий ливень: стоял октябрь), завалили яму, накидали цветов и венков из пластмассы. Она осталась одна, там, внизу. Нет никакой надежды. Смерть придет за любым. Его дочь лежала в гробу, от нее осталась только кучка лохмотьев и хрупкие детские косточки.

Подобная участь ждет каждого. Но почему ее? Почему в возрасте семи лет?

Он открыл багажник. Девочка спала. Лекарство действует безотказно. Когда она придет в себя, то будет уже в подземелье. А оттуда есть всего один выход – в смерть.

В подземелье нет бога. Там бог – это он сам. И он молвил: смерть. Да будет так!

Он закрыл изнутри ворота гаража. Никто не проникнет сюда, но предосторожность превыше всего. Затем опустил девочку на истертый трехцветный половичок. Сдвинул печку-«буржуйку», расчистил завал. И так каждый раз. Никто, попав в гараж, не должен и подумать, что внизу есть вырытая им самим пещера, его подземелье, где он бог.

Под печкой оказался неприметный люк. Он достал из кармана ключ, отомкнул врезанный замок. Отодвинул тяжелый тугой засов. Даже если девочка и сможет освободиться в подземелье, то наверх ей не выбраться. Назад пути нет. Нет пути для его дочери. Нет и для других.

В углу зияла черная дыра и была лестница, уходящая под землю. Он осторожно поднял девочку, погладил ее пушистые волосы. Начал спускаться. Оказавшись внизу, он при помощи нехитрого устройства закрыл люк. Включил свет.

Одинокие голые лампочки осветили кирпичные стены подземелья. Он строил его три с половиной года, тайно вывозил на машине землю, чтобы никто в городе не догадался, чем он занимается. Сам облицовывал, сам проектировал, сам ваял. Это его мир. И здесь он бог.

В подземном коридоре можно было стоять во весь рост. Он отнес девочку в одну из гостевых комнат, положил на диван. В подземелье было сыро и холодно, но скоро лето, тогда наступит благодать. В комнате много игрушек. Игрушки его дочери. Он навестит девочку позже, часа через два, когда разберется с другой.

Замкнув решетку, которая закрывала выход из гостевой, он закрыл толстую, обитую листовым железом дверь. Пусть спит.

Затем осторожно подошел к колодцу, который уходил в глубь земли. На самом дне, скрючившись, на корточках, сидела девочка лет шести – грязная, оборванная, заплаканная. Услышав шевеление наверху, она подняла голову, в глазах ее светились надежда, усталость и отчаяние.

– Дяденька, – тонким охрипшим голоском начала она, – пожалуйста, я хочу к маме и папе! Отпустите меня! Мне холодно!

И начала плакать.

Он не любил плакс. Его дочь даже на смертном одре, понимая какой-то частью сознания, что скоро умрет, не ревела. А эти девчонки все без исключения ревут. Дурочки.

– Вылезай! – Он швырнул ей веревочную лестницу. Ручонки девочки ухватились за толстую пеньку, она, как обезьянка, стала неловко карабкаться наверх.

Он подхватил ее, девочка стала отбиваться, попыталась его укусить. Он ударил ее и пригрозил сбросить вниз. Девочка снова начала хныкать и проситься к родителям.

– Пошли, – сказал он и, взяв ее за руку, потащил за собой. Девочка упиралась, о чем-то догадываясь, но он был гораздо сильнее. Вначале была ласка. Теперь пришло время силы.

– Дядя, прошу вас, не делайте мне больно! – хныкала девочка, глотая слезы. Она была все в том же комбинезончике, в котором он похитил ее две недели назад.

– Обещаю, тебе не будет больно.

Они оказались в самом дальнем помещении его подземелья. Там он убивал их. В особой комнате. В спальне дочери. Он восстановил ее во всех мелочах, во всех деталях, перенес сюда все вещи, разобрал и спустил вниз кровать, шкаф, письменный стол, за которым она делала уроки.

Он знал, что все это – иллюзия. А он так не хотел быть в плену своих воспоминаний. Деревянная кровать от сырости взбухла, белье заплесневело, полировка стола пошла пузырями. Прошлое не вернуть. Но он его вернет. Он ведь бог!

Он втолкнул девочку в комнату, она начала кричать, биться, колотила его худыми ручонками, потом в изнеможении, упав на кирпичный пол, обхватила его ногу и стала плакать, умоляя не делать ей больно.

– Больно не будет, – повторил он и сдержал обещание.

Он положил легкую, как перышко, девочку на кровать. Сколько вечеров он сидел здесь, теша себя мыслью, что, открыв глаза, увидит свою дочь – живую и невредимую. Но, каждый раз открывая глаза, он видел одно и то же – белье, в складках которого гнездилась черная плесень, и пустую кровать. Дочери не было. Она умерла.

Умирала она страшно. Отказали легкие. От удушья не спасли ни лекарства, ни аппараты. Значит, и все его жертвы умрут, как и его дочь.

Подушка легла на голову девочки, полностью скрыв ее лицо. Она отчаянно цеплялась за жизнь. Он всей силой обрушился на подушку. Девочка билась, но секунд через десять стала ослабевать. Через минуту затихла совсем. Выждав для верности еще пару минут, он отнял от лица девочки подушку.

Она скончалась. Как и три предыдущие. Он задушил ее. Его дочь умерла еще раз. И будет умирать так еще много раз. Очень много раз. Вечно!

Потому что он – бог!

Теперь необходимо избавиться от тела, поговорить и успокоить вновь прибывшую. Через неделю она попадет из гостевой в яму. А еще через неделю, в тот день, когда он найдет новую пленницу, в спальню. И он задушит ее.

Потому что только он и есть бог…

– Серафима Ильинична, прошу, подождите, я доложу о вас Марку Казимировичу, – произнесла миловидная секретарша.

Я осмотрелась. Мой бывший муж, один из самых известных режиссеров в стране, Марк Михасевич, работал не в самом плохом офисе. Его рабочая студия располагалась в центре Экареста, в одном из заново восстановленных особняков. В интерьере чувствовалось влияние идей, которые исповедовал Марк, – величие Герцословакии, скрытый монархизм и православие. Здесь доминировали красные и желтые тона. Несколько больших и весьма аляповатых икон, написанных, скорее всего, знаменитыми художниками, закадычными приятелями Марка. Огромный змееподобный дракон с короной на голове, скипетром и царским яблоком в лапах – герб королевства Герцословакии. Фотография нынешнего президента с размашистой подписью – «Марку Михасевичу от поклонника его таланта».