Часовня погубленных душ - читать онлайн книгу. Автор: Антон Леонтьев cтр.№ 65

Илья прекрасно помнил историю двадцатипятилетней давности, однако не понимал, к чему клонит Кацнельсон.

– То, что раны на телах жертв новой серии убийств нанесены при помощи того же крюка, что и раны на телах жертв старой серии, означает одно – новый дядя Крюк каким-то невероятным образом стал обладателем одного из крюков своего предшественника. Как такое произошло, сказать не могу, да и выяснение этого в мою компетенцию не входит. Однако я могу со стопроцентной уверенностью утверждать следующее… – Медэксперт многозначительно постучал костяшками пальцев по оцинкованной поверхности стола, на котором лежал труп. – Раны всем четырем жертвам нанесены вовсе не тем крюком, который имелся у Борщевского. Его крюк не имеет никакого отношения к орудиям Онойко! Это – жалкая подделка!

Илье понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем ведет речь Кацнельсон.

– Аарон Исаакович, вы хотите сказать… хотите сказать, что у Борщевского имелся другой крюк?

– Этого я не исключаю, – кивнул Кацнельсон, – однако как бы там ни было, Борщевский не является убийцей. Хотя нет, сформулирую по-иному: возможно, он и убийца, однако в любом случае вовсе не Борщевский наносил раны и отрезал головы новым жертвам. То есть все четверо точно убиты не при помощи того крюка, который у него имелся.

Увидев изумление на лице Ильи, Кацнельсон усмехнулся:

– Можете мне поверить, я ведь все-таки медик, а не шарлатан. Характер ранений показывает – они нанесены правшой. А Борщевский, если вам это до сих пор неизвестно, был левшой!

– Возможно, он владел левой рукой так же, как и правой? – выдвинул гипотезу Илья.

– Я тоже так сначала думал, – кивнул Кацнельсон. – Однако нет, подобный вариант полностью исключен. На правой руке у Борщевского имелось застарелое повреждение суставной капсулы пястно-фалангового сустава, и он никогда бы не смог нанести правой рукой столь глубокие раны, какие наблюдаются на телах жертв.

– Вы уверены? – потрясенно спросил Новгородцев. На что Аарон Исаакович сухо ответил:

– Илья Евгеньевич, если бы я не был уверен, то не стал бы беспокоить вас. Кстати, я подготовил соответствующий отчет.

Старик снова подошел к столу и положил руку на толстую папку.

– Значит ли это, что Борщевский не является убийцей? – спросил Илья. И тотчас сам себе возразил: – Нет, не может быть! Его квартира – настоящий храм умалишенного садиста!

– Да, Борщевский был помешан на дяде Крюке, – согласился Кацнельсон. – Так же, как некоторые помешаны на Наполеоне Бонапарте, Элвисе Пресли или Майкле Джексоне. И, вне всяких сомнений, Борщевский был человеком отнюдь не нормальным – мне удалось выяснить, что он в течение последних двадцати лет четыре раза находился на излечении в психиатрической больнице. Однако это вовсе не значит, что он является дядей Крюком. Более того, с учетом характера ранений я могу это исключить. Тот, кто наносил раны и отрезал головы, физически намного сильнее, является правшой и, что немаловажно, ниже Борщевского как минимум сантиметров на десять. Так что, уважаемый Илья Евгеньевич, должен вас разочаровать – дядя Крюк все еще гуляет на свободе! А арестованный вами и убитый сокамерниками человек никак не может являться убийцей.

И с этими словами старик накрыл тело Борщевского клеенкой.

Домой Илья возвращался уже поздно ночью. В течение нескольких часов он беседовал с Аароном Исааковичем и в конце концов убедился – да, опытный патологоанатом не ошибается. Борщевский был сумасшедшим, садистом, извращенцем – но он не был убийцей. Во всяком случае, не являлся дядей Крюком…

А ведь все так складно получалось! Облаченный в черный балахон и с самодельным крюком в руке, Борщевский рыскал по ночному городу… С какой целью, точно сказать нельзя – возможно, потому, что дядя Крюк был для него кумиром, возможно, потому, что действительно хотел напасть на кого-нибудь и совершить убийство. Однако сделать это ему не удалось.

Илья шел через городской парк. На аллеях не было ни души, а фонари, конечно же, не работали. Внезапно молодой следователь почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. И, резко обернувшись, заметил фигуру, притаившуюся за корявым деревом. Новгородцев окликнул этого типа, но тот, конечно же, не отозвался. Тогда он бросился к нему – однако фигура уже растворилась во мраке.

Между прочим, Илья мог поклясться, что видел человека в черном балахоне с капюшоном. Или то была игра его воспаленного воображения и теперь ему на каждом шагу чудится дядя Крюк, маньяк, который до сих пор на свободе и в любой момент может снова приняться за жестокие убийства?

Михаил Федорович был все еще на рыбалке, поэтому Илья позвонил прокурору Коту. Тот звонку не обрадовался – в трубке Илья слышал отдаленный раскатистый женский хохот и визг и вспомнил, что супруга Вениамина Юлиановича (которая старше прокурора почти на десять лет) находится сейчас на лечении где-то за границей. А сам прокурор, пользуясь ее отсутствием, явно предавался сейчас любовным утехам с молодыми девицами.

– Что значит – не того взяли? – спросил злобно Кот, едва услышав первые слова Ильи. – Ты что несешь, Новгородцев? Пьян ты, что ли? Конечно, Борщевский маньяк! Но теперь он помер, и вся эпопея закончилась.

И все же Илье удалось убедить прокурора, что тот не прав. Однако реакция Кота была более чем странной. Хрюкнув, он заявил:

– Никому об этом не говори! А я сам побеседую с Кацнельсоном. Скажу тебе по секрету, Аарон Исаакович в последнее время очень сильно сдал. Говорят, у него Альцгеймер. Так что стоит ли верить россказням старого хрыча? И запомни, Новгородцев: если то, что тебе стало известно, вдруг просочится в прессу, головы тебе не сносить! И оторвет ее вовсе не дядя Крюк, а я лично!

– Венчик, пупсик, ну чего ты так долго треплешься по телефону? – донеслись до Ильи из трубки обольстительные голоса. – Мы устали тебя ждать! Давай, вешай трубочку и займемся кое-чем гораздо более приятным…

Кот быстро распрощался, а Новгородцев крепко задумался. Прокурор явно не намерен признать свою ошибку и не хочет ставить общественность в известность о том, что Борщевский не был новым дядей Крюком. Оставалась одна надежда – на Михаила Федоровича. Однако тот, как назло, отправился на свою дурацкую рыбалку…

Все воскресенье Илья провел в бездействии, а под вечер ему позвонила жена Пономарева и сказала, что ее супруг только что вернулся домой – со знатным уловом и в прекрасном расположении духа. Илья тотчас отправился к Михаилу Федоровичу.

Завидев своего ученика и верного помощника, тот ничуть не удивился его визиту и стал демонстрировать больших рыбин. Однако быстро смекнул, что гостя занимает что-то иное. Поэтому, оставив жену на кухне чистить рыбу, Михаил Федорович провел молодого следователя в свой кабинет, запер дверь и, нахмурив брови, произнес:

– Ну, Илюша, давай, выкладывай. Я же вижу: тебя что-то гложет! И подозреваю, это связано с дядей Крюком, будь он неладен!

Илья поведал Пономареву все, что ему стало известно. По мере того, как он излагал факты, лицо Михаила Федоровича темнело. Наконец, когда Новгородцев замолчал, его шеф, запустив руку в волосы, расстроенно протянул: