Святой нимб и терновый венец - читать онлайн книгу. Автор: Антон Леонтьев cтр.№ 55

Минут через пять дверь комнаты раскрылась, и появился двухметровый мужчина в черном шелковом костюме. Этот тип больше походит на мафиозо, чем на служителя закона, тотчас решила для себя Элька. Мина, застывшая на его квадратном, покрытом черной щетиной лице не предвещала ничего хорошего. Его сопровождал молодой мужчина с испуганным выражением лица.

Верзила спросил на неплохом немецком:

– Старший комиссар криминальной полиции города Гамбурга Шрепп – это вы?

Возликовав, что хотя бы кто-то говорит на ее родном языке, Элька воскликнула:

– Да, это я! Вы, наверное, хотите знать, как получилось, что...

Гигант ударил короткопалой, поросшей волосом рукой по столу и заявил:

– Ненавижу немчуру! Приезжаете к нам отдыхать, а ведете себя как завоеватели. Или думаете, что вам все дозволено?

Эльке пришло на ум высказывание бывшего итальянского министра туризма в правительстве Сильвио Берлускони, как-то заявившего: немцы, приезжающие в Италию, – белокурые бестии, что наводняют здешние пляжи и ведут себя самым недостойным образом. Министру в итоге пришлось подать в отставку, однако, по всей видимости, субъект, с которым комиссарша имела сейчас дело, всецело разделял взгляды упомянутого политика.

– Я – старший комиссар Марио Барнелли, – заявил, усаживаясь на стул, мужчина в черном.

Это имя было Эльке знакомо. Одни считали Барнелли самым выдающимся итальянским полицейским и неподкупным борцом с мафией, а другие видели в нем отличного актера, выполняющего заказы «Козы Ностры» и прикрывающегося своей славой.

– Младший комиссар Луиджи Рацци, – произнес по-английски молодой человек, вошедший в комнату для допросов вместе с Барнелли, но, в отличие от него, оставшийся стоять.

Барнелли, прищурившись, посмотрел на Эльку и скомандовал:

– А теперь рассказывай, зачем приперлась в Рим. И не вздумай врать! Я чую брехню за версту!

– Что за выражения? – прошипела Элька. – Я – ваша коллега, тоже работаю в полиции и нахожусь в том же звании, что и вы, синьор старший комиссар. И тот факт, что я была задержана и нахожусь под подозрением, не дает вам права вести себя со мной как с преступницей!

Барнелли поднялся со стула и горой навис над Элькой. Комиссарша Шрепп редко когда испытывала страх, но, взглянув в темные мерцающие глаза Барнелли, вдруг поняла, что с этим человеком лучше не связываться. Он производил на нее впечатление на редкость странного и неадекватного типа.

– Знаешь, что я сделал с одним мерзавцем, который, как и ты, пытался качать права? – прошептал он еле слышно. – Выстрелил ему в ногу. И тогда он живо мне поведал, где находится похищенная им девочка. А затем я прикончил эту гниду. Дело было не в управлении, а на улице. Никто по поводу его смерти не плакал.

Элька в оцепенении посмотрела на Барнелли. Если он не издевается над ней (комиссарша чувствовала, что он говорит правду), то она оказалась во власти психопата, являющегося по совместительству комиссаром полиции.

– Так что говори правду! – перейдя на английский, заявил Барнелли. – Особняк этого типа... твоего соотечественника... Карла Брамса, сгорел, а он находится в больнице, потому что кто-то ткнул в него кинжалом. Ты прибыла из Гамбурга и прямиком из аэропорта отправилась к Брамсу. Спрашивается, зачем?

Комиссарша, решив, что не имеет смысла скрывать правду, поведала вкратце обо всем, что ей стало известно. По мере того как она рассказывала о Туринской плащанице и том, что результаты ее радиоуглеродного исследования были сфальсифицированы, комиссар Барнелли мрачнел. Наконец он ударил ладонью по столу и заявил:

– Ты за дурака меня держишь? Плетешь всякие сказочки о каких-то плащаницах, пудришь мозги, пытаясь скрыть, что ты и этот самый Брамс занимались чем-то противозаконным. Что, наркотой занимаетесь? Или оружием? Краденое сбываете?

– Синьор старший комиссар... – начал было Луиджи Рацци, но комиссар, даже не оборачиваясь к нему, велел:

– Заткнись!

– Я повторяю – дом подожгли, когда мы были в бункере, – сказала Элька. – А когда мы выбрались наружу, то кто-то, пользуясь неразберихой, попытался убить герра Брамса. Спросите его самого, в конце концов!

– Говори правду! – рычал Барнелли. – Иначе посажу в камеру к лесбиянкам, они живо тебе мозги вправят.

– Буду только рада! – заявила комиссарша Шрепп и оттолкнула от себя Барнелли. – Итальянки как раз в моем вкусе!

Старший инспектор злобно уставился на нее. Младший комиссар пролепетал:

– Марио, нам не нужны международные осложнения. Синьора Шрепп – наша коллега...

Барнелли смерил молодого человека тяжелым взглядом и сказал:

– Ну, ладно, поработай с ней сам. А ты, немка, учти, я сейчас пойду освежиться, но когда вернусь, ты мне все выложишь, как на духу!

Когда Барнелли удалился, младший комиссар Рацци произнес:

– Приношу извинения за поведение моего коллеги. Я, в отличие от него, уверен, что вы не имеете отношения ни к поджогу, ни к попытке убийства.

– Мальчик, – сказала сварливо Элька, – я играла в плохого и хорошего следователя, еще когда ты в песочнице возился. Так что не думай, что, наложив в штаны после представления, которое устроил ваш чесночный комиссар, я куплюсь на твой милый тон и симпатичную мордашку и начну «петь».

Младший комиссар смутился и пролепетал:

– Я... мы... синьора Шрепп... Госпожа старший комиссар...

– Не оправдывайся, – велела Элька. – Тебе, как я вижу, еще предстоит многому научиться. Только ваш Голиаф – далеко не лучший для тебя ментор. Думает, что добьется всего угрозами и криками.

Этими словами Элька окончательно выбила из колеи молодого полицейского, который, избегая смотреть ей в глаза, все пытался оправдаться.

В комнате для допросов снова появился старший комиссар Барнелли. Пнув ногой стул, на котором сидел Луиджи Рацци, он процедил:

– Мотай отсюда. Я сам с ней разберусь.

Пристыженный младший комиссар скрылся. Марио Барнелли заявил:

– Я связался с Гамбургом, там подтвердили вашу личность. Только вы отстранены от работы.

– Я в Риме на отдыхе, – заявила Элька. – Или я должна спрашивать у вас соизволения, синьор коллега?

Барнелли сжал кулаки и пролаял ей в лицо:

– Не буду спускать с тебя глаз, покуда ты в Италии, Шрепп. Ты замешана в скверной истории, и мне плевать, что ты – комиссар криминальной полиции. А теперь можешь убираться на все четыре стороны!

– А как же обвинение в поджоге и попытке убийства? – спросила комиссарша Шрепп.

Марио Барнелли ничего не ответил, а только пронзил ее долгим злым взглядом. Старший инспектор, сделала Элька вывод, олицетворял собой все то, что она так ненавидела: ограниченность, примат силы над мозгами и неконтролируемый темперамент. Комиссарша в который раз порадовалась тому, что родилась лесбиянкой: при мысли о том, что ей пришлось бы оказаться в постели с таким грубым, наверняка с головы до ног волосатым и пахнущим чесноком типом, как старший комиссар Барнелли, ее накрыла волна тошноты.