Звездный час по тарифу - читать онлайн книгу. Автор: Антон Леонтьев cтр.№ 70

– Я ведь даже подумать не мог, что заделаюсь купцом, – говорил, посмеиваясь, Иван Иваныч. Он снова отпустил бороду, снес на плантации старый дом и возвел новый: отцы города приходили к «немцу», дабы полюбоваться на небывалое достижение прогресса и восьмое чудо света – ватерклозет.

Пелагея занималась домашним хозяйством и воспитанием Степы: отец баловал младшенького, и тот рос шаловливым и капризным мальчонкой, обожал книги с изображениями старинных дворцов и фресок и на свой девятый день рождения получил от отца долгожданный подарок: выписанное из Лондона фортепиано.

Ксения с грустью думала о жизни в Эльпараисо – былые воспоминания постепенно тускнели и съеживались. Она обрела отца – Ивана Иваныча – и маму – Пелагею, которых любила всем сердцем. Иногда по ночам она плакала, вспоминая papa и maman. Как она ни уговаривала Шадрина, тот не позволил девушке съездить в Эльпараисо, чтобы узнать, как дела у Елизаветы Порфирьевны.

– Никуда, голуба моя, ты не поедешь, – заявлял он каждый раз, когда Ксения, поддерживаемая Пелагеей, заводила речь о визите в столицу. – У мамки твоей проблем нет, да и чем ты ей помочь можешь? Барыня Елизавета Порфирьевна, чего греха таить, ведь умом-то тронулась, может, вообще сейчас никого не узнает или богу душу отдала...

От таких слов Ксения мрачнела. Иван Иваныч пояснял:

– Понимаю ведь, голуба, что мамку ты свою хочешь увидеть, но полиция не дремлет! Хотя столько лет прошло, как я лопатой барона австрийского пришиб, но дело-то все еще не закрыто! Наверняка дохтуров в сумасшедшем доме предупредили: если кто к твоей мамушке заявится, сразу в полицию доложить! Кто к ней, кроме тебя, ее дочери, прийти-то может? А через тебя они и на меня выйдут! Поэтому терпи! Не хочется мне за убийство этого ирода на каторгу идти или на виселице, как папка твой, болтаться!

К 1896 году Ксения превратилась в прелестную грациозную девушку с зелеными глазами и каскадом черных волос, которые доставали ей до талии. Шадрин гордился дочерью и всячески баловал ее, выписывая из столицы и даже из-за границы наряды и украшения.

Алешка к двадцати годам вытянулся, окреп: из худого мальчишки он сделался мужественным юношей с открытым улыбчивым лицом, непослушными длинными черными волосами и добрым сердцем. Он сноровисто помогал отцу на плантациях, и Иван Иваныч не раз в шутку говорил:

– Вот помру, сыне, и ты мое место займешь, Алекс фон Штар! Степка... тьфу Стефан, как они его тут кличут, тот у нас – личность утонченная, его все к живописи и музыке тянет, а кто пахать будет и деньгу заколачивать? Вот именно – ты! – Хитро посматривая в такие минуты на старшего сына и Ксению, он продолжал: – А вот если вы, голубочки, еще и поженитесь, и дедом меня вскорости сделаете, тогда я точно буду знать – роду нашему обеспечено великолепное будущее! Ксюшенька, ведь в бумагах, когда мне их алчный градоначальник делал, ты не дочерью моей родной записана, а племянницей. А у них, нехристей неправославных, принято, чтобы кузен и кузина друг на друге женились. Вот ведь благодать настанет, когда венчаться будете! Только для этого придется попа русского откуда-то в этой глухомани доставать! Не жениться же вам на католический манер! Хотя какая разница, что за молитвы или песни – на старославянском или латыни, все равно один хрен ничего не понимаешь! Да, безбожник я, но что поделать! Нет, закажу вам попа, хотя бы и из Москвы пришлось пароходом везти за свой счет, – будет вам свадебка и пир горой!

Ксения и Алешка обычно краснели, слушая разглагольствования Ивана Иваныча. Когда они начали взрослеть, былая близость между ними исчезла, а еще через некоторое время и Ксения, и Алешка ощутили, что любят друг друга. Не так-то просто было понять и признаться в этом сначала самому, а потом – тому, кого любишь. Ксения частенько засматривалась на ладного юношу, а тот...

Как-то в конце сезона дождей Иван Иваныч, который абонировал теперь толстые журналы и экономическую прессу из Эльпараисо, Европы и Северной Америки, объявил:

– Решил я прикупить еще немного земли! Вот сосед наш, дон Педро, преставился, а его дети-неумехи все распродают: и имение, и земли, и плантации, и коллекцию картин. Старик, узнай об этом, в гробу бы перевернулся! Но нам, как заправским капиталистам, грех ситуацией не воспользоваться! Расширю плантацию, кофейные кусты вырублю, сейчас все равно цены падают и улучшения не ожидается, а засажу все каучуковыми деревьями – резина она и в Африке резина, во всем мире цены ввысь ползут, спрос превышает предложение во много раз, везде прогресс и техническая революция! Так мы за пять лет миллионерами станем!

Ксения, гордясь планами Ивана Иваныча, меланхолично думала, что бывший садовник ее papa достиг всего того, к чему так стремился Федор Архипович, – стал миллионером.

Через несколько дней Иван Иваныч в сопровождении Ксении и Алешки отправился на плантации дона Педро, чтобы прицениться к земельному участку. Пока они тряслись в двуколке по джунглям, Шадрин рассуждал о богатстве:

– Изумрудами, что ли, заняться? Ведь здесь раньше были изумрудные прииски, да потом их забросили – нерентабельными стали! Добывали серебро, но недолго – слишком трудоемко и выгоды никакой! А говорят, что где-то в сердце джунглей имеется гора с водопадом, а ее охраняют три льва и огромная черепаха, и тому смельчаку, который минует все препятствия, достанутся несметные богатства! Вроде бы это заповедные места индейцев, что жили здесь много столетий назад: для них изумруд был священным камнем! Столько все искали, но никто и не нашел! И тот, кто рискнет нарушить покой индейских богов, навлечет на себя проклятие – изумруд принесет ему богатство, но не дарует счастья и покоя ни ему, ни его потомкам! Духи джунглей будут мстить тому, кто потревожит сон изумрудов! Видимо, брешут! Но ничего, мы и без драгоценных камней станем богатыми, вот займемся разведением каучуковых деревьев...

Ксения много раз слышала эту легенду – о сокровищах индейцев в джунглях, водопаде и озере, дно которого усеяно изумрудами. Она относилась к этому как к сказке – мало ли чем тешат себя охочие до басен жители городка!

Наконец показались плантации дона Педро, и скоро семейство Ивана Иваныча подъехало к большому особняку, в котором обитала семья покойного плантатора. Ивана Иваныча ждали, сыновья дона Педро и его вдова встретили его со скорбными улыбками, хотя в душе, как понимала Ксения, они предвкушали отличную сделку – Иван Иваныч никогда не торговался и не мелочился.

– Сеньор фон Штар, мы так рады, что вы приехали к нам, – заявили дети дона Педро. – Не будем терять время, давайте же осмотрим плантации!

Они так и поступили. Шадриным предоставили трех лошадей, чтобы они смогли объехать посадки кофейных деревьев. Иван Иваныч был более чем доволен и заявил наследникам дона Педро, что готов подписать договор купли-продажи на месте. Цена устроила обе стороны, и вдова дона Педро, окрыленная тем, что скоро «немец» отвалит им кругленькую сумму и они смогут расплатиться с многочисленными кредиторами покойного, пригласила Шадриных к столу – их ждал обильный обед.

– С нами будут трапезничать и другие покупатели, – объяснила вдова, когда они шествовали в столовую. – Пока вы были на плантациях, они приехали из самой столицы, дабы осмотреть коллекцию картин, которую собирал мой дорогой Педро!