Уловка-22 - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Хеллер cтр.№ 75

Больше всего Нейтли смущало и даже пугало то, что этот противный старикашка не способен был даже понять всю низость своей хулиганской выходки.

— Да как вы не понимаете, что вы наделали! — бушевал Нейтли. — Майор де Каверли — благородный, чудесный человек, им восхищаются все.

— Он старый болван, который не имеет права вести себя, как молодой болван. Где он теперь? Что с ним сталось? Умер?

Нейтли ответил почтительно, с мягкой печалью в голосе:

— Никто не знает… Он исчез…

Нейтли обернулся на своих приятелей и обнаружил, что Йоссариан и Данбэр, как и Заморыш Джо, исчезли. При виде озадаченного лица Нейтли старикашка разразился оскорбительным смехом. Нейтли вспыхнул, щеки его заалели. Несколько мгновений он беспомощно озирался, а затем ринулся в ближайший коридор на поиски Йоссариана и Данбэра, намереваясь рассказать им об удивительном случае — о том, что произошло между старикашкой и майором де Каверли, но в коридоре все двери были заперты. Ни под одной дверью не пробивался свет. Было уже слишком поздно. Помрачневший Нейтли прекратил поиски. Вскоре он понял, что самое лучшее — вернуться к своей возлюбленной и поговорить с ней о будущем. Но когда он появился в гостиной, его девица уже ушла спать. Нейтли решил было возобновить бесплодную дискуссию с забубенным старикашкой. Однако тот встал с кресла и, извинившись с утрированной вежливостью, оставил Нейтли в гостиной, где ему предстояло ночевать в одиночестве на крохотном ухабистом диванчике — все девицы к тому времени уже разошлись кто куда.

На следующее утро Нейтли проснулся чуть свет, с болью в затылке, с трудом соображая, куда он попал.

Нейтли был чувствительным парнем с приятной наружностью. У него были темные волосы, доверчивые глаза, счастливое детство и обеспеченные родители. Неизменно вежливый, мягкий по натуре, он прожил свои девятнадцать с лишним лет без душевных травм, потрясений и неврозов. Для Йоссариана все это было лишним доказательством ненормальности Нейтли.

Нейтли с детства прививалось отвращение к таким людям, как Аарфи. Его мать, происходившая из старинного семейства, называла таких «пронырами», а людей типа Милоу отец Нейтли называл «рвачами», но что это значит на деле, Нейтли так и не удалось узнать, ибо ему и близко не позволялось подходить к подобным типам. Насколько Нейтли мог припомнить, в многочисленных домах его родителей — в Филадельфии, Нью-Йорке, Мейне, Палм-Биче, Саутгемптоне, Лондоне, Довилле, Париже и на юге Франции — его всегда окружали леди и джентльмены, которые не были ни «пронырами», ни «рвачами».

— Помни всегда, — часто напоминала ему мать, — что ты — Нейтли. Ты — не Вандербильд, чье состояние заработано вульгарным капитаном буксира, не Рокфеллер, чье богатство накоплено с помощью грязных нефтяных махинаций, не Рейнолдс и не Дьюк — они нажились на продаже легковерным людям продуктов, от которых появляются раковые опухоли. И, разумеется, ты — не Астор, чья семья, не сомневаюсь, до сих пор еще сдает комнаты. Ты — Нейтли, а Нейтли еще не сделали ничего ради денег.

— Твоя мать хочет сказать, сынок, — как-то вежливо вмешался отец, — что старое состояние лучше вновь приобретенного и что недавно разбогатевшие никогда не пользуются таким уважением, как недавно обедневшие. Правильно, дорогая?

Нейтли всегда восхищала в отце способность обходиться короткими изящными формулировками. Отец Нейтли постоянно изрекал подобные мудрые и глубокомысленные сентенции. Краснолицый и горячий, он напоминал сыну подогретый кларет, хотя Нейтли любил отца, но не любил подогретого кларета. Когда разразилась война, семья Нейтли решила, что их сын должен пойти в армию, поскольку он слишком молод для дипломатической службы и поскольку отец Нейтли располагал надежной информацией, что гибель России — дело нескольких недель или месяцев, после чего Гитлер, Черчилль, Рузвельт, Муссолини, Ганди, Франко, Перон и японский император подпишут мирный договор и заживут в вечном счастии и согласии. Именно по совету отца Нейтли пошел в авиацию. Пока он безмятежно учится на пилота, полагал отец, русские капитулируют, будет подписано перемирие, и Нейтли-младший, который к тому времени станет офицером, будет общаться с одними лишь джентльменами.

А вместо этого Нейтли-младший очутился вместе с Йоссарианом, Данбэром и Заморышем Джо в Риме, в публичном доме, терзаясь от любви к равнодушной девке. Наутро, после одинокой ночевки в гостиной, он все-таки разыскал ее. Не успели они как следует устроиться в постели, как в комнату без предупреждения ворвалась двенадцатилетняя сестренка нейтлевой девицы. Пришлось одеться и спуститься вниз позавтракать. Сестренка увязалась за ними, и, когда они втроем чинно завтракали в ближайшем кафе, Нейтли чувствовал себя гордым главой семейства. Но на обратном пути нейтлева подружка заскучала и, не желая тратить попусту время с Нейтли, решила прошвырнуться по улице со своими двумя товарками.

Нейтли вернулся в кафе и угостил девочку шоколадным мороженым, отчего она заметно повеселела. Когда они вернулись в бордель, утомившиеся Йоссариан и Данбэр валялись в гостиной в обществе изможденного Заморыша Джо, на помятой морде которого застыла туповатая, блаженная, победоносная улыбка. С этой улыбкой он и появился поутру в гостиной, приковыляв из своего обширного гарема походкой человека, которому переломали все кости.

Распухшие губы и синяки под глазами Заморыша Джо привели старикашку-хозяина в восторг. Одетый в ту же изжеванную рубаху, что и накануне, старик тепло приветствовал Нейтли. Обтрепанный, непристойный вид старика глубоко удручал Нейтли. Всякий раз, когда он входил в публичный дом, ему хотелось, чтобы этот беспутный старик надел бы новую рубашку из магазина «Братья Брукс», побрился, причесался, облачился в пиджак из твида и отрастил бы щеголеватые седые усы, такие же, как у отца Нейтли.

Апрель был самым любимым месяцем Милоу. В апреле распускались лилии, а на виноградных лозах наливались соками гроздья. Сердце билось чаще, и прежние желания вспыхивали с новой силой. В апреле оперение голубей еще ярче отливало радужным сияньем. Апрель — это весна, а весной мечты Милоу Миндербиндера как-то сами собой обращались к мандаринам.

— Мандарины?

— Да, сэр.

— Моим ребятам мандарины пришлись бы по душе, — согласился полковник с Сардинии, командовавший четырьмя эскадрильями бомбардировщиков Б-25.

— У них будет столько мандаринов, сколько душе угодно, если ваша столовая раскошелится, — заверил его Милоу.

— А дыни из Касабы?

— Почти задаром продаются в Дамаске.

— Дыни из Касабы — моя слабость. Я всегда был неравнодушен к дыням из Касабы…

— Одолжите мне по самолету из каждой эскадрильи, всего по одному самолету, и у вас будет столько дынь из Касабы, сколько душе угодно, если ваша столовая раскошелится.

— Мы покупаем у синдиката?

— Разумеется. И у каждого члена синдиката свой пай.

— Поразительно, право, поразительно! Как вам это удается?