Книга Дины - читать онлайн книгу. Автор: Хербьерг Вассму cтр.№ 59

Жуковскому пришлось наклониться, когда он входил в дверь. Дина засмеялась. Ей тоже приходилось наклоняться.

Внутри царил сумрак. Они сели рядом. Он расспрашивал ее о Рейнснесе. Она отвечала. Тела их были совсем близко друг от друга. Его руки лежали на коленях. Неподвижно. Как спящие животные.

Жуковский держался достаточно учтиво. Иаков следил за каждым его движением. Словно почувствовав это, Жуковский сказал, что уже поздно.

— Да, день был долгий, — согласилась Дина.

— Это был незабываемый день.

Он встал, наклонился и поцеловал ей руку. Губы у него были горячие и влажные.

На другое утро они стояли в коридоре на втором этаже. У самой лестницы.

Там было темно, пахло сном, мылом, ведрами с нечистотами.

Жуковский последним из приезжих покидал дом. Остальные уже спускались к лодкам.

— Я вернусь еще до начала зимы… — Он вопросительно поглядел на нее.

— Милости просим, — сказала Дина, как сказала бы любому.

— Тогда вы сыграете мне на виолончели?

— Может быть. Я играю почти каждый день. — Она протянула ему руку.

— Но вчера не играли?

— Нет, вчера не играла.

— Не было настроения? Я понимаю, пожар…

— Да, пожар.

— Теперь вам придется делать новую крышу?

— Придется.

— У вас на плечах большая ответственность? Сколько человек работает в Рейнснесе?

— Почему вы об этом спрашиваете? В эту минуту?

Его шрам изогнулся. Улыбка стала явной.

— Тяну время. Все не так просто. Разве вы не видите, что вы мне нравитесь?

— Варавва к такому не привык?

— Не очень… Значит, я Варавва?

Оба засмеялись, обнажив зубы. Две собаки, что играют в тени, меряясь силами.

— Варавва!

— Варавва был разбойник! — прошептал он и придвинулся к Дине.

— Но его же освободили! — выдохнула она.

— Да, и вместо него пришлось погибнуть Христу.

— Христу всегда приходится погибать…

— Помашите мне, — шепотом попросил Жуковский, он был немного растерян.

Дина не ответила. Схватила его руку обеими руками и сильно укусила за средний палец. Он вскрикнул от неожиданности и от боли.

Все смешалось. Жуковский притянул ее к себе и прижался лицом к ее груди. Он тяжело дышал.

Мгновение они стояли неподвижно. Потом он выпрямился, поцеловал ей руку и надел шляпу.

— Я вернусь еще до начала зимы, — хрипло сказал он.

Ступенька за ступенькой начали разделять их. Несколько раз он обернулся и посмотрел на нее. Входная дверь захлопнулась.

Он исчез.

Пароход задержался на сутки.

Жуковский стоял на мостике, подняв руку в знак прощания. Было тепло. Он стоял в одной рубашке. Отутюженные, застегнутые на все пуговицы пассажиры рядом с ним выглядели нелепо.

Дина следила за пароходом из окна залы. Он знал, что она стоит у окна.

Я Дина. Мы плывем вдоль берега. Рядом. Его шрам — факел среди водорослей. Глаза — зеленое море. Свет над отмелями, который что-то открывает мне. А что-то скрывает. Он уплывает от меня. За мысы. За горы. Потому что не знает Ертрюд.

Юхан стоял на одном из прибрежных камней и что-то кричал вслед пароходу. Жуковский кивнул ему и приподнял шляпу.

Пароход загудел. Лопасти заработали быстрее. Голоса потонули в шуме. Зеленые глаза Дина повесила себе на шею.

Семья ленсмана рано уехала домой. Андерс и Нильс повезли их на лодке. Они все равно собирались в Страндстедет, чтобы закупить все необходимое для ремонта. О том, чтобы найти что-то в собственном лесу, нечего было и думать. Материала требовалось много, и сухого.

Они взяли карбас, чтобы сразу же привезти все в Рейнснес. Работнику из Фагернессета пришлось по жаре одному возвращаться с лошадьми через горы.

Матушка Карен пробовала вести с Юханом беседу о смысле жизни. О смерти. О будущем. И о его призвании.

Дина поехала прогуляться верхом. Одна. Вернулась она уже к вечеру.

Фома усмотрел в этом дурной знак. И решил отложить свой разговор с нею до другого дня.

В суматохе, вызванной пожаром и приездом Юхана, никто не сказал Дине, что с пароходом в Рейнснес на ее имя прибыл большой длинный ящик.

Когда посыльный из лавки сообщил ей об этом, она пошла в пакгауз Андреаса. Шаг у нее был широкий и легкий.

Там же, на причале, Дина раскрыла ящик. Он ждал ее целые сутки.

Лорк чувствовал, что его предали. Но он не упрекал Дину. Рядом с виолончелью его запах стал более явственным. Виолончель была тщательно упакована.

Дина осторожно вынула ее из ящика. И тут же хотела настроить.

Струны плакали, но не настраивались. Дина сказала об этом Лорку. Она очень волновалась. Подкрутила колки, попробовала еще раз. И опять услышала тот же жалобный плач.

Под причалом бились мелкие волны. Они беззаботно плескались и заглядывали в щели между досками.

Дина застонала от бешенства и досады.

Она решила отнести виолончель к себе в залу. Там, дома, виолончель, конечно, позволит себя настроить.

Но когда Дина вынесла виолончель на солнце, она сразу все поняла. Виолончель не выдержала путешествия. Она умерла. Случилось непоправимое — виолончель треснула!

Матушка Карен пыталась утешить Дину. Объясняла случившееся перепадом температур и влажностью.

Дина поставила виолончель в зале. В углу. Бок о бок со своей. Живую и мертвую. Рядом.

Я томился днем от жара, а ночью от стужи; и сон мой убегал от глаз моих.

Бытие, 31:40

Была передышка между сенокосом и уборкой картофеля. Ею следовало воспользоваться для ремонта крыши, пока люди не приступили к другой работе.

Местные рыбаки начали привозить вяленую рыбу. Ее сортировали и прессовали в связки по сорок килограммов на верхнем ярусе одного из морских пакгаузов. Рыбу отправляли в Берген, она шла за границу.

Из печени, что привозили вместе с рыбой, всю осень топили рыбий жир. Все кругом пропахло рыбьим жиром. Этот запах донимал всех. Он пропитывал волосы и выстиранное белье. Точно злой дух метил несчастных, работавших на жиротопне.

Все делалось в свой черед. На все требовались руки. Но эта работа приносила деньги и достаток всем обитателям Рейнснеса.

Новая скотница боялась старой коровы-вожака, той, у которой на шее всегда висел колокольчик.