Алмаз. Апокриф от московских - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Ставицкая cтр.№ 21

Журналисту не хотелось сдавать своего поставщика информации, но сотрудничество с Димитрием Иоанновичем Углицким приносило ощутимую пользу в денежном и прочем выражении, о котором меценат пока не догадывался.

– Извольте, познакомлю с таковым, – пообещал репортер и заказал для начала под водку щи боярские с белыми грибами. Хорошее питание Адаманского было на пользу обеим сотрудничающим сторонам, и Уар откармливал партнера с большой охотой и попивал с удовольствием.

– Да, и вот еще что: помните ли, Адаманский, вы мне рассказывали о медвежатнике знатном? Что с ним теперь? Он мне тоже понадобится.

– Кого грабить собрались, Димитрий Иоаннович? – воодушевился и заблестел глазом репортер.

– Я по совсем другой надобности его ищу: психологические опыты ставить, – нашелся царевич.

– Не переусердствуйте только с последующим массовым излечением преступного элемента, – засмеялся Адаманский, – а-то я, пожалуй, без работы останусь.

В августе в Москву вернулся с Дальнего Востока легионер Иван Выродков, нанимавший сам себя на каждую войну с применением русского оружия. Он никого не принимал. Изучал «Путь самурая», прерываясь только на изготовление и поглощение японской еды и привезенного с собой сакэ. Прислуга жаловалась Уару, что барин разговаривает с ними на басурманском языке, а они понимают только интонацию и жесты. Так что если глазами не сверкнет, рукой не укажет, то и не ясно совсем, что делать, за что хвататься и куда метнуться.

Рано или поздно алмаз должен был попасть в Лондон. В этом Общество нетрадиционных потребителей не сомневалось. Надо было только дождаться, когда метрополия нагонит потребную политическую цену, перед которой дрогнет ее доминион. Сколько это займет времени, никто не представлял, но готовить «сани» надо было загодя. Камень оставался стратегическим ресурсом, заложником политических интересов Трансвааля. Февральская же телеграмма о подготовке к переправке алмаза в Лондон, полученная Адаманским, заставляла московских нетрадиционных потребителей торопиться.

Параклисиарх в течение полугода тщательно готовил к отправке в Лондон Николеньку Трубницкого и выкупленного из тюрьмы Исидора Лангфельда – отдельно, потому что миссии на них возлагались разные. Хотя осваивали они ювелирное дело вместе, под руководством самого Карла Фаберже, и трудились в его мастерских в ранге подмастерьев. Принимая во внимание характер деятельности известного нераскаявшегося вора и медвежатника, Уар опасался нежелательных экспроприаций со стороны Лангфельда, поэтому Трубницкому предстояла нелегкая, хоть и привычная задача: следить за процессом и действиями вора, извлеченного немалыми усилиями и средствами из тюрьмы.

Сын Карла Густавовича Фаберже, выпускник Петришуле, художник по ювелирным изделиям, учился с 1894 по 1902 год в Англии. А с 1906 года и проживал там постоянно, работая в лондонском филиале фирмы Фаберже. Это была на данный исторический момент единственная зацепка московских, с помощью которой удалось начать операцию по экспроприации алмаза.

Николенька докладывал в Москву пространно и подробно. Однажды, по случаю воскресного дня, ученики ювелира отправились гулять по Лондону. Гулял каждый сам по себе, как думал Исидор Лангфельд, не ведавший, что его соученик, с которым он познакомился у мастера, приставлен специально следить за ним. С раннего утра лига суфражисток – сотни поборниц политического равноправия женщин – окружила палату общин и произвела бурную манифестацию, продолжавшуюся пять часов. Конная полиция пыталась разогнать демонстранток. Причиной протеста было неупоминание в тронной речи об избирательных правах женщин. На состоявшемся вчера ночью митинге суфражисток было принято решение продолжать демонстрацию. В резолюции говорилось, что в случае необходимости суфражистки готовы жертвовать жизнью за свое дело и не испугаются, если даже будут вызваны войска, чтобы стрелять в них. Против суфражисток выступила новая лига антисуфражисток, которая как раз в этот день решила вручить Парламенту петицию, покрытую тысячами подписей. В результате, пробиваясь сквозь толпу разъяренных женщин, Трубницкий чуть не упустил Лангфельда.

Только накануне Николеньке стало известно, что на Лондон наступает кокаинизм. О быстром распространении в Лондоне одной из опаснейших форм наркоза – кокаиномании – сообщал читателям популярный английский журнал. Мания эта недавно еще была совсем неизвестна в Англии, теперь же все более и более распространялась. «Некоторое время эту страсть можно так держать в тайне, что даже ближайшие друзья ничего не будут о ней подозревать, так как она не производит отталкивающего впечатления обыкновенного опьянения. Главными жертвами ее бывают врачи, писатели и политические деятели. Впрыскивание кокаина является самой опасной формой опьянения», – предупреждали публику. Статья произвела на юношу нехорошее впечатление, и теперь Трубницкий опасался, что наблюдаемый им объект впадет в новомодный грех и завалит дело.

Из квартирки, которую снимали для него московские нежданные благодетели, вор отправился прямиком на Юстонский вокзал и сел в поезд, следовавший в направлении западного побережья. Трубницкий едва успел вскочить в соседний вагон, как состав тронулся. На каждой станции сыщик приникал к окну, но Лангфельд из поезда не выходил. Николенька сильно нервничал и на конечной станции – в портовом городе Холихэд выскочил на перрон раньше, чем следовало. Исидор Лангфельд вполне мог его заметить, хотя виду и не подал. И это было плохо.

Если бы, заметив соученика, он поздоровался, то Николеньке стало бы понятно, что король московских карманников просто совершает воскресную прогулку к морю и ничего предосудительного не замышляет. Разве что мелочь по карманам тырит в силу сложившейся привычки и ради поддержания навыков. Но тот не поздоровался, а, ввинтившись в толпу, вдруг словно растворился в клубах паровозного пара, шумно выпускаемого железными монстрами. Николенька некоторое время метался по перрону, спотыкаясь о баулы и саквояжи, но клиент как в воду канул. Поразмыслив, Трубницкий кликнул кеб и отправился в самое популярное место Холихэда – к паромной переправе, связывавшей Уэльс с Дублином. Никаких дел в Ирландии у Лангфельда, согласно полученным в Москве инструкциям, быть не могло. Тем не менее Николенька, выбрав удобную точку обзора, внимательно наблюдал за пассажирами, заполнявшими паромы. Вора среди них не оказалось. Несолоно хлебавши Трубницкий в страшном расстройстве отправился обратно в Лондон.

Лангфельд лондонским жизнеописанием патронов не баловал. И действительно: о чем тут писать? Дублин Лангфельду не понравился, огорчив своей скучной правильностью и порядком. Многочисленные ухоженные парки окаймлялись строгими рядами домов в георгианском стиле. Четкий алгоритм среды, не оставлявший места толике привычной, милой сердцу московской кутерьме и неразберихе, подействовал на вора удручающе. Лангфельду недоставало извилин ландшафта, задававших мысли достойную неоднозначную траекторию. Посидев за кружкой пива в Темпл-баре, он отправился в сторону Дублинского замка, чтобы внимательно осмотреть Бирмингемскую башню. Башня направила мысли вора в привычное русло. Опустившаяся на замок ночь предоставила Исидору возможность незаметно нанести отнюдь не дружественный визит в башню, хранящую исторический орден Святого Патрика и некоторые другие ценности.