Искры истинной магии - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Мясоедов cтр.№ 43

– Они тут что, огнеустойчивые? – поразился я. – Их же первый чего-то стоящий чародей превратит в шашлык!

– Бывает и так, – кивнул Ярослав. – Но только помогает плохо, потому как случается подобное редко. Видишь ли, волшебники тоже не бессмертны и в большинстве своем предпочитают стерпеть обиду, подстраиваясь под существующие условия. На удар аристократ ответит ударом, а за его убийство – смертная казнь, причем, как правило, весьма мучительная. У эльфов устроиться еще сложнее, чем у гномов. Орки хоть и примут в свой род темного мага с распростертыми объятиями, невзирая на расу, но они ведут кочевую жизнь. И если у лежащего передо мной больного после встречи с быком не произошла смена приоритетов, то походная юрта, регулярная тряска в седле и отсутствие водных процедур не являются идеалом его жизни. До забугорного царства Кин еще черта лысого добраться получится, да и вряд ли там лучше, чем здесь. Так что вывод очевиден. Баронства. В мутной воде хорошо не только рыбку ловить, но и прятаться, а тамошние феодалы хоть и воинственны безмерно, но редко располагают силами, большими, чем несколько десятков человек и пара-тройка слабеньких из-за отсутствия систематического образования магов. А против таких сил, если что, играть уже можно будет.

Я подумал и согласился с ним. Конечно, наша компания собиралась быть тише воды ниже травы, но, понимая наше отличие от аборигенов, вряд ли у трех А получится не выделяться и, соответственно, не вляпываться в неприятности.

Дни сменялись ночами, я выздоравливал хоть и медленно, но верно. Единственное, что меня мучило – скука. Друзья, конечно, старались находиться со мной как можно больше, но если просыпаешься в два часа ночи, потому что весь день уже провалялся в постели, то звать их поболтать становится как-то неловко. Свободное время я решил посвятить тому, чем уже давно стоило заняться. Магии. Если честно, меня грызла зависть. Ярослав уже давно освоился с новыми способностями, пусть и на уровне примитивных манипуляций. Впасть в состояние, при котором мысль управляет не телом, а душой, было сложно. Не могу даже сказать, сколько раз я просто засыпал, выбившись из сил, прежде чем добивался успеха, но провалы не могли остановить того, кто уже успел вкусить плод волшебства. И, наконец, одна из попыток увенчалась успехом. Была она не десятой и даже не сотой, но в одиночку искупила бы и тысячу неудач. Я видел успевшую надоесть до чертиков бревенчатую стену, на которую смотрели глаза, и в то же время ощущал себя и окружающий мир единым целым. Да… Тонахью и Ярослав не лгали о том, что каждый предмет обладает энергетической оболочкой, теперь она является для восприятия такой же неотъемлемой характеристикой, как, скажем, форма, объем или цвет, и сочетает в себе признаки всех трех упомянутых параметров.

Деревянные стены и потолок почти не изменились, вот только теперь их вид навевал на мысли о медленном разрушении, распаде, гнили. И я знал, что могу значительно ускорить этот процесс, как любой человек знает, глядя на висящее на ветке яблоко, что может его сорвать. Впрочем, почти то же самое ощущение шло почти ото всех предметов, включая одежду, одеяло и даже еще земной ножик, который накануне достал из кармана Ассасин, чтобы нарезать хлеб на ужин, да и позабыл в моей комнате. Вот только его разрушение представлялось мне делом очень трудоемким.

Инородными пятнами в изменившемся мировосприятии было несколько ало-зеленых хрупких точек – одни замерли в неподвижности, другие перемещались по своим делам. Вот одна из них пролетела перед самым лицом, и глаза поймали порхающую моль.

– Жизнь! – понял я. – Я так ощущаю жизнь!

Чтобы удостовериться, перевел взгляд на самого себя и замер, завороженный открывшейся картиной.

Само тело выглядело все так же, как и раньше, вот только плоть теперь состояла из множества слоев разных цветов, которые, однако, непостижимым образом просматривались друг через друга. Верхняя часть энергетической оболочки была контрастной смесью темных и бледных цветов. Не белых. А именно бледных. Как жемчуг или скорее свежая кость, то тут, то там выглядывающая на поверхность из-под кожи. Вокруг тех мест, где были эти светлые слои, чернота была куда более насыщенной и, если можно так сказать, яркой. Внутри же, почти в центре ауры, примерно там, где расположены кости скелета, пульсировало алое сияние, странным образом укрытое в самой глубине, но пронизывающее своим светом всю энергетическую оболочку.

Кажется, мне не стоит особо опасаться нежити, подумав, решил я. Если то, что я вижу снаружи, – те самые энергетические узлы, скрученные с покойников, то для нее я буду похож на… м… на конфетку, вымазанную в пыли. Есть можно, но только с очень большой голодухи, при условии, конечно, что твари себе подобных не едят. Ладно, теоретические рассуждения в сторону, попробуем-ка лучше поэкспериментировать.

Медленно и осторожно, чтобы не сбить нахлынувшее состояние, поднимаю руку и выпускаю из солнечного сплетения ввысь к плечу и дальше по конечности поток силы. Что-то подсказывает мне, что теперь стремительные, светящиеся одновременно бледным и алым ручейки, повторяющие маршрут кровеносной системы, видны не только воображению, но и зрительным органам. Гм… Или, вернее, концентрация энергии такова, что ее можно уловить и без применения экстрасенсорных способностей, в штатном, так сказать, режиме работы организма. Вот волна магии доходит до кисти и устремляется дальше… сейчас возникнет язычок бледного пламени… Вместо робкого лоскутка мертвенно-бледного огня в моих руках начинает полыхать целый факел. Отлично, прогресс налицо. А теперь попробуем, ну, скажем, телекинез, тем более что на тумбочке рядом с кроватью большой набор нетяжелых предметов, вполне пригодных для тренировки: деревянная ложка, деревянная же кружка, грубо раскрашенный аляповатой росписью глиняный кувшин и маленький медный колокольчик. Как там это делает Алколит?

Сдвинуть предмет с места в ту ночь у меня так и не получилось. Более того, после нескольких неудачных попыток нужное для творения волшебства состояние развеялось от злобы, как дым. Я бесился и только что не ругался в голос, пытаясь вернуть утерянную концентрацию, но ничего не получалось. Священник, встающий очень рано, даже заглянул ко мне на шум, чтобы узнать, не случилось ли обострения, и пришлось его успокаивать.

Поднять силой воли предмет удалось лишь на третий день. Для изменившегося восприятия это выглядело так, как будто после моего отчаянного шипения: «Да лети ж ты, сволочь!» – от моей ауры к энергетической оболочке деревянной ложки протянулась тонкая нить, которая при соприкосновении немедленно растаяла, но оказала какое-то воздействие на ее структуру. В результате столовый прибор подпрыгнул и завис в воздухе на высоте примерно полуметра от поверхности тумбочки, но затем его характеристики вновь пришли в норму, и он с негромким стуком упал вниз.

Странно, но мой сдержанный крик радости собрал в комнате обитателей дома. Или, может, он был не таким тихим, как казалось? В любом случае моему успеху все дружно порадовались, особенно Алколит, не без оснований считавший, что работа в команде позволит нам обоим достаточно быстро увеличить свое мастерство. Но Тонахью, выслушав доклад о моих успехах, дополняемый репликами Ярослава, и сравнив их с собственными воспоминаниями, нас жестко обломал.