Анук, mon amour… - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 107

– Разными голосами?

– Ты же читал дело, Дидье. И ты должен бы знать, что он делал с телами. Что он делал с костями, которые вытаскивал из тел, что твой хирург.

– Что-то вроде музыкальных инструментов. Маленьких дудочек.

– Или манков для птиц. Семь невинно убиенных – семь дудок, самых разных. А может, и иерихонских труб, кто знает. Из них он хотел выдуть имя Бога. И знаешь, что бы из этого получилось, малыш? Если бы ему все-таки удалось…

– Что?

– Он мог бы попросить у Бога все, что пожелает. Так говорил Франсис. И ему я верю больше, чем всем твоим специалистам… религио, мать их, ведам. Он мог бы получить от Бога все, что хотел, этот сукин сын Тьери Франсуа. А получил веревку. Так-то, Дидье.

– В деле были показания некоей мадемуазель Линн Нугаро…

– Погоди, малыш, дай-ка вспомнить… Была такая Линн Нугаро, была. Торговала стиральным порошком в магазинчике через два дома.

– Ну и память у вас, мсье Дютронк!

– Память… Память, Дидье, это точно… Только я бы давно снес ее в ломбард, если бы мог. Память моя засрана вконец такими ублюдками, как Тьери Франсуа. И никакой ассенизатор тут не поможет, у этой выгребной ямы дна нет. Ты и сам это знаешь, малыш. Можно, конечно, сделать эту… как ее… лобо… лобо…

– Лоботомию?

– Вот-вот, лоботомию. И стану я счастливым идиотом, что твой лимон. Я ведь лимоны стал выращивать с тех пор, как на пенсию вышел…

– Я так понял, что эта самая Линн Нугаро была хорошей приятельницей Тьери.

– Бери выше, малыш. Она была его девушкой, без пяти минут невестой. Я вот думал тогда, что общего может быть между простой продавщицей и таким умным, таким начитанным засранцем, как этот Тьери Франсуа? Специалистом по оккультизму и любителем сдирать кожу… Или то, что он был владельцем книжного магазина…

– Букинистического…

– Букинистического, книжного – один черт. То, что он был при книжках, – это ее увлекло? Что общего между ними было?

– Не знаю. Может быть, секс…

– Ну да, Дидье. Ты молодой, тебе виднее. Только секс в наше время назывался любовью, вот так.

– А она его любила?

– Похоже, что любила. Да и он… Канючил на допросах, чтобы мы не втягивали в это дело его обожаемую девочку. Как это он ее называл… Чудно так. Линн – рубиновое сердечко. Что, мол-де, узнает она о его подвигах – и разобьется ее рубиновое сердечко. Такой это был тип, Тьери Франсуа.

– Сволочь.

– Хуже. Только, похоже, его любовь и не знала, какой сволочью он был. Каким ублюдком.

– Его любовь? Линн Нугаро?..

– Да нет. Просто – его любовь. Сидела где-то там внутри него и ведать не ведала, чем промышляет ее хозяин. Любовь ведь всегда узнает обо всем последней, вот так.

– А сама Линн?

– Ну и Линн, понятное дело, ничего не знала тоже. Кто бы стал рассказывать рубиновому сердечку о том, как пахнет только что освежеванное человеческое мясо? Никто.

Жалко мне было эту Линн, да и скрыть ничего было нельзя. Все газеты писали тогда о Тьери Франсуа, парижском потрошителе… Она так до конца в это и не поверила, Линн Нугаро. В то, что ее парень – убийца. А может, и поверила, да только нам не сказала. Не знаю уж, что потом с ней случилось.

– Она умерла в прошлом году. А до этого так и работала в том магазинчике. Через два дома от букинистического Тьери Франсуа. Продавщицей моющих средств. Она так и не вышла замуж. Ни за кого.

– Умерла, говоришь? Ну что ж, она все же молодец, верная Линн. Такой верности нынче не встретишь, а, Дидье?

– Может, и не встретишь…

– И такого мужества – тоже. Больше тридцати лет прожить с памятью о парне, которого любила и который оказался мясником – и только потом умереть. Она молодец. Линн – рубиновое сердечко, надо же. А она называла его Стрижом. Этого подонка Тьери Франсуа.

– Как?

– Стрижом. Есть такая птица, малыш.

– Я знаю.

– Невинная птица, легковерная. Совсем не то, что Тьери.

– А что это вообще был за тип – Тьери Франсуа?

– Самый обычный тип, каких девять на десяток. В меру интеллигентный, чистенький, такому можно и бумажник доверить. Ничего маньяческого в нем не было, если ты это имеешь в виду, малыш. Безоблачное детство в Нанси, лучший ученик в школе, гордость родителей. Только учиться дальше он почему-то не стал, перебрался в Париж, к крестному. Крестный-то как раз и заправлял в букинистическом до Тьери. А потом погиб где-то в Швейцарских Альпах, в автокатастрофе.

– И Тьери стал законным владельцем магазина?

– Завещание было оформлено на него, вот так. Нет, ничего маньяческого в нем не было, непонятно только, где этого ублюдка перемкнуло.

– Да. Как-то не вяжется безоблачное детство в Нанси с разделанными трупами.

– У Франсиса была на этот счет своя теория.

– Какая?

– Какая теория может быть у книжного червя? Книжная, конечно. Я уж и подзабыл, в чем она заключалась. Но что-то вроде того, что без подлючей книжки не обошлось. Книга, вот что сбило его с толку. Книги, как и женщины, слишком много обещают, говорил Франсис. И почти всегда обманывают, а некоторые, особо впечатлительные натуры, не могут этого пережить.

– Да ладно, мсье Дютронк. Книги-то здесь причем?

– Вот и я всегда так думал, Дидье. Потому и считал Франсиса странным типом. Когда Тьери Франсуа прижали к стенке и отправили в каталажку, дожидаться виселицы, Франсис не вылезал из этого чертова книжного, все что-то искал там.

– Нашел?

– Не знаю. Даже если Франсис что-то там и нашел, со мной он не посчитал нужным поделиться. Только думаю, что ничего он там не обнаружил. Иначе не к змеям бы отправился.

– А к кому?

– Почем же мне знать? А и знал бы – не сказал…

– Он допрашивал Тьери?

– Допрашивал его я, Франсису Тьери был не по зубам. Но парой слов они все оке перекинулись. Правда, смысла их я так и не понял. Говорили они не на французском.

– А на каком?

– Не знаю, малыш. И нельзя сказать, что Тьери стал после этого колоться, как гнилой орех. Раскололся он позже, много позже… Да-а… Каких только недоносков не встретишь при нашей-то работе.

– Да, мсье Дютронк. Каких только не встретишь… Кстати, смерть Линн Нугаро тоже была не совсем обычной…

– Я теперь в отставке, Дидье. И не хочу ничего знать о смертях. Не так уж много мне осталось на этом свете. Я теперь лимоны выращиваю.