Маски Черного Арлекина - читать онлайн книгу. Автор: Олег Яковлев, Владимир Торин cтр.№ 107

Рыцарь подобрал послание, еще раз перечитал его и начал быстро переоблачаться в белые латы. Кольчуга, поножи, металлические остроносые башмаки, наручи, перчатки, набедренники, наплечники, белая кираса. Нарисованный огонек тут же задвигался, лишь только сталь коснулась его тела. Синий плащ лег на плечи.

Тайран, который Тиан в своем послании назвал Белым Сподвижником, был завернут в белоснежную шелковую ткань. Рыцарь прикрепил на поясе перевязь со своим старым верным мечом, а клинок сюзерена взял в левую руку, осторожно, как какое-нибудь легендарное сокровище, вроде Синей Розы или Стрелы Алигенты.

Сэр Джеймс взял на сгиб локтя крылатый шлем и вышел из своей комнаты, затворив дверь. Покинув крыло паладинских покоев, он спустился по лестнице во внутренний двор. Все пространство здесь уже занимали ровные ряды рыцарей. Белое воинство было собрано для дачи присяги новому великому магистру. Сэр Бенджамин Ракслен Святой стоял на помосте, возвышаясь над паладинами в окружении остальных шести командоров.

– ...и испугавшись ответственности, ушел малодушно от своих новых обязанностей, кои возложил на него великий магистр Ильдиар де Нот, – говорил сэр Ракслен.

От услышанного сэр Джеймс даже застыл у выхода. За его спиной в полной тишине двора хлопнула тяжелая дубовая дверь. Все обернулись к нему. Взгляды братьев-рыцарей излучали презрение.

– Паладины, вот вам пример того, как не должна быть нарушена стезя святости и благочестия! – продекламировал сэр Бенджамин.

Сэр Джеймс пришел в себя и направился к конюшне. Все взгляды следили за каждым его шагом. Сотни рыцарей смотрели, как он принимает поводья у выбежавшего конюха, как ставит ногу в стремя, как садится в седло.

Паладины не могли поверить в происходящее, глядя на ярящийся огонек на груди собрата. Сэр Джеймс Доусон был облачен в доспех великого магистра! Как он посмел?! Как посмел облачиться в латы самого Ильдиара де Нота?!

Сэр Джеймс приложил кулак в белой латной перчатке к груди, отдавая честь белому воинству.

Ровные ряды тысячи паладинов никак не отреагировали на его прощание, лишь лица многих скривились еще больше.

– Sanctum et Flammos, – прошептал одними губами сэр Джеймс, повернул коня и дал шпоры.

Решетка за спиной изгнанника с лязгом опустилась, подъемный мост, скрежеща цепями, постепенно вернулся в вертикальное положение. А рыцари Белого замка под грозными взглядами своих командоров все, как один, преклонили колено. Вслед скачущему на восток паладину донеслось лишь: «Клянусь! Клянусь! Клянусь!» Клятва, которую мог получить он. Предательски защемило сердце...

Будь проклят на вечные муки,

Кровавый тиран на троне.

Вмиг немощь скует твои руки,

Гниль язвами тело покроет.

Пророчество ядом отравит

Твой кубок с невинною кровью,

Сын ар-ка ошибку исправит:

Нальется грядущее болью...

Младенца, что рваную рану,

Рев зверя приход возвестит,

Нож страха вонзит он тирану,

Чье сердце давно не стучит.

Рождение Рока – отмщенье

За всех, чьи ты жизни забрал.

Но гибель не даст избавленья,

Тому, кто нас в рабстве держал.

Цыганское пророчество,

предрекшее гибель Райвена Когтя Ворона,

последнего короля-вампира

Опять сон. Очередной сон – точно комната, куда заходишь и видишь перед собой зловещую смесь тумана, дыма, пепла и гари, кровь и грязь под ногами; где ощущаешь десятки ледяных пальцев на руках и плечах, тянущих тебя куда-то. Ты хочешь обратно, но выхода за спиной уже нет – лишь голая стена. Моргаешь – и в следующий миг уже и стены нет – лишь безбрежная пустошь... западня...

Густой туман, сквозь который ничего не разглядеть, подчас извергает крики, расцветает пламенем и багровыми отсветами пожаров. Мерзкий скрежет металла о металл лезет в голову, причиняя ужасную боль, точно сотни крошечных насекомых со стальными зазубренными лапками, раздирающими и уши, и мозг изнутри. О, лишь только вдохнув этот прожженный насквозь воздух, приправленный ароматом увядания и обреченности, панического ужаса и лютой ненависти, с горько-сладким привкусом мести и безжалостности, Мертингер, сын Неалиса, сразу же догадался, где находится. Это был именно тот рассвет. Это были именно те мгновения, за которые славят его сородичи. Именно те, за которые он сам себя презирает.

Мертингер знал, что происходит, что предшествовало случившемуся и чем все закончится. Это была Драйон ди Руакан, долина Терновника и Роз, и к закату всю землю здесь покроют тела мертвецов. Более четырех тысяч трупов возлягут друг подле друга, уже бессловесные, бездыханные и оставившие войну на этом свете кому-нибудь другому. Туман так и не рассеется еще два или три дня. Долина Терновника и Роз... ее долго будут покрывать два безбрежных ковра: нижний – из покойников, а верхний – из ворон, их клюющих. Карканье тысяч птиц станет настолько невыносимым, что нельзя будет даже близко подступиться к этому бранному полю. Не будет слышно ни протяжного заунывного плача флейт, ни перебора Черных арф. Пернатые падальщики настолько обнаглеют, что даже шаги эаркен [9] не будут их пугать. Герольдам придется буквально выдирать окровавленные клювы и когти из тел сородичей, чтобы унести погибших с поля боя и предать земле. А на месте захоронений вскоре вырастут заросли чертополоха, который расцветет пурпуром, даря новую надежду выжившим и покой уже ушедшим...

Мертингер ступал по крови и телам, глядя себе под ноги, и был не в силах остановиться. Он это сделал. Он и его благая цель... Сонм трупов на его пути построился в высокую башню, цепляющую небеса, а битва в долине Терновника и Роз стала ее шпилем. И все же, стоя на вершине этой башни и глядя назад, лорд Дома Недремлющего Дракона не изменил бы ничего. Он не был уверен, хватило бы ему жесткости в душе повторить все: вновь опустить меч на уже покойных, оборвать еще раз уже оборванные им жизни, но то, что менять ничего не стал бы, знал точно.

В тумане кружили черные тени, клинки вспарывали плоть, а огонь пожирал все на своем пути. Пока еще те, кто вскоре погибнет, не знали этого. Кипело сражение, вокруг умирали и убивали. Грохот доспехов, лязг оружия, крики отдающих душу друзей и предсмертные хрипы врагов – все смешалось, слилось в пугающем единении, в кровавой круговерти. И вновь это были воспоминания. Должно быть, это его рок – вновь переживать уже случившееся, чувствовать то, что хотел бы выбросить из памяти, вышвырнуть из жизни и запереть дверь на ключ, чтобы оно, не приведи Тиена, не пролезло обратно.