Перст судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 29

Теперь и Стейн его узнал. Виделись три с половиной года назад, когда плесковский княжич Вольга помогал ладожанам и дружине Вестмара отбиться от Иггвальда Кабана. Тогда было не до гулянок, и едва ли в те дни Стейн и Вольга хоть слово сказали друг другу, но Стейн запомнил сына плесковского князя Судислава. Вольга был всего на пару лет постарше, но сейчас выглядел уже зрелым мужем. И он был так красив, что у девок, должно быть, при виде него захватывало дух. Открытое лицо с правильными чертами и большими глазами, изогнутые черные брови, маленькая бородка, темно-русая, как и волосы, густые и красиво лежащие кудрями вокруг лба. Вольга был едва ли выше среднего роста, но отлично, соразмерно сложен, в широких плечах чувствовалась сила, кожаный тонкий пояс с серебром плотно охватывал стройный стан. Варяжская серебряная гривна на груди, шелковая отделка рубахи… Полуопущенные веки, горделивый и будто бы небрежный взгляд, крытая красным шелком бобровая шуба, золотое кольцо на руке, яркой искрой горящее в свете лучин… Ярила, да и только, вопреки ходу Кологода явившийся к людям на зимние праздники. Он стоял, подбоченясь, горделиво вскинув голову, видно привыкнув к тому, что им все любуются. Но разговаривал он больше с Селяней, Добробоем, Радобожем, Кологой и прочими парнями, а на Велемилу лишь иногда посматривал, скользил глазами по ее лицу, будто по бревенчатой стене. А вот она волновалась: теребила косу, покусывала губы. И Стейн, которого любовь и тревога сделали проницательным, понимал: девушка растерялась, трепещет и досадует на себя из-за того, что растерялась и трепещет. И это Велемила? Баяльница, шустрая и бойкая, говорливая и отчаянная? Что такое? Вольга даже не разговаривает с ней, а будто зачаровал одним своим присутствием.

А на Велемилу тем временем надели шубу и вывели наружу. Селяня с двумя или тремя братьями пошел провожать их к Домагостю, прочие, погудев немного, возобновили игру, Держанка, устыдившись, по собственному почину согласилась стать «кулючкой» и села на пол перед печью, но Стейн совершенно не хотел больше веселиться. Отыскав в груде остальных свой кожух, он натянул его и вышел, даже не запахнувшись. Холодный ветер с влажными хлопьями снега охладил голову, стало чуть легче. Глубоко вдыхая стылый воздух, он прошелся к Домагостеву двору, но лезть к старшим, куда его не звали, не мог, и некоторое время слонялся вдоль берега, как потерянный. И все яснее ему становилось, как призрачны, пусты были все его надежды. Сколько бы воеводская дочь ни играла с ним — но вот появился другой, имеющий на нее настоящие права, и она ушла, будто овечка, даже не оглянувшись…

Молодой князь Вольга Судиславич в двадцать с небольшим лет все еще не имел княгини, поэтому, строго говоря, место его было среди короткополой молодежи, с «мышками» и «кулючками». Но год назад плесковский князь Судислав умер — простыл, разгорячившись в лесу на зимнем лову, и сгорел в два дня, не помогли ни травники, ни кудесники. И то сказать, князь, хоть и довольно крепкий телом, был далеко не молод. Вольга и Любозвана, его последние и единственные уцелевшие дети, по годам годились ему во внуки. Плесковичи немедленно провозгласили Вольгу своим князем, к досаде Дедобора изборского, не успевшего даже прибыть на вече, хоть и ехать ему было — один дневной переход. Провозглашенному князю, главе рода, города и племени, разумеется, требовалась княгиня. Но и тут Вольга имел чем заткнуть самый недоброжелательный рот: он был обручен с девой достойного рода и ждал лишь, пока невеста-недоросточек войдет в надлежащий для свадьбы возраст. Срок приличного ожидания истекал, плесковичи роптали. Но только сам Вольга помнил, кто подарил ему золотое кольцо варяжской работы, послужившее когда-то «задаточком». И до сих пор носил его не снимая, хотя «гости торговые» давно уже обманули его, продав свой «товар» другому.

Обрадованный приездом гостя, которого хоть и ждали, но не так скоро, Домагость хотел, чтобы встреча прошла как в песне. Велемилу отвели в бабий кут и там поспешно переодели: Яромила и невестка Вышеславна напялили на нее привозную греческую рубаху из красного плотного шелка, на шею накрутили ожерелья в три ряда, косу — девичью красу, разлохматившуюся под кулючкиными кожухами, заново расчесали и переплели, толкаясь у нее за спиной, путаясь в прядях и сердито шипя друг на друга, у висков вплели по четыре серебряные заушницы с каждой стороны, увенчали тканкой, шитой золотной нитью. И, обойдя кругом, из глубины души вздохнули с облегчением — хороша! Хоть сажай на медвежину под паволокой! [16]

— Готова? — В дверь сунулась Никаня, Добронина молодуха, звеня чудинскими подвесками на груди и на поясе. — Досидаются все, цьиво не идет?

— Идем, идем! — Остряна и Яромила с двух сторон схватили сестру за руки, но Велемила вырвалась:

— Пустите! Сдурели, что ли, тут вам еще не свадьба, чтоб меня под руки водить!

Ее вывели в большую избу, и сидевшие здесь гости, в основном мужчины, встретили девушку радостным и восхищенным гулом. Оставшись с некоторых пор единственной девой воеводского дома, Велемила привлекала к себе внимание не только Ладоги, но и весьма далеких городов и весей, как тот же кривичский Изборск. За невестами такого рода, бывает, и из других племен приезжают. Дарфине подала ей рог, окованный серебром, Домагость кивнул Доброне, и тот наконец ввел в избу Вольгу.

Гости радостно закричали, приветствуя молодого плесковского князя, красивого и нарядного, будто ясный сокол из песен. Вольга улыбнулся, снял шапку, низко поклонился хозяевам и гостям и отдельно — Велемиле, стоявшей с рогом посередине, перед печью. Милорада кивнула — и несколько молодух по сторонам от входа запели, притопывая, приплясывая на месте:

Долго, долго сокол не летит!

Знать, что сокол за леса залетел,

Что за те леса да за темные,

За те горы да за крутые.

Долго, долго Волегостя нет,

Долго-то, долго Судиславича.

Погодя маленько сокол прилетел:

Конь-от под ним, да что лютый зверь,

Грива у коня колесом завита,

Хвост у коня, что лютая змея,

По сторону пятьдесят человек,

А по другую еще пятьдесят.

Спишь ли, душа моя, Домагостевна?

Про тебя, мой сокол, ночь я не спала,

Твоему коню ковер вышила,

Дружине твоей на честь и хвалу,

Тебе, молодцу, на всю красоту!

Пока его прославляли, Вольга стоял, подбоченясь и изредка поправляя ус, так что золотой перстень поблескивал, будто звезда. Видно было, что он гордится собой, гордится всеобщим вниманием и восхищением, но в то же время в нем чувствовалась уверенность в том, что он этого заслуживает, благодаря которой он вовсе не выглядел самодовольным. Молодой, но уже прославленный воинской отвагой и удачей, красивый, знатнейшего рода, князь одного из крупных племен, он мог почитать себя любимцем богов. И эта девушка, не уступающая ему знатностью и вежеством, красивая и нарядная, вся в сиянии красного и золотого, блестящая в свете огня, будто вечерняя зорька, ради него стояла здесь, держа перед собой рог с медом.