Огнедева - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 98

— А ты-то из дому не побежишь? — с усмешкой начал Домагость, но в это время дверь снова открылась, и на пороге появились Вышеслав и его брат Родослав.

— Здоровья хозяевам, веселья дому! — заговорили оба, приветствуя хозяев и чуров, разместившихся на полочке в красном углу. — К тебе мы, Домагость Витонежич, и к роду твоему с делом неотложным, — продолжал Родослав, когда оба уселись. — Шли мы бережком, видели диво дивное. Сидит сокол на колышке, соколица — на другой сторонушке, меж собой речь ведут. Соколица говорит: не летай ты, сокол молодой, не летай высоко и далеко, да не маши крыльём широко, еще много мужей на Волхове, еще больше парней молодых. А нету середь них такого молодца, как Горислав Вышеславич! Он на горе ясна сокола убил, под горой куницу задавил, а на заводи — утушку, да на песочке — лебедушку. Теперь ищет красну девицу…

Домагость, поначалу слушавший настороженно, улыбнулся, поняв, что словенские старейшины пришли вести речь о сватовстве, чтобы женить Горислава на какой-нибудь из ближайших родственниц Дивляны, раз уж сама она отправляется в Киев. В Витонеговом роду взрослые невесты имелись у Хотонега и у стрыя-деда Братомера. Сошлись на том, что пойдут сейчас к ним и выяснят, какую из дочерей родители хотели бы первой отдать. Витошку послали предупредить, чтобы хозяева готовились к встрече, а Велем, пользуясь случаем, вышел во двор поискать Ложечку.

Девушку он нашел в клети, где она просеивала муку, — Милорада собиралась сегодня ставить новый хлеб. Завидев Велема, Ложечка улыбнулась, но работы не прервала. А он остановился в нерешительности: как с ней объясниться? Будь на ее месте другая девушка, он не растерялся бы. По-варяжски Велем говорил свободно, по-чудски — с запинками, но вполне внятно. Беда в том, что Ложечка не знала ни словенского, ни варяжского, ни чудского. А тот язык, на котором она изредка пела по вечерам, был непонятен совершенно.

— Послушай. — Велем все же подошел и взял ее маленькую руку, испачканную мукой. Ложечка перестала работать и повернулась к нему, видя, что он хочет сказать что-то важное. Взгляд ее карих глаз, почти черных в полутьме клети, куда свет падал только через открытую дверь, был напряженным и немного тревожным. — Я хочу, чтобы ты была моей женой. — Велем со значением сжал ее руку и приложил к своему сердцу. Ложечка с возрастающим беспокойством проследила за движением своей руки в его ладони. — Ты, — другой рукой Велем показал на нее, а затем обвел клеть и все ее содержимое, — будешь хозяйкой. Хозяйкой, — повторил он и похлопал по поясу, где обычно у варяжских женщин висят ключи, знак законной жены и госпожи дома. — Со мной. — Он показал на себя и потом обнял ее, не зная, как еще выразить свою мысль.

Ложечка, до того стоявшая неподвижно, зашевелилась, пытаясь освободиться. Она уперлась руками в грудь Велема, такая маленькая и хрупкая рядом со здоровенным сильным парнем, покачала головой, и в глазах ее появился страх. Увидев это, Велем выпустил ее:

— Да ты не бойся! Ты женой моей будешь, хозяйкой в доме!

Глядя ему в глаза и видя в них доброту и сочувствие, девушка немного успокоилась. Неизвестно, вполне ли она поняла Велема, но уяснила, что он предлагает ей более тесные отношения, чем были у них до того. Теперь она не знала, каким образом дать ему вразумительный ответ. Она сложила перед собой ладони одна к одной, устремив на лицо парня заклинающий взгляд, подняла их и раскрыла, будто обращалась к божеству. Она обвела руками пространство над собой, словно обрисовала небо, прижала обе руки к сердцу и склонила голову. Потом вынула из-под рубашки тот бронзовый крестик, который сам Велем ей подарил и которому она так обрадовалась, и горячо поцеловала знак своей веры. А затем снова сложила ладони и посмотрела на Велема с сожалением, даже как будто с извинением и решительно покачала головой.

Видимо, девушка оказалась более способной к объяснению без слов, потому что Велем сразу все понял. Он даже вспомнил, что до того, как попасть в руки викингов, Ложечка посвятила себя тамошнему богу. Но и теперь она не хочет изменять своим обетам, даже будучи заброшенной так далеко от тех мест, где она их приносила.

Велем вздохнул. Ему было жаль лишиться надежды на такую хорошую жену, но он подумал и о другом: хозяйка дома — старшая жрица для своих домочадцев, и как же будет жить дом, где мать служит совсем чужому богу? Это невозможно. И если Ложечка не хочет забывать своего бога и служить здешним, то она и не может быть здесь никем иным, кроме как челядинкой. Между ними пропасть, и незнание языка здесь далеко не главное препятствие. Их души взрастили разные боги…

— Ну, что же… — Он развел руками. — Знать, не судьба.

Повернувшись, Велем вышел из полутемной клети на солнечный свет. Ложечка медленно вернулась к прерванной работе. Она взялась за решето, несколько раз осторожно встряхнула им… потом быстро поднесла руку к лицу, смахнула что-то со щеки, торопливо перекрестилась, быстро и почти беззвучно шепча что-то на своем, никому не понятном языке…

Выйдя на свет, Велем увидел перед домом стайку девушек и среди них дочерей Вышеслава — Остряну с двумя младшими сестрами. Они не случайно здесь оказались. Видя, что все заняты другим, Остряна сама постаралась подтолкнуть события в нужном направлении. Еще вчера, беседуя с Добролютой о том и о сём, она заметила:

— Видала, матушка, сколько в Витонеговом роду девок хороших? Одна другой краше. А теперь, когда сестра их — Огнедева и княгиня полянская, всех разберут, даже самых маленьких сговорят. А мы опять останемся, все счастье провороним. Да и братцу Горяше сколько же можно неженатым ходить? У меня сердце за него болит, он ведь совсем уже молодец.

— Да я уж думала, — вздохнула Добролюта. — Не досталась нам Огнедева, надо из ее сестер кого-то сватать. В Витонеговом роду все девки из рода Доброчесты, ее крови. Как знать, не родится ли от какой-то из них новая Огнедева? Так пусть не в Ладоге родится, а у нас, на Ильмере, откуда корень рода нашего идет.

— Ох, как ты красно говоришь, матушка! — Остряна в восхищении всплеснула руками, тем более что это важное соображение ей, озабоченной более всего устройством собственной судьбы, не приходило в голову. — Что же отцу не скажешь поскорее?

— Скажу. Угадать бы еще, в которой невесте будущие Огнедевы живут, — улыбнулась Добролюта.

— Неважно, матушка! — Остряна в возбуждении расширила глаза. — Та, которая на Ильмере будет жить, в той и пробудится кровь Доброчесты! Вон, Дивляна сколько лет жила, не думала даже ни о чем, а как попала к нам — ну, ты сама знаешь!

— Да ведь не отдадут нам Витонегову внучку просто так. Другую невесту взамен потребуют. У них, Витонежичей, еще есть парни неженатые. Вон, хотя бы старший Домагостев, что к нам ездил, Велем. Ведь за двадцать уже парню, во всем вроде справный, а все не подберет ему отец…

— Ну так почему бы и не дать им невесту? Я бы, матушка… — Остряна со смущенным видом затеребила кончик косы, для убедительности подражая Тишанке, хотя и в самом деле волновалась. — Я бы и сама… я отцу-то не смею сказать, не мое дело — себя сватать, а тебе скажу, ты мне все равно как мать…