Огнедева - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 67

Боги не дали Дивляне истинного дара зелейницы, которая умеет говорить с травами и деревьями и которой те сами рассказывают, от каких хворей они помогают и как ими пользоваться. Но она легко запоминала свойства трав и могла приготовить отвары и настои от многих болезней. Она все помнит… чем же мать недовольна?

— Так и помереть недолго, если Огневицу вовремя не прогнать, — продолжала мать. Только голос ее звучал как-то необычно…

Наконец Дивляна очнулась и осознала, что лежит в шалаше в чужом лесу. Откуда здесь взяться Милораде? Дивляна удивилась, и испугалась, и все же обрадовалась ей, и тут окончательно опомнилась и поняла, что это вовсе не ее мать над ней склоняется, — хотя кто-то очень похожий. Женщина уже не молодая, но еще далекая от дряхлости, крепкая и сильная, загорелая, с мелкими морщинками в уголках глаз и натруженными, коричневыми от солнца руками, в рогатом уборе жрицы, и завеска ее расшита священными знаками небесных божеств. Понева темная, в крупную клетку, поясок узкий и черный — значит, она хоть и не вдова, но уже женила старшего из своих детей и сама рожать больше не собирается. Покачивались бронзовые подвески, прикрепленные к крупным кольцам ее убора, даже позвякивали слегка. От нее действительно исходил запах свежего сока порез-травы. Ну, да ведь она цветет сейчас и время ее собирать, а на луговинах вдоль реки ее растет видимо-невидимо — так и тянулась сплошной белой полосой, пока плыли мимо.

— Кто ты? — От испуга Дивляна даже села, но тут же привалилась к жердям шалаша и снова опустилась на жесткую подушку из свернутого плаща. У нее не было сил даже держать голову, виски ломило.

— Я-то — Добролюта Мирославна, жрица Перыни. А ты-то кто?

Женщина окинула Дивляну взглядом. Белая девичья рубаха, теплая шерстяная верхница, красный узкий поясок, мелкие полоски узоров по подолу — видно, что низкого рода. И все же Добролюта насторожилась: что-то мерцало и посвечивало вокруг чела лежащей девушки, рожденной в неволе, если верить сряде, и не давало верить.

— Я… — Дивляна заметила, как женщина осмотрела ее одежду, вспомнила, что на ней сряда Тепляны и что ее именем она называлась все время своего бегства. — Я — Тепляна… дочь… Витонега… из Ладоги…

Она боялась называть имя своего деда, но прямо отказать в ответе жрице Перыни не смела. Да и лгать особого смысла не было — родовые знаки вышиты на подоле рубахи, и жрица-ведунья сразу поймет, что к чему.

— Витонега! — Добролюта подняла брови. — Вот где привелось родню найти!

— Родню?

— Витонегова матушка, Доброчеста Гостивитовна, была сестрой моей бабки Благочесты, младшей Гостивитовой дочери. Бабка твоя — моей бабки сестра, а ты мне сестра троюродная. Да ты совсем плоха, родная моя, себя не помнишь. — Добролюта опять положила руку ей на лоб и покачала головой. — Как же занесло тебя сюда, в такую даль от рода, да еще больную! Простыла?

— Простыла… На реке продуло…

— Где же твои все?

— В Ладоге…

— А эти кто? — Добролюта оглянулась.

Дивляна с трудом повернула голову и проследила за ее взглядом, брошенным на Невера и Загора. Оба парня стояли рядом и вид имели недоуменный и растерянный — им велели охранять невесту княжича, но не могли же они драться с женщиной, жрицей высокого посвящения. В глубине души они даже радовались появлению Добролюты и трех ее товарок, собиравших возле реки порез-траву. Видя, что Дивляне снова плохо, оба парня отчаянно боялись, как бы она не умерла у них на руках, но что делать и чем помочь, не знали.

Три незнакомых женщины сидели на земле, отдыхая среди охапок порез-травы: две были тоже средних лет, одна — старуха в черной поневе в крупную клетку. Белые соцветия источали резкий запах, заполнивший всю поляну. Свою добычу травницы заворачивали в полотно, точно так же, как это делали ладожские женщины.

— А эти… из Плескова, — сбивчиво ответила Дивляна, не зная, что говорить. — Это жениха моего товарищи… А сам он в Словенск поехал, к сестре…

— Чего же тебя с собой не взял? — Добролюта смекнула, что парень и девушка из разных родов, которые путешествуют вместе в недолгом времени после Купалы, могут быть только женихом и невестой, соединившимися вопреки воле родителей. — Или боится родичам на глаза показать?

— Ну… — Дивляна опустила веки и замерла. Голова была очень тяжелой, разговор давался с трудом.

— Вот что! — Добролюта решительно встала. — Вы, ребята, поднимайте девушку, а ты, Тишанка, приведи-ка челн сюда поближе. Заберем ее к себе. И родню мою не годится в лесу бросать, да и лечить ее надо. Тут пропадет, застудится еще хуже, чем есть.

Невер с Загором переглянулись, но возражать не стали. Дивляна очень нуждалась в помощи и лечении, да и спорить со жрицами они не смели. Загор, как более сильный, поднял девушку на руки и вслед за женщинами пошел к берегу. Там неподалеку стояли три челна, на которых те приплыли, и в один из них, самый большой, Добролюта велела положить Дивляну. Не забыв и собранные травы, все разместились и поплыли вдоль берега к устью Волхова, вытекавшего из Ильмерь-озера неподалеку отсюда.

В святилище Перыни Дивляна была один раз, во время той самой свадьбы. Новобрачные отправились сюда за благословением, и тогда здесь на всех жертвенниках и во рву пылали огни, толпилось множество народа, жрицы ходили в нарядных срядах, одна, помнится, даже с медвежьей личиной и в медвежьей шкуре… Но никого из служительниц Перыни Дивляна не запомнила — уже тогда она больше оглядывалась на Вольгу. Если бы ее мысли не были заняты им, она непременно обратила бы внимание на этих женщин, тем более что они в родстве. Но отношения между словенскими и ладожскими потомками старого князя Гостивита, с равными правами претендующими на его наследие, были прохладными, и до той свадьбы Дивляна никого из Вышеславовой семьи даже в лицо не знала. Но и сейчас она не могла как следует разглядеть Добролюту, приходившуюся ей на самом деле не троюродной сестрой, а троюродной теткой, — голова болела, веки были тяжелыми, свет резал глаза. Часто нападали приступы кашля, от которого болело в груди и сердце колотилось так, будто сейчас лопнет. Добролюта, сама орудующая веслом, посматривала на нее с тревогой и бормотала что-то успокаивающее.

Плыли в ту же сторону — вверх по Волхову, в сторону Ильмеря. Не доезжая до устья совсем немного, меньше версты, увидели Словенск, а в полутысяче шагов от него — святилище Перынь. Остатков сознания Дивляны еще хватило, чтобы обеспокоиться: не стоило бы ей показываться в такой близи от Вышеславовых владений! Здесь ее видели и могут узнать! Но она была слишком слаба, чтобы возражать. Помощь и уход ей жизненно необходимы, она лежит на дне челнока, может, никто ее и не увидит.

Челны прошли мимо Словенска — обширного поселения, вытянувшегося вдоль мелкой речки Прость; Добролюта и другая женщина махали кому-то на берегу, видимо отвечая на приветствия. Потом пристали к берегу; Загор, снова подняв Дивляну, понес ее куда-то. Очнулась она уже у него на руках; в челне она не то заснула, не то впала в забытье и теперь не знала даже, долго ли плыли. Девушка помнила, что само святилище расположено не очень далеко от берега, и действительно, ее довольно быстро принесли в какую-то избу и уложили на лавку. Это было жилище перынских жриц, состоящее из нескольких избушек, расположенных у подножия холма.