Огнедева - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 59

Наконец Дивляне позволили уйти. Она вышла в сени и там привалилась к бревенчатой стене, крепко закусив губу, чтобы не разреветься. Радужное сияние, в котором она жила последние месяцы и которое не смог погасить даже набег Игволодовой руси, все быстрее меркло, и на нее наступала, наваливалась тьма, плотнее смыкаясь вокруг. Мечты исчезли, первый же порыв ветра развеял их, будто дым от гаснущего костерка. До нее доходило: все это правда. Ее собираются выдать за какого-то Полянского князя, в такую даль, куда ворон костей не заносил, и никому нет дела до Вольги!

Дверь истобки открылась, показалась мать. Несмотря на самый торжественный убор и обилие украшений, вид у нее был такой усталый, точно она не на пиру сидела, а деревья валила. Вместе с ней из истобки вырвался шум застолья, гудение голосов, смех, потом дверь стукнула и звуки снова стали глухими.

— Ступай наверх, — сказала Милорада, которая вышла посмотреть, что невеста будет делать. — А то уж больно вид у тебя нерадостный. Словно не за князя тебя выдают, а за медведя лесного.

— Да мне что Аскольд, что медведь! — Дивляна в отчаянии бросила на нее страдающий взгляд. — Я Вольге обещалась! И отец ему почти что обещал! Вот узнают поляне, что вы для них невесту от жениха отнимаете…

Дивляна с рождения отличалась легким нравом, договориться с ней не стоило труда, и ее теперешние своеволие и озлобленность удивили Милораду.

— Не глупи! — ответила хозяйка, нахмурившись. — Какая ты ему невеста! Мы тебя из рода не отпускали, князь Судислав тебя в род не принимал. И я не дура, понимаю, какие вы с Вольгой на Купалу круги водили, да на то она и Купала, так богами положено. Одно дело — Купала, а замуж идти — совсем другое. И ты смотри, никому не рассказывай. Никто не знает — тебе же лучше.

— Пусть! Я Вольгу люблю, я его невеста и за другого не пойду, пока он жив.

— Смотри! — Мать прищурилась. — От живого жениха, говоришь, за другого не пойдешь? А от мертвого? Не хочешь, чтобы дело миром сладилось — отца и братьев воевать толкаешь? У нас вон сколько мужчин, да свояки еще, да и киевские помогут. А во Плескове их всего двое: князь Судила да сам Вольга. За нами будет верх, только ты и Вольгу в могилу загонишь, и из родичей еще кого-нибудь. Мало тебе Свеныни с Турякой! Хочешь и остальных Марене отдать?

Дивляна не ответила, закрыв лицо руками и жмурясь, как от боли. Мать пригрозила ей настоящей войной. Если она не откажется от Вольги, пока он жив, его сделают мертвым. Неужели ради союза с полянами Ладога пойдет на войну с Плесковом? А вдруг?

— Ты бы хоть подумала своей головой! — уже мягче продолжала мать. — Три дочери у меня. Ярушку Ладога не отдала. Ты не хочешь. Что же, Велеську замуж отдавать? Девчонку незрелую? Тебе-то сестру не жалко?

— Ну, подождать можно, — буркнула Дивляна. — Она девка здоровая, года через три-четыре невеста будет лучше меня!

— А если и она не захочет за полянина, а захочет за… за Свойку Зорькиного выйти? Или тебя, красну ягоду, неволить нельзя, а ее можно? А всем вам волю дать — одна туда, другая сюда, так весь род наш рассыплется и сгинет без следа. То ли нам деды завещали? Нет, родная моя. Если хотим, чтобы род наш жил, чтобы воля предков исполнялась, то думать о роде надо, а не о себе.

— Но я люблю его!

— Любовь что морковь — полежит да и завянет. А это дело всей Ладоге благо принесет, честь и богатство на всю жизнь.

Дивляна молчала. Против этого она не смела возражать, но ей было ясно, что мать ее не поддержит. И ведь она права, Дивляна не могла ее ни в чем упрекнуть, но от этого боль в груди становилась такой нестерпимой, что она будто одеревенела, и даже слезы не давали облегчения.

Вольга! Отец и мать были против нее, и Вольга теперь казался ей единственным на свете близким человеком.

«Надо бежать к нему», — подумала Дивляна, и это была ее первая здравая мысль. Он еще ничего не знает. Скорее рассказать ему, тогда он что-нибудь придумает. Поговорит с ее отцом, приведет своего отца. Пусть-ка Домагость князю Судиславу объяснит, что, дескать, серебро и паволоки нам важнее…

В сени влетела Веснояра, до которой только сейчас дошла поразительная новость.

— Ну, подруга, вот тебе Макошь напряла! — закричала она, но Дивляна почти не заметила ее.

Оттолкнув с пути Веснавку, как неживое препятствие, она кинулась вон из дома и побежала к Буревоевой связке, где обитал со своим родом Святобор, а поблизости — его плесковские постояльцы. Грязная вода от недавнего дождя разлеталась брызгами у нее из-под ног, обдавая подол нарядной верхницы. Народ на улицах оборачивался, не понимая, куда это мчится средняя Домагостева дочь — с таким лицом, будто дом горит, а дыма вроде не видно… Ничего и никого не замечая, Дивляна примчалась к Буревоевой связке, обогнула пару волокуш с мешками — и увидела Вольгу прямо в дверях. Он, как видно, приготовился идти; на нем была новая синяя верхница, бляшки на поясе — варяжском, из добычи после битвы с Игволодом, — блестели, заново начищенные, плащ был тоже из добычи — из тонкой шерсти с шелковой отделкой и большой круглой застежкой на груди. Волосы он расчесал и стянул опрятным ремешком — короче, жених женихом. Собрался прощаться перед отъездом с Домагостем, которого считает своим будущим тестем.

— О! — воскликнул он, вдруг увидев Дивляну. — А я к вам… Да что с тобой?

— Там… — С разбегу врезавшись в него, она схватила его за складки плаща на груди, словно он мог убежать, не выслушав ее. Он готов был слушать, но от бега и волнения она едва могла говорить. — По… ляне… Киев… ну, эти! Они…

Дивляна набрала побольше воздуха, потом закашлялась и оглянулась. Челядь и постояльцы Святобора, бросив все дела, стояли и смотрели на них, причем на мордах лошадей тоже вроде как было написано любопытство.

— Пойдем-ка! — Вольга обнял дрожащую Дивляну за плечи и повел к Волхову.

По пути Дивляна немного успокоилась и смогла наконец говорить.

— Поляне эти, что Ярушку просватали! — начала она, и из глаз ее брызнули давно просившиеся слезы. — Ярушку-то им не отдают! Лелю, говорят, не отпустим! А отец говорит, я слово дал! И другой невесты, говорит, нету у меня для них, кроме тебя! Меня то есть!

— Я слышал, что народ Ярушку не отдает… — начал Вольга и осекся. — Как это — тебя? — До него наконец-то дошло, о чем речь. — Ты же моя! Тебя нельзя! Ты мне обещана!

— Где же я обещана? — Дивляна вытирала слезы нарядным рукавом, жестким от плотной вышивки. — Так, поговорили… да и не говорили, а просто… вроде бы он знает, вроде бы согласен… А так, мать говорила, пусть сперва князь Судила…

— Ну, пойдем! — Вольга сильно сжал ее руку. — Я сам с ним поговорю!

Однако разговор с Домагостем ни к чему не привел. Ожидая плесковского княжича, тот встретил его даже не в доме, где уже сидели поляне, а перед домом. На возмущение обманутого жениха Домагость отвечал одно: сговора не было, даже обещания твердого он не давал. Да и кому его давать, если тут нет ни отца жениха, ни еще кого-то из старшей родни, кто вправе решать его судьбу?