Зимний зверь - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 58

Постепенно все стихло, мысли прояснились. Веселка осторожно подняла голову, открыла глаза, будто боясь того, что может увидеть. Она стояла на снегу, привалившись боком к заиндевелому срубу колодца, а в двух шагах перед ней столпились уборские женщины и смотрели на нее, как на чудо.

– Что… – хотела спросить Веселка, но голос прервался: легкая и звонкая сила божества ушла из него. – Что было? – кое-как справившись, спросила она. – Я что-то говорила?

– Дала тебе Макошь заговор… – пониженным голосом, благоговейно и отчасти боязливо ответила Загоша.

Она вместе с боярыней стояла впереди всех женщин и даже наклонилась вперед, чтобы получше видеть лицо Веселки. Но в этом лице, растерянном, красивом, но совершенно земном, не было и следа того сияния, что вот сейчас наполняло его и лилось из каждой черты.

– Против Моровой Девки заговор! – подхватила боярыня, встревоженная и оживленная разом. – Верно, верно! Услышали нас берегини! И Макошь, и дочери ее! Услышали!

– Идемте! Идемте в город! – заторопилась боярыня Нарада. – Идем! Выведи от нас Моровую Девку, мы тебя век не забудем! Макошь тебе велела и дочери ее, ты сумеешь! Идем!

Боярыня потянула Веселку за рукав от колодца снова к реке, все женщины засеменили за ними, перешептываясь и причитая на ходу. Веселка оглянулась к Загоше, протянула к ней руку с жезлом: возьми, дескать! – но ведунья махнула рукой – не надо, и Веселка оставила его себе. Только тут она ощутила, что отдать его и не смогла бы: он как будто прирос к пальцам и казался продолжением руки.

Город на прибрежном холме уже вовсю обогревал небо целым лесом темных дымов. Веселка все ускоряла и ускоряла шаг, так что даже опередила под конец боярыню, все еще державшую ее за рукав. Ее вела другая рука: невидимая, мягкая, но сильная и уверенная. «Иди, иди!» – шептал в уши теплый женский голос, и Веселка твердо знала, что это – она, богиня, что смотрела на нее из священного ключа. И она торопилась сделать дело, пока не потеряна эта связь, дающая ей нечеловеческие силы.

Они вошли в ворота, и черные вороны, как головешки, неуклюже зашевелились, запрыгали по крышам, расправляя крылья, засоряя воздух хриплым карканьем. Что-то всполошенное и озлобленное слышалось в их крике: Моровая Девка забеспокоилась!

Перед воеводскими воротами Веселка остановилась, держа в руке жезл с маленькой рогатой головкой коровы. Весь Убор был перед ней как на ладони: кольцо избушек вдоль внутренней стороны тына, со множеством серых воронов на черных крышах. И люди на каждом крыльце: мужчины, старики и дети. Все смотрели на нее и ждали; на лицах была тревога, беспокойство… и надежда.

Веселка сделала шаг вперед, подняла жезл повыше и с размаху рассекла им воздух.

Бью тебя, Девка Моровая,

Прутом железным,

Прутом серебряным,

Прутом золотым! —

выкрикивала она, снова и снова рубя воздух жезлом и ясно видя, как от каждого ее удара над землей вспыхивает длинная сверкающая молния. Молнии разлетались по сторонам, как лучи от солнца, дрожали в воздухе и рассеивались роями горячих искр.

Гоню тебя из избы в сени,

Из сеней в двери,

Из дверей на двор,

Из двора в ворота!

В воздухе замелькало что-то, сначала неясное, как тень, но постепенно тени принимали вид темных завихрений, похожих на плотные слои дыма. Где-то сзади слышались сдавленные крики: темные вихри были видны всем. Хвосты дыма метались, вертелись, норовили увернуться от бьющего жезла, но Веселка ощущала в себе силу неведомой богини, от которой им было не уйти. Вся она стала сгустком этой силы, которая властно управляла ее телом, заставляла прыгать то вверх, то в стороны, и эти усилия не утомляли ее: она ощущала себя невероятно легкой и при этом могучей, как молния. Она доставала каждый клочок нечистого духа и рубила их жезлом. В глазах у нее туманилось, она плохо видела избы и людей, зато каждый ошметок темного тумана рисовался ясно и отчетливо. Каждый из них был ее смертным врагом, и она кричала, вкладывая в убивающее заклятье всю силу своей новой души:

И поди ты из города Убора,

Из племени дремичей,

Из рода человечьего

В землю сырую,

В леса глухие,

На мхи сухие,

В болота пустые!

Последний клочок черного тумана кинулся к земле, свернулся в комок и быстро-быстро покатился по снегу, как клубок нечесаной, перепутанной и полной всякого сора шерсти. Сорвав с головы платок, Веселка бросилась к клубку и накрыла его. Клубок задергался, как живой, хвостик жесткой шерсти царапнул руку, но Веселка крепче замотала его в платок и выпрямилась. Деревянный жезл она бросила на снег: больше он был ей не нужен.

– Поймала! – еле выговорила она, тяжело дыша от усталости и возбуждения.

За время этой странной битвы она вся взмокла и выдохлась. Ее исступление теперь прошло, в глазах прояснилось; она сознавала, что сделала это – выловила Моровую Девку! – но сама еще не могла в это поверить. Она была как во сне, а теперь вот проснулась. Прежняя Веселка и ее новый дух так быстро сменяли один другого, что она не успевала осознать перемену. Дух человека и неведомого божества смыкались все теснее, и Веселка сама не могла уже определить, что живет в ней сейчас.

Уборцы, не исключая Загоши и воеводы Прозора в воротах двора, смотрели на нее огромными глазами и молчали. Видно было, что она для них – диво дивное и одной из своих они ее больше не считают. Они видели светлую богиню, явившуюся к ним в облике прямичевской девушки, и вот теперь они ее узнали и дивились, досадовали на себя, что не поняли сразу.

«Неси ее отсюда!» – шепнул тот же мягкий голос.

Веселка сделала шаг к воротам, и вся толпа заволновалась, поспешно расчищая ей дорогу. «Куда идти?» – хотела спросить Веселка и обнаружила, что знает – к лесу на этом же, высоком берегу, что темнеет позади Убора. Но она должна идти не одна…

Она обернулась к воеводскому двору и легко нашла среди кметей Громобоя. Он был выше всех, и его рыжие кудри горели над толпой, почти как то золотое море в священном ключе. Веселка призывно кивнула ему, и он тут же, плечом раздвигая кметей, прошел к ней. Меч Буеслава он держал в руке, обхватив посредине ножен.

«Иди!» – повелительно шепнула невидимая богиня, и Веселка побежала к воротам. Клубок шевелился и дергался в платке, как пойманная мышь, но Веселка держала его крепко. Громобой молча шел рядом с ней, не задавая вопросов, и только поглядывал сбоку ей в лицо. Это была уже не та девушка, с которой он водился в Прямичеве; зная, какой она была раньше, он не хуже ее самой понимал, что ее руками действует другое существо. Раскрасневшаяся, воодушевленная победой и взволнованная, она была сейчас хороша, как никогда: ее глаза сияли голубыми звездами, непокрытые волосы отливали золотом, намокшие кудряшки на лбу круто завивались, и весь ее облик дышал силой, гордостью и радостной верой. От нее исходили волны мягкого тепла с тонким запахом луговых цветов, неуместным и невозможным здесь, среди зимы. Но Громобой не удивился: его собственная внутренняя суть подсказала ему, что так проявляет себя новый дух, поселившийся в ней. Он смотрел в глаза Веселке и встречал взгляд иного существа, которое открыто давало о себе знать и рвалось на волю.