Князь волков - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 32

– Дивница! Сестра! Летим! – закричали голоса от озера, и человеческий слух разобрал бы лишь крики лебедей.

Теплый вихрь обнял Милаву и потянул ее к озеру, она стала легче пуха и полетела по траве, не касаясь ее. С разбега она бросилась в воду, Святоозеро качнуло ее и подбросило. «Сестра! Сестра! Дивница!» – кричали вокруг звонкие голоса. Множество лебединых крыльев плескало на нее чистой сверкающей водой, белые лебединые перья осыпали ее, как снег, как яблоневый цвет, теплый могучий вихрь закружил ее и поднял, руки налились невиданной силой и оторвали ее от воды, ветер нес ее вверх, а белые лебединые крылья мягко и плавно поднимали все выше и выше, несли вслед улетающей стае.

Озеро, как огромная серебряная чаша, поворачивалось внизу, золотые солнечные лучи пронизали березняк, стволы берез сияли ослепительной белизной, и каждая березка приветственно махала ей вслед своими зелеными крыльями. Сияющая радость наполнила все ее существо, смывая всю память о прошлом, радость несла ее в небо, к ало-золотым воротам Надвечного Мира. Они были раскрыты во всю неоглядную ширь, золотой свет бил из них, на волне его выезжала багряно-золотая колесница Пресветлого Дажьбога, и Отец Света ласково улыбался девяти своим любимым дочерям.

А на взволнованной поверхности священного озера качалось несколько белых лебединых перышек и венок из листьев девясила.

Девушка в вышитой рубашке осталась стоять на берегу озера. Что-то случилось с ней: ноги отяжелели и прочно стояли на земле, руки утратили белизну и налились красками, а в груди загорелся огонь. Тепло от него разливалось по жилам, и девушка с изумлением прислушивалась к толчкам горячей крови, к стуку сердца. Она открывала глаза и заново рассматривала мир, представший перед ней по-иному. Биение соков, дыхание росы, движение корней скрылось от нее, но каждая былинка наполнилась цветом, небо налилось густой голубизной, зелень травы и листвы била в глаза, свет ослеплял ее, шелест листвы оглушил, земля крепко держала ее ноги, воздух густо вливался в грудь, солнечный луч обжигал кожу, роса окатывала ее зябко-бодрящей дрожью. Ощущения небывалой силы обрушились на нее, как водопад, от прекрасной, неожиданной новизны и силы всего вокруг у нее захватило дыхание, слезы полились из глаз. Мать-Земля крепко сжала в объятиях вновь обретенную дочь, она задыхалась, но слезы ее были слезами восторга.

Горячая человеческая кровь сделала ее другой, она потеряла себя и нашла в новом обличье. Огнем боги оживили человеческий род, вызванный из беспечального дерева; как огонь сжигает дерево, так жизнеогонь сжигает людей за годы их жизни и обращает в прах, но назначенные им годы люди живут так горячо и полно, как это не дано бессмертным и беспечным берегиням. И этот огонь, самое дорогое, что есть между Землей и Небом, отдала ей другая девушка, улетевшая на ее лебединых крыльях. Ночь Чистых Ключей переменила их обеих: каждая из них потеряла то, что имела, но обрела то, чего не знала прежде.

Она сама еще не осознала до конца, что с ней произошло, но новое родство с миром, не с Небом, а с Землей, уже направляло ее путь. «Не бойся! – ободряюще шептал ей дуб на берегу, и она по-старому ясно понимала его речь. – Ты надела новое имя – иди же с ним туда, где тебя ждут. Не бойся!»

И она пошла через березняк к опушке, осторожно переставляя непривычно тяжелые ноги, хватаясь за стволы берез, и белые сестры радостно подставляли ей плечи для опоры. Горячая кровь не переставая стучала в ее членах, огонечек в груди горел и наполнял ее новой, неведомой прежде силой. Шаг за шагом ее ноги ступали все тверже, в сердце крепла вера – этот огонек не угаснет, ни ночь, ни зима не имеют сил его затушить, в самую глухую темень и в самый лютый мороз он будет согревать ее и вести. Это и есть человеческое тепло, одолевающее даже чары Зимерзлы – а ведь она и самого Перуна укладывает спать на половину года.

Она не задумывалась, куда идет, огонек сам вел ее. Миновав березняк и ельник, девушка увидела избушку под замшелой крышей и поняла: первый ее путь – сюда. Здесь ее ждут сильнее всего, сюда ее послал Дуб. Взор ее уперся в темные бревенчатые стены, она протерла кулачками глаза, но видела все то же – для человеческого взора в мире много преград. Но в мыслях ее ожил неясный образ человека – она не знала, что это память, способность видеть прошлое, которая делает человека иной раз более зрячим, чем воздушных детей богов, для которых нет времени, нет ни вчера, ни завтра, а одно вечное неизменное сегодня.

Огонек в груди жег ее, толкал к избушке, и она знала, что там, за этими темными стенами, ждет ее человек, впервые дохнувший на нее этим чудесным огнем. Противный запах полыни заставил ее сморщиться, но не мог больше заставить отступить. Девушка коснулась двери, толкнула, налегла всем телом – прежней силы в ней больше не было, а владеть новой она еще не умела. Дверь с недовольным скрипом подалась, девушка шагнула через порог, боязливо нагнув светлую голову под низкой притолокой, остановилась за порогом, вглядываясь в полутьму.

Брезь приподнялся на лавке, веря и не веря своим глазам. Да, он ждал ее, много дней и ночей ждал, и вот она пришла, его Горлинка, еще более красивая, чем прежде, с чистым сиянием над челом, с мягкими косами, струящимися до колен. Такой она показалась ему в березняке в Ярилин день, но тогда она бежала прочь. Брезь потянулся к ней, стараясь встать и боясь, что вот сейчас светлое видение исчезнет уже навсегда, унося с собой его жизнь.

– Горлинка! – шепотом крикнул он, сердце его кричало, но в груди не было сил позвать громче. – Горлинка, ты…

И новое имя, прозвучавшее вслух, пробудило ее от изумленного оцепенения. Да, это ее имя, прибретенное ею в час перерождения, оно – ключ, отворивший душе дорогу в этот прекрасный мир. Горячие слезы вскипели на ее глазах, горячая волна плеснула из сердца и затопила весь мир. Горлинка не знала, что имя этого огня – любовь, ведомая только смертным, но, повинуясь ему, она шагнула к Брезю, протягивая руки.

– Я… – только и смогла она выговорить, крепко сжимая руки Брезя, горячие и сильные, надежную опору ее в этом новом мире. – Я к тебе…

И сила, больше прежней, вдруг наполнила Брезя. Забыв о своей хвори, обо всем на свете, кроме вернувшейся невесты, вернувшейся навсегда, он вскочил с лежанки и обнял Горлинку. Она подняла к нему лицо, как впервые когда-то – теперь ему казалось, что это было целую жизнь назад. От ее волос тонко веяло девясилом – травой девяти жизней, руки ее были мягки и нежны, как лебединые крылья, а голубые глаза сияли живым человеческим теплом.

Князь Кабанов рвался из чащи к опушке над берегом Белезени. От реки поднимался густой прохладный туман, посланный в благодарность за принесенную жертву, и мешался с дымом угасающих костров. Везде на примятой сотнями ног траве виднелись поблекшие венки, увядшие березовые ветки. Поеживаясь от утреннего холода и позевывая после бессонной ночи, люди прощались с родичами и друзьями из других родов, скликали своих, собираясь восвояси, и многие уже разошлись.

Брусничка брела мимо опушки к стайке сестер, и вдруг прямо возле нее послышался оглушительный треск веток и на поляну выскочил огромный черный кабан. С криком она бросилась бежать, не разбирая дороги; весь берег вмиг вспыхнул истошными криками, женщины бежали, путаясь в подолах праздничных рубах, мужчины всполошенно хлопали себя по бедрам, но ножи и топоры остались дома.