Разведка боем - читать онлайн книгу. Автор: Денис Юрин cтр.№ 42

Выработав правдоподобную гипотезу, Дарк с ходу решил проверить ее на деле, поэтому, приказав Граблу освободить пленницу, сам направился к зеркалу. К тому же моррон не только хотел убедиться, что прав, но и узнать, что удалось шеварийцам разузнать из головы девицы-агента. Увиденное вместо собственного отражения сильно разочаровало Аламеза, на гладкой, идеально ровной поверхности картинки исчезли и проступали столбцы каких-то символов. Одни значки моррон знал, поскольку когда-то очень-очень давно в военной академии Восточной Империи его заставляли изучать уже тогда мертвый язык – раннеэльфийский. Знакомых букв оказалось довольно много, примерно две трети всех символов. Дарк даже составил несколько слов, но перевести их так и не смог. Быстро устав и сдавшись, Аламез прекратил бессмысленное занятие и поспешил на помощь Граблу, который за все это время так и не смог ни распутать, ни разрубить окутавший жертву клубок.

Даже если бы потомок гномов был раза в два-три выше ростом, то все равно не сумел бы дотянуться до плетеной клетки ни рукой, ни мечом, поэтому Зингер упорно метал вверх мечи и даже умудрился таким образом перерезать два-три ствола. Действуя подобным образом, да еще в одиночку, он точно бы за пару суток управился. Не помогло Граблу и метание факела, пущенного в ход вслед за холодным оружием. Отчаявшись справиться с основным стволом, Зингер принялся вымещать злость на вспомогательных корнях, тех самых, что соединяли клетку со стеною и зеркалом и по большому счету роли никакой не играли, разве что их обрыв привел к исчезновению так и не расшифрованных символов.

– Ну, что ты творишь? Я ж просил, девицу освободить, а не диверсию устраивать, – с тяжким вздохом произнес Дарк, подойдя к товарищу почти вплотную и легонько нажав на средний по толщине корешок, вертикально проросший из пола и оканчивающийся плетеным набалдашником на уровне пояса Аламеза.

Уже в следующий миг тугое переплетение кореньев, висевшее над головами морронов, пришло в движение. Десятки, а то и сотни мелких ростков стали распутываться и отпустили пребывавшую без сознания жертву. Сначала обмякшее тело девушки повисло вниз головой, а затем (когда коренья отпустили ноги) быстро полетело к полу, прямо в руки опередившего Аламеза Грабла.

– Слышь, а она ничего! – не пытаясь скрыть ни похоть в глазах, ни вожделение в голосе, просопел Зингер, явно испытывающий удовольствие от того, что держал в руках и, как собака, обнюхивал обнаженную и довольно привлекательную девицу. – И мордашка красивая, и тельце пригожее, да и соков из нее не так уж и много высосали… всего на полпудика, кажись, похудала! Токмо вот пятна мерзкие белизну кожи портят!

– Нравится девка, так и носи! – ответил Дарк, отвернувшись, поскольку не желал смотреть, как неуместно и не вовремя у соклановца взыграло мужское начало. – Надеюсь, ты дашь ей сперва в сознание прийти, а уж потом примешься ухаживать!

– Одежку девичью подними, моралист драный! Раз уж мне девицу на себе переть, то хотя б тряпочками ручонки утруди! – ответил Зингер, явно недовольный тем, что его подозревают в непристойных намерениях, но бесспорно обрадованный, что в конце ночи ему достался такой приз.

– Ладно, давай выбираться отсюда! До рассвета должны уже в городе быть! – не стал развивать скользкую тему Дарк, поскольку в глубине души, конечно, завидовал товарищу, проявившему в нужный момент большее проворство.

Пьянство – зло, пьянство – болезнь, по сравнению с которой любой страшный мор лишь легкая и быстро проходящая простуда! Безудержное пристрастие к стакану намного пагубнее иных вредных привычек или недугов, поскольку способно сгубить не только не знающего меру в хмеле человека, но и все его окружение. Судьбе близких пьянчужки не позавидовать! Их жизнь похожа на сплошной кошмар. Они обречены на душевные страдания и вынуждены не только постоянно вдыхать отвратные винные пары, но и день за днем общаться с жалким подобием человека, готового за стакан всю родню в рабство продать. Члены семьи мужественно сносят порой совсем не безобидные выходки пропойцы-сородича, и их терпеливость можно хоть как-то понять, ведь он им не чужак, да и память о былых, проведенных им в трезвости днях оставляет какую-то, пусть и призрачную, надежду в «исколотых» хмелем сердцах. Но во имя чего страдают другие; те, кому неспособный отвечать за свои поступки любитель бутылки не сын, не отец и не брат? Те несчастные, кто просыпается в ночи от похабных песенок за окном, с трудом выводимых пьяными голосами. Те, к кому алчущий найти хоть какую-то мелочь, чтобы опохмелиться, наглец залез в дом и прошелся по чистой постели грязными сапогами. Те, кто не хочет драться с едва стоящим на ногах, но ищущим развлечений дебоширом. Те, кто долго очищает одежду и сапоги, испачканные в результате неожиданного опорожнения желудка перебравшего гуляки. Что бы ни лепетали заядлые гуманисты и моралисты, но люди страдают от пьяниц ничуть не меньше, чем от воров, мошенников, тиранов и душегубов! Так почему же пропойц не сажают в тюрьму, а позволяют им обитать среди нормальных людей и портить жизнь всем подряд: как уже отчаявшимся дышать полной грудью близким, так и совсем незнакомым людям? Все равно пользы от пьяниц обществу никакой, а наносимого вреда и не перечислить! Они не только медленно убивают сами себя, но и тащат в бездну безысходности других, а также поганят все, до чего дотягиваются их вечно трясущиеся, способные держать лишь стакан ручонки. Поступки пьяного непредсказуемы, а находиться с ним рядом все равно что стоять под наведенным на тебя арбалетом и гадать, нажмет ли чужой палец спусковой рычаг или все обойдется…

Завидев пьянчужку, тщетно пытавшегося выползти из сточной канавы, Дарк сразу захотел свернуть и продолжить путь по соседней улочке, благо, что в ранний час прохожих в восточных кварталах города практически не было. Однако Грабл, видимо, уже порядком утомился от утренней «прогулки» с прекрасной ношей на руках, да и не счел перепачканного грязью оборванца на четвереньках серьезным источником угрозы. Отрицательно замотав обильно покрывшейся потом головой, Зингер что-то пропыхтел в ответ на предложение товарища и, грузно переваливаясь с боку на бок, продолжил бег по прежнему маршруту.

Дурное предчувствие, к сожалению, не обмануло Аламеза. Стоило лишь Граблу с бесчувственным телом девицы на руках приблизиться к жертве ночного загула на расстояние в пару шагов, как наступила расплата за непростительную беспечность и пренебрежительное игнорирование мудрых советов. Прервав очередную, наверное, десятую, если не более, попытку встать на ноги и хоть этим стать похожим на человека, выпивоха грузно шлепнулся обратно в грязь и, тут же интенсивно задрыгав всеми четырьмя конечностями, что было мочи заголосил:

– Поживальцы Верлежа, зыркните, что средь бела дня деется! Насилушники заозерные совсем обнаглели! Девок наших прям в наглую тырят! – верещал покрытый грязью да коростой «страж общественного порядка», как будто плывя на спине по луже. – Поживальцы Верлежа, прервите дрыхню непросыпную, зыркните, что деется!

Нетрудно догадаться, почему пропойца принял морронов за насильников, лишивших прекрасную жертву чувств и теперь поспешно волокущих ее в укромный уголок. Любому на его месте первым делом пришла бы в голову именно эта банальная и более всего правдоподобная мысль. Не поразило Дарка и то, что человек в нетрезвом сознании перепутал раннее утро (ведь солнце хоть уже и встало, но еще не показало свой лик из-за крыш домов) с полуднем. Удивило Аламеза нечто другое, и прежде всего то, что обитатель сточной канавы принялся орать, в то время как его герканский собрат предпочел бы благоразумно промолчать, чтобы не получить по опухшей роже кованым сапогом.