Самый сердитый гном - читать онлайн книгу. Автор: Денис Юрин cтр.№ 110

Пархавиэль устал, ему надоело слушать нескончаемые причитания, прервать их не было сил, а обосновывать правильность принятого им решения гном считал ниже своего достоинства. Расстроенная Флейта не думала головой, она изливала на окружающих, то есть на Пархавиэля, безудержный поток переполняющих ее эмоций и самозабвенно говорила, говорила, говорила…

Одна улочка сменялась другой, всюду горели дома и лежали трупы. Гномы отчаянно сопротивлялись, но люди теснили их дальше на юг, загоняли в угол квартала, откуда был всего один выход – в реку. Путники уже почти добрались до таверны. По словам Флейты, до «Последнего приюта» оставалось не более четырех сотен шагов, когда повстанцы преградили им путь, точнее, они сами потеряли бдительность и внезапно наткнулись на лагерь отдыхавшего отряда.

Люди грелись возле костров и на повышенных тона обсуждали причину неудачи последнего штурма. Пархавиэль не успел разобрать, шла ли речь о таверне или каком-то ином доме. Только что хватавшие друг дружку за грудки бойцы прекратили мордобой и направили неизрасходованный бойцовский пыл в полезное общему делу русло.

За ними гнались долго, с гиканьем, подвываниями криками. Парочка кружила между домов, умудряясь уворачиваться от летящих в спину стрел, вил и камней, конце концов им удалось оторваться, сбить с толку преследователей, укрыться в путаном лабиринте разрушенных домов и сожженных сараев.

Пархавиэль случайно обнаружил подземный ход. Логика и чутье подсказывали гному, что он должен был вести в безопасное место. Альмирские сородичи Пархавиэля боялись погромов и интуитивно чувствовали, что найти надежное укрытие смогут только под землей. Тяга к туннелям и шахтам была тяжким наследием прошлого, передаваемым по наследству от отца к сыну, как схожесть черт лица.

Вот тут-то и разгорелся спор. Девушку, как заядлого романтика и любительницу просторов, тянуло на крыши и чердаки, а Пархавиэль вожделенно поглядывал на спасительную дыру в полу. Аргументы и логические рассуждения не действовали, Флейта стояла на своем и не хотела уступать, Пархавиэлю ничего не оставалось, как применить последний и самый действенный довод. Не дослушав до конца очередную тираду одержимой уверенностью в своей правоте спорщицы, гном молча повернулся к ней спиной и спрыгнул в дыру. Девушке не оставалось ничего иного, как, чертыхаясь, полезть вслед за ним. – Ну вот, а теперь сиди здесь и кукуй, – продолжала тараторить Флейта, черпая из пустой болтовни моральные силы и вдохновение. – Час, день, два, три просидим, не знаю, пока с голодухи не подохнем! Тебе-то что, ты под землей вырос, значит, крыс жрать привычен, а я не могу, противно!

Пархавиэль устал. Нужно было прекратить затянувшийся концерт, устроенный для одного мечтающего оглохнуть слушателя.

«Флейта, какое красивое, звучное имя! – мысленно произнес гном, закатив к потолку глаза. – Оно так подходит к твоей стройной фигуре и звукам чудного, мелодичного голоса».

Девушка замолчала и удивленно уставилась на гнома. Уголки ее губ дрогнули, а рот сложился в изумительную по красоте улыбку. И вот тут Пархавиэль нанес жестокий удар.

«Хотя, с другой стороны, правильнее было бы прозвать тебя Пилою, уж больно ты скрипуча, сварлива и надоедлива!»

Сгнивший капустный кочан полетел точно в голову Пархавиэля, гном увернулся и довольно крякнул. Ему не нужно было быть многословным, чтобы добиться желаемого результата. Девушка обиделась и замкнулась в себе, но зато она наконец-то замолчала.

Насладившись несколькими минутами долгожданной тишины, Зингершульцо начал действовать. Когда не срабатывают ухищрения и уловки, наступает время грубой физической силы. Пархавиэль пнул ногой – безрезультатно, отошел назад, разбежался и прыгнул, надеясь высадить дверь плечом, – железные листы ответили монотонным гудением и скрежетом заклепок. В запасе у гнома оставался всего один инструмент, последнее, но зато самое верное средство. Поплевав на шероховатые ладони, гном вытащил из-за спины подарок дедушки Мисла и принялся крушить. Первый же удар разорвал обшивочный лист, разрезав железо так же быстро и эффективно, как столовый нож масло. Второй удар был нанесен слева направо и под другим углом, из-за раскроенного листа железа посыпались опилки, отлетело несколько досок. Третий удар пробил в двери окно, через которое гном увидел жуткую картину идущего полным ходом сражения. Флейта быстро вскочила с мешка и выхватила меч, а гном изо всех сил забил по двери, увеличивая отверстие. Ворвавшийся в подвал гул сражения заглушил удары двуручной секиры. Пархавиэль не был точно уверен, но на какой-то миг ему показалось, что в самой гуще побоища промелькнуло лицо разъяренного Скрипуна.

– Стой, погоди! Куда ты лезешь, дурень?! – кричала за спиной Флейта, пытавшаяся силой оттащить гнома. – Там же резня, ты их не спасешь, только нас погубишь!

Зингершульцо не слышал, он продолжал яростно крушить последнюю преграду между ним и попавшими в беду товарищами. Он дошел, до конца пути оставалось совсем чуть-чуть, и ему было абсолютно безразлично, каковы шансы на успех и сколько в подземное убежище гномов ворвалось врагов: сотня, две или целая тысяча.

Долгожданный миг наступил, дверь треснула пополам, и ее правая часть вылетела от последнего и самого мощного удара секиры. Пархавиэль подтянул округлый живот и по-кошачьи ловко протиснулся в отверстие между искореженными листами железа и расщепленными досками. Флейта рванулась за ним, но, к счастью, застряла, в толчее битвы гномы не утруждали себя разбирательствами: «Человек – значит враг, – круши, убивай!»

Первое, что увидел Пархавиэль, были спины врагов. Толпа загнала большую группу гномов в угол и пыталась подавить последний очаг сопротивления. Круговые вращательные движения высоко поднятой над головой секиры прорубили в радах не ожидавших нападения сзади людей достаточно широкую брешь. Лезвие пело в воздухе, разбрызгивая фонтаны крови и врезаясь в живую плоть. Пархавиэлю на всю жизнь запомнились глаза человека, почувствовавшего за спиной что-то неладное и обернувшегося как раз в тот миг, когда «Свист ветра» разрубил его голову напополам. Даже те, кто заметил вероломное нападение гнома, не смогли уйти от смерти. Людей было слишком много, они не могли быстро развернуть оружие в сторону новой опасности.

Пархавиэль рвался к своим, его рассудком руководило уже не безумное желание помочь гномам и не гнев, а холодный, трезвый расчет. Он знал: если немного промедлит, то расколотая им на две части толпа снова сольется воедино, раздавит, сомнет его.

«Спасибо, дедушка Мисл, спасибо, дорогой! – бубнил себе под нос как молитву крутящийся волчком гном. – Хороша секирка, ох хороша!»

Если бы не легкость оружия и его поразительная острота, лезвие уже давно бы застряло в каком-нибудь из тел и гном бы погиб. Пархавиэль рубил с силой, наносить скользящие удары он не мог из-за тесноты и высокого роста врагов.

Наконец-то кошмар закончился, впереди промелькнули большие деревянные щиты. Пархавиэль кинулся к ним, но споткнулся и упал. Перед глазами летевшего вперед гнома появилась огромная деревянная поверхность, потом возникла пустота и резкая боль, как вполне логичное следствие сильного удара лбом об пол. Зингершульцо потерял сознание, но главное он сделать успел: добрался до своих, попутно умудрившись вдохновить на ратные подвиги павших было духом гномов. Маленькие человечки воспользовались замешательством людей, плотнее сомкнули строй и пошли в наступление.