Маски - читать онлайн книгу. Автор: Мария Котикова cтр.№ 51

Старый хранитель леса выглядел очень довольным. Как же! Сумел обмануть самих китсуне! Непревзойденных мастеров своего дела! И это доказывало лишь одно — не недооценивай своих противников. Иначе можешь сильно обжечься.

— Вы…?

Не верят. Все еще не верят. Что ж, это их право. Если хочешь заблуждаться — заблуждайся. Но потом не говори, что тебя не предупреждали…

— А то! Сколько сил потратили! Сколько заклятий-заговоров перевели! Но работа сделана хорошо — даже Тени не справились!

Гордился Леший. Есть за что. Но не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

— Только боюсь, мой добрый друг, если за поиски возьмется Владыка, нам не помогут даже самые сильные чары… Даже Боги… Может быть…

В голосе Лады прорезалась грусть напополам с отчаяньем. Как не старайся убежать, как не запутывай следы — все одно, не скрыться надолго. Не спрятаться и не затеряться среди ночных теней. Все равно найдет… Ее найдет!

Над поляной воцарилось подавленное молчание. Что ни говори, а здесь Лада оказалась права. Глупо было с их стороны пытаться сбежать. Но сил-то терпеть уже не осталось… Вот и сотворили черт знает что! По лесу целые сутки шли, привал устроили, спят на земле… Не очень удобно, но зато — нескучно. И впечатлений новых — целый мешок и еще корзинка в придачу!

— Да, дела…

Леший покаянно покачал головой. Этого-то он и не учел, не сумел предвидеть. Или забыл просто о том, кому женой приходится их Ладушка. Обидно…

— Утро вечера мудренее, как говорят у меня дома. Спите. Завтра все вопросы решим.

Когда же она начнет считать Радужную Империю домом? Когда забудет о том, что было и прошло? И будет ли это вообще?

Фигура Владыки словно бы сама собой соткалась из лунного света заливавшего место стоянки беглецов. А они не то, что не проснулись, у них даже часового не было! Поразительная беспечность! А если бы на его месте был убийца? Или еще кто, например, зверь дикий? Загрызет и не подавиться. Только косточки и останутся от этих… детей.

Да и костер уже давно потух… Ночи в Радужной Империи, конечно теплые, не в пример Северному княжеству, но расслабляться тоже не стоит. Весна еще как ни как, не лето!

А его жена спит под тонким покрывалом. Вон дрожит как! Замерзла… И согреться не сможет. Не сегодня. Не под этим ледяным небом рядом с угасшими лепестками огня.

Глупые. Они что не могли взять с собой хотя бы пару нормальных одеял? Не треснул бы страж от пары килограммов лишнего веса

С плеч слетает тяжелое расшитое золотыми и пурпурными узорами верхнее кимоно, чтобы укрыть спящего человека. Китсуне не замерзнут. Для них и морозы в тридцать градусов не холод. Слишком низкий порог чувствительности.

А для людей даже пара градусов уже играют важную роль. Заболеть могут, а тои умереть. От переохлаждения.

Как же все-таки слабы люди… А его супруга в особенности. Потому что его она ответственность. И рядом с ним Лада как хрупкий цветок подле столетнего дуба!

— Что же вы так упрямы, а, жена?

Он и не думал, что она проснется и ответит. Ничем вроде не выдал своего присутствия! Даже укрыл незаметно. А вот поди ж ты! Почувствовала что ли? Хотя, по-идее, еще рано… Слишком мало прошло времени со дня свадьбы. По меркам лис, конечно.

— Не более чем вы, муж мой.

Она уже не злилась. Совсем. Утих гнев, осели горечью на языке обиды, растаяли легким дымком мысли о побеге. Домой. Туда где о скалы бьется такое родное серое и тяжелое море. Где слышны голоса диких чаек. Где в горах уже зацветает розовый вереск.

— Ваш дом теперь здесь. Почему же ваше сердце так рвется туда? Где вас уже считают умершей…

Он и впрямь не понимал. Зачем жить прошлым? Зачем вечно оглядываться назад? Жить, чтя уже чужие традиции?

Ее отдали китсуне. Дали новое имя. Приняли в род Серых. Но она отказалась от всего. Просто выбросила как ненужную вещь!

— Я не просила этого…

Даже не думала. Просто жила. Радовалась каждому прожитому ею дню. А потом пришлось всегда жить на нервах, ждать удара из-за угла…

— Меня продали вам, Владыка. За золото и драгоценные камни. Наш Совет.

Он не знал этого. Ему все говорили, что под венец Лада шла добровольно. Мол, так она могла помочь своей расе, заключая этот выгодный для людей договор.

Продали…

— Моя семья была против этого. Но кто станет слушать один единственный род? Когда все остальные — за.

А еще китсуне считают чудовищами! Но ни один из них никогда не продаст свого ребенка, свою кровь. Дети — святы. Неприкосновенны. Им позволяется почти все. Их не наказывают так сурово, как взрослых… Так, пожурят немножко и все.

Разве можно их продавать? Как вещи, игрушки? Это же часть рода, часть них! Да и отдавать в чужой род против согласия одной из сторон… Немыслимо!

— Одно время я хотела уйти вслед за Первым Хранителем. Чтобы тоже оберегать свою семью. Стать зверем.

Горностаем с лавандовыми глазами. Маленьким юрким зверьком. Уйти в леса к Лешему и Водяному. Быть свободной. Но…

— Мне не позволили… даже проститься с семьей! Няня и Род с Миром потом увязались за мной… Нагнали уже на границе Сиреневых гор.

Не дано было ей в последний раз ощутить нежные объятья матери, услышать ободряющие слова отца, поцеловать братьев и сестер. Не дано. Не позволили.

— Почему же я должна называть это место — домом? Мне не за что его любить…

А ведь и правда — за что? За навязанные традиции чужого народа? За покушения и убийства? За фальшивые улыбки?

— Но вернуться вы уже не можете.

Горькая улыбка искривила тонкие губы. Лаванда утонула в золоте.

— Не могу. У меня есть только память.

Он возвышался над ней подобно колонне. И смотрел. И видел ее боль. Оторванная от семьи и дома, преданная, но не сломленная, пытающаяся заставить китсуне увидеть ее настоящую. Понять.

И признать.

— Вам в столице сейчас лучше не появляться. На вас готовиться новое покушение.

Холодно и равнодушно. Так можно говорить о погоде и всяческих ничего не значащих пустяках. Для него это и было пустяком, обыденностью.

— И?

Опять ее пытаются убить! Возможно это скоро станет привычкой… постоянно бояться не проснуться. Хотя, разве она боится…

— Раз в десять лет Император посещает другие расы. Своеобразный знак уважения и почтения. С нашей стороны. Они же должны раз в три года «почтить» нас своим вниманием.

Он говорил тихо, словно бы стараясь не разбудить так и не проснувшихся китсуне. Своеобразный жест заботы о своих подданных.

— А причем здесь я?

Недоумение. Заинтересованность. Что Император имеет в виду?