Когда мы были сиротами - читать онлайн книгу. Автор: Кадзуо Исигуро cтр.№ 74

– А мама? Что сталось с ней?

Дядя Филип подался вперед, уперся в стол локтями и чуть склонил голову набок.

– Что тебе уже известно о ней? – ответил он вопросом на вопрос.

Легкость, которую он пытался придать своим интонациям, вмиг испарилась. Теперь дядя Филип казался старым загнанным мужчиной, его пожирала ненависть к себе. Несмотря на легкий наклон головы, он смотрел на меня очень проницательно, в желтом свете настольной лампы стали заметны седые волоски, торчавшие из ноздрей. Где-то внизу заиграла пластинка – китайский военный марш.

– Не думай, я отнюдь не пытаюсь досадить тебе, – сказал он, поскольку я продолжал молчать. – Просто мне не хочется говорить об этом больше, чем необходимо. Ну же, давай ответь, что тебе удалось разузнать?

– До недавнего времени у меня было впечатление, что моих родителей держат в доме где-то в Чапее. Так что, как видите, я оказался не так уж умен.

Замолчав, я ждал продолжения. Посидев еще немного в своей странной позе, дядя Филип выпрямился и сказал:

– Ты этого не помнишь. Но вскоре после того, как пропал твой отец, я приехал к вам навестить твою мать. В тот же день в ваш дом приехал еще один человек. Китаец.

– Вы имеете в виду военачальника Ван Гуна?

– Ого! А ты не так уж глуп.

– Мне удалось выяснить его имя, но потом я, похоже, взял ложный след и увлекся. Он вздохнул и прислушался.

– Слышишь? Гоминьдановский гимн. Его играют, чтобы подразнить меня. И так бывает всегда, куда бы меня ни привезли, – слишком часто, чтобы посчитать это совпадением.

Я промолчал, тогда он встал и заковылял к окну, занавешенному плотной шторой.

– Твоя мать, – начал он наконец, – была искренне преданна нашей борьбе за прекращение торговли опиумом в Китае. Многие европейские компании, в том числе и та, где работал твой отец, получали баснословные прибыли, ввозя в Китай индийский опиум и превращая миллионы китайцев в безвольных наркоманов. В те дни я был одним из лидеров движения. В течение долгого времени наша стратегия была очень наивной. Мы считали, что можем убедить эти компании отказаться от опиумных доходов. Мы писали письма, прилагали к ним свидетельства того, какой урон наносят наркотики китайскому народу. Да, можешь смеяться, мы были очень наивны, однако возлагали надежду на то, что имеем дело с единоверцами-христианами, но в конце концов поняли, что это ни к чему не приведет. Нам стало ясно: эти люди не просто жаждали богатства, они хотели, чтобы китайцы оказались беспомощными, пребывали в пишете, были одурманены наркотиками и не способны управлять собственной страной. В таких условиях ее легко можно было превратить в полуколонию, и при этом не брать на себя никаких обычных в таких случаях обязательств. Словом, мы сменили тактику, стали действовать хитрее.

В те дни, так же как и сейчас, перевозка опиума осуществлялась на судах но реке Янцзы. Кораблям приходилось проплывать через территории, на которых действовали бандиты, и без зашиты им не удалось бы, миновав устье, далеко продвинуться вверх по течению. Поэтому компании «Баттерфилд и Суайр», «Жарден Матисон» и многие другие заключали соглашения с военачальниками тех провинций, через которые им предстояло следовать. На самом деле эти военачальники были такими же бандитами, только облеченными регалиями. Они распоряжались армиями и имели возможность беспрепятственно проводить по реке корабли. На них-то мы и сделали ставку. Мы больше не рассчитывали на изменение политики торговых компаний, а договаривались с военачальниками, взывая к их национальной гордости. Мы разъясняли им, что в их власти ограничить доходы торговых компаний, устранить главное препятствие на пути к тому, чтобы китайский народ стал хозяином собственной судьбы и своей земли.

Конечно, многие из них были слишком жадны до денег, которые мы им платили. Но были среди них и истинно обращенные. Ван Гун в те времена считался одним из самых влиятельных военачальников-бандитов. Контролировавшаяся им территория простиралась на несколько сот квадратных миль к северу от Хунани. Очень жестокий парень, но его достаточно боялись и уважали, чтобы он мог сделаться фигурой, весьма ценной для торговых компаний. Ван Гун сочувствовал нашему делу. Он часто приезжал в Шанхай, любил светскую жизнь, и мы сумели привлечь его на свою сторону. Вьюрок, тебе плохо?

– Нет, все в порядке. Я слушаю.

– Может, тебе лучше уйти? Ты не обязан слушать то, что я собираюсь рассказывать дальше.

– Рассказывайте. Я слушаю.

– Ну ладно. Я тоже думаю, что тебе следует это знать, если, конечно, ты будешь в состоянии это вынести. Потому что… потому что ты должен найти се. Все еще существует шанс, что ты сможешь ее отыскать.

– Значит, моя мать жива?

– У меня нет оснований думать иначе.

– Тогда продолжайте.

Дядя Филип вернулся к столу и снова сел напротив меня.

– В тот день Ван Гун приехал в ваш дом. Ты должен помнить тот день. Ты был совершенно прав, заподозрив, что он был очень важным человеком. Именно в тот день твоя мать поняла, что намерения Ван Гуна отнюдь не чисты. Проще говоря, он сам собирался захватить контроль над перевозками опиума. Разумеется, он организовал все очень хитроумно, через третьи или четвертые руки – типично по-китайски, но, по сути дела, стремился он именно к этому. Большинству из нас это уже было известно, но не твоей матери. От нее мы держали это в тайне, что, вероятно, было глупо, но мы чувствовали: она не согласится. Нас тоже, конечно, от всего этого воротило, но мы тем не менее решили работать с Ван Гуном. Да, он продавал бы опиум тем же людям, что и торговые компании. Но важно было прекратить импорт, сделать торговлю неприбыльной.

К сожалению, в тот день, прибыв в ваш дом, Ван Гун сказал нечто, открывшее твоей матери глаза на подлинный характер наших взаимоотношений. Думаю, она почувствовала себя одураченной. Возможно, она что-то и подозревала, но не желала смотреть правде в глаза и потому сердилась на себя и на меня не меньше, чем на Вана. Так или иначе, она потеряла контроль над собой и ударила его. Легко, как ты понимаешь, но ее рука коснулась его щеки. И безусловно, она бросила ему и лицо все, что думала. Я сразу помял: за это придется заплатить страшную цену. Попытался было уладить все: объяснял ему, что твой отец только что исчез, что твоя мать не в себе – словом, старался смягчить его, пока он шел к выходу. А он улыбнулся и сказал, чтобы я не беспокоился. Но я беспокоился, о да, я жутко беспокоился, потому что понимал: то, что сделала твоя мать, будет совсем нелегко исправить. Для меня было бы большим облегчением, если бы Ван Гун всего-навсего разорвал все отношения с нами. Но ему был нужен опиум, и он уже предпринял немало усилий, чтобы организовать перевозку наркотиков. Кроме того, ему было нанесено оскорбление иностранкой, и он жаждал мести.

Я сидел, наклонившись к дяде Филипу в свете настольной лампы, и меня одолевало странное ощущение, будто тьма за моей спиной разрастается все больше и больше, превращаясь в огромную черную дыру. Он сделал паузу, чтобы тыльной стороной запястья вытереть пот со лба, потом снова вперил в меня взгляд и продолжил: