Удар "Молнии" - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 61

Полковник обернулся в дверях и уловил в фигуре «брандмайора» злую беспомощность. В таком состоянии и вправду может подать в отставку…

— Вопрос был хороший. И ответ есть, — сказал от порога Сыч. — Только отвечать боюсь, товарищ генерал.

— Странно, кого же вы боитесь?

— Вас.

— Ну да, — мгновение подумав, согласился он. — Я ведь уже провалил Кархана…

— Вакуумные заряды исчезли с фабрики потому, что я этого захотел, — отчеканил Сыч. — Захотел и убрал.

«Брандмайор» привстал, стиснул зубы. Он был растерян и взбешен одновременно.

— Они находятся… у тебя?

— Да, и лежат в надежном месте.

Директор так же медленно сел, поиграл проводом телефона, собираясь с мыслями. Выматерился грубо, как мужик, хватанувший себе молотком по пальцу.

— Зачем ты это сделал? Ты представляешь, что там творится?..

— Потому и сделал, что представляю, — спокойно проговорил Сыч. — Старые истины, товарищ генерал: пока гром не грянет — мужик не перекрестится.

— Страшный ты человек, Николай Христофорович, — задумчиво вымолвил «брандмайор». — Не дай Бог оказаться твоим врагом…

— Не дай Бог.

— Вакуумные заряды придется… «найти»! — неожиданно заявил директор. — Ты меня понимаешь?

— Понимаю, да еще рано, — воспротивился Сыч. — Разумнее пока обождать. Пусть «опричники» пошевелятся, чтоб служба медом не казалась.

— У них основной аргумент — бездеятельность ФСК! В связи с зарядами.

— У кого — у них? «Брандмайор» поморщился:

— У Мерседеса и Участкового… Я правильно их назвал?

Прозвище «Мерседес» носил министр обороны — за его особое пристрастие к дорогим автомобилям этой марки и соответствующий характер: если он появлялся на дороге — все шарахались в стороны, прижимались к обочинам, опасаясь попасть под тяжелые колеса либо страшась случайно зацепить и оцарапать черный лакированный бок. «Участковым» звали Министра внутренних дел, поскольку он и в самом деле много лет работал участковым инспектором, хотя все время мечтал заняться оперативной деятельностью. В его личном деле было около десятка рапортов с просьбой перевести в уголовный розыск, однако ни один не был удовлетворен из-за отсутствия способностей и специального образования.

Мерседес не любил Участкового, считал его непрофессионалом, а оба вместе они терпеть не могли «брандмайора», что и сближало их в общей борьбе. Расстрел парламента в девяносто третьем позволил вырваться Участковому вперед, и теперь этот рыцарь без страха и упрека стремился подмять под себя нерешительную, а в некотором смысле и предательскую службу контрразведки. Стравливая их, Мерседес всегда оставался неуязвимым, поскольку жил старой, доставшейся по наследству славой доблестной армии-победительницы и не был запачкан ни ГУЛАГом, как МВД, ни тотальной слежкой за гражданами, как КГБ. Кроме того, он был самым приближенным к «генсеку», ибо последний считался главнокомандующим Вооруженными силами, тем самым оберегая Мерседеса, как ангел-хранитель.

— Участковый возмущен тем, что «Молнию» возродили под эгидой ФСК, — продолжал «брандмайор». — Опасается негласного террора и даже государственного переворота. Дескать, с какой целью контрразведка наращивает мышцы?

— А Мерседес? — спросил Сыч.

— Мерседес сам взялся искать вакуумные заряды…

— Вот и пусть поищет. Вдруг еще найдет?

— Давай не будем играть с огнем. К вечеру привези заряды.

Полковник отрицательно помотал головой:

— К вечеру невозможно, товарищ генерал. Через пару дней, не раньше.

— Счет идет на часы! — забеспокоился директор. — Мне не нравятся тайные поездки силовых министров на Кавказ. Они что-то замышляют.

Это была новость! Можно было понять действия министра внутренних дел: Чечня входила в состав России, и всякие операции на ее территории относились к сфере Участкового. Но что мог там делать Мерседес, приложивший руку к вооружению диктаторского режима?

— Не понимаю, чем помогут найденные заряды?

— Ты далек от придворной жизни, Николай Христофорович, — тоскливо усмехнулся «брандмайор». — Меня не подпускают к трону. А с вакуумными бомбами я прорвусь. Государь сам пожелает выслушать. Только ты подготовь мне соответствующую легенду, как обнаружили заряды. А еще делай дырку в мундире… Я на всякий случай тоже дырку сделаю и прошение об отставке заранее напишу.

— Суровая жизнь при дворе-то! — заметил Сыч.

— Да уж не сахар… Прошу тебя, дай бомбы! Дай! Я им устрою там полигон! Я им покажу вакуум!

Он напоминал японского летчика-камикадзе, последний раз взлетающего с земли…

На «похороны» генерала Дрыгина «Молния» явилась почти в полном составе — из тридцати трех пришли тридцать «троек». Структура подразделения давно выстроилась по хоккейному принципу, отработанному во многих операциях, проверенному и надежному. Из жестких треугольников собиралась жесткая и мощная конструкция, способная мгновенно менять форму, от подвижного ромба до тончайшей стрелы, прожигающей любую эшелонированную оборону, словно лазерный луч. При необходимости она могла в один миг распасться, смешаться со средой, уйти в «облака», стать незримой и неуловимой, как электрическая энергия, накапливающаяся в грозовых тучах. Каждая «тройка» превращалась в самостоятельный заряд, в отдельную «Молнию», обладающую качеством легкой, несомой сквозняком шаровой молнии, которая может проникнуть в любую щель, сквозь пулевое отверстие, вылететь в трубу, уйти по телеграфным проводам. Ее невозможно потушить, разрядить, взять в руки, ибо от всякого прикосновения непременно произойдет мощнейший взрыв.

Все это достигалось бесконечными тренировками, учениями, отработкой конкретных действий в определенных условиях, где приобретались слаженность и качества единого живого и гармоничного организма. И на это требовались годы…

На Ваганьковское кладбище пришли чуть ли не все, и «поминать» деда Мазая поехали в том же составе. Однако когда генерал объявил сбор, явилась только половина, да и то неполными «тройками», а больше одиночками. На зов командира прибежали те, кто не успел либо не сумел найти подходящую работу, определиться в незнакомом пространстве гражданской жизни, отыскать и занять свою нишу в обществе. Это были в основном капитаны и майоры, командиры «троек», — прожженные псы войны, которые не желали иной судьбы и психологически оказались не готовыми к иной жизни. Офицеры помладше званием и помоложе возрастом, досыта нанюхавшиеся пороха в «горячих точках» за последние годы и потому живо реагирующие на благодатные запахи мирной жизни, быстрее увлекались ею и скорее пускали корни в жирную, сытную землю. Многие из них ушли в финансово-коммерческие структуры и банки на зарплату, которую сроду не видывали, и за несколько месяцев успели привыкнуть к хорошим квартирам в престижных районах, к импортным автомобилям, к «цивилизованной» пище, хорошему вину и обманчивому ощущению полной свободы.