Стоящий у Солнца - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 88

Амбар стоял на задворках поселкового магазина. Рядом — ещё один сарай, длинный, широкий, как ангар. Вокруг — картошка. И не подумаешь, что здесь есть тюрьма… Пригибаясь, Русинов пробежал вдоль изгороди, перескочил её и направился к дому Ольги. Крался осторожно, чтобы не будить собак, но пройти по этому посёлку незамеченным оказалось невозможно. В чьём-то дворе послышался лай, немедленно подхваченный хором во всех концах.

Машины Русинова возле ворот уже не было. За калиткой трубно лаял пёс, но почему-то никто не выходил. Тогда Русинов бросил камешек во двор, чтобы разозлить собаку, а сам проскочил через ограду палисадника. Прошло минут пять — дверь так и не скрипнула. По всей вероятности, дома никого не было. Он побежал к больнице и ещё издалека заметил, что на крыльцо вышла мать Ольги. Русинов стал к забору. Надежда Васильевна постояла, посмотрела в сторону своего дома — видимо, встревожилась от лая собаки, и скоро вернулась назад. Ольга бы обязательно вышла, если бы находилась в больнице…

Он развернулся и пошёл в переулок, вдоль огородов — к дому Любови Николаевны. Всё было, как вчера, только он бежал один по чистой песчаной дороге. И здесь не было никого! Стеклянная дверь оказалась запертой на внутренний замок…

Русинов посидел на скамеечке возле цветов и медленно побрёл назад, к своей тюрьме.

Повинуюсь року!

Он залез в амбар, разобрал все свои приспособления и рычаги и лёг на матрац. Столько трудов приложил, чтобы вырваться на волю, а теперь приходится возвращаться, ибо ждать больше негде. Свежий ветер на восходе, врывавшийся сквозь дыру, знобил его, пока не взошло солнце. Однако всё равно, скрючившись в позе эмбриона, он долго не мог согреться и, едва ощутив тёплые лучи, тихо и незаметно уснул. А проснулся с испугом, что спал долго и за это время что-то произошло! Он прислушался — на улице тихий, знойный день и всего двенадцатый час. От жажды пересохло во рту, болела голова и чесалось изжаленное комарами лицо. Он осторожно выбрался на улицу; где-то трещала бензопила, доносились удары топоров — на другом конце посёлка рубили дом. Он сходил на реку, напился и умыл лицо. Вдруг стало обидно, что о нём все забыли!

Не скрываясь, он подошёл к дому участкового, постучал в калитку. Днём пёс залаял лениво, без азарта. Калитка оказалась незапертой, и Русинов вошёл во двор. «Уазик» стоял под навесом, а под ним, в холодке, лежала чёрная немецкая овчарка — точь-в-точь как у серогонов! Возможно, из одного гнезда, поскольку породистых собак в деревне заводят редко. Он взошёл на крыльцо и постучал в дверь. На стук выскочил пёс из-под машины и залаял сильнее. Надежда Васильевна вышла из сеней и отшатнулась:

— Это вы?! Опять вы?!

— Представьте себе! — с лёгким вызовом сказал Русинов. — Опять я!

— А где Серёжа?.. Где мой муж? — чего-то испугалась она.

— Хотел у вас спросить, — он развёл руками. — Ваш муж меня арестовал, запер в амбар и забыл.

— Но он повёз вас в Ныроб! Хотел везти…

— Не знаю, что он хотел, но сидеть под замком мне надоело, — заявил Русинов.

— Олю… не видели? — вдруг с опаской спросила она.

— Последний раз видел вчера ночью, — признался Русинов. — Потом пришёл ваш муж…

— Не знаю, что и думать, — загоревала Надежда Васильевна. — Она ушла к вам и больше не возвращалась. А теперь и отец пропал…

— А вместе они не могут быть?

— Да нет… Зачем она поедет в Ныроб?.. — Она подняла усталые глаза. — Послушайте меня… Уезжайте, пожалуйста! Я даже ничего не скажу мужу. Вашу машину он исправил… Уезжайте, а?

— Не поеду, — он решительно помотал головой. — Не уговаривайте.

Надежда Васильевна обняла себя, горько подпёрлась рукой:

— Как вы приехали, у нас начались несчастья… Вы же опытный и зрелый человек, а Оля — совсем молодая и многого не понимает в жизни. К тому же вы — женатый, есть семья…

— Это неправда, — проговорил он. — Я один… Я давно один. Рядом никого и за спиной — никого. Хожу и оглядываюсь… Понимаю, я вам не ко двору. Вы боитесь меня, потому что я — Мамонт… Но я не желаю никому здесь зла! Можете в это поверить? Вот Ольга поверила!

— Потому что ещё глупая и романтичная, — отпарировала Надежда Васильевна. — Простите, но мне кажется, вы умышленно этим воспользовались, в своих целях. Не знаю, что вы ищете, чего добиваетесь, но обманывать молодую девушку… Впрочем, что вам говорить? Вы уже и так принесли нам много несчастья. И принесёте ещё… Я вам должна сказать… У Ольги есть жених, суженый ей человек. Они обручены ещё в юности… Прошу вас, уезжайте.

В ушах зазвенела пещерная капель. На прямых ногах он неуверенно спустился с крыльца — пёс лаял злобно, открытая его пасть была рядом, обдавало руки собачьим дыханием. Он потянулся и погладил овчарку по голове, клацнули зубы возле пальцев — никого нельзя было в этом мире ни приучить, ни сблизиться ни с кем. Пёс огрызался и отторгал всякого, кто тянул к нему руку, и это горько осознавать, однако всё было справедливо: мир существовал лишь потому, что умел защищаться…

Повинуюсь року!

Русинов долго бродил по песчаной чистой дороге между огородами и лесом, затем ушёл на Колву, сел у самой воды, шумящей на перекате, и просидел до захода солнца. Можно было рассчитать и составить карту «перекрёстков Путей», проследить полёты птиц, расположение звёзд, можно было проникнуть нематериальной, бесплотной мыслью в глубину веков, можно было вырастить в космосе магический кристалл, способный чувствовать магнитное поле Земли, но ни разумом, ни какими иными средствами невозможно было познать стихию человеческого духа, замкнутого и обособленного мира, существующего параллельно земному и привычному. И когда пути их пересекались, возникало обманчивое чувство, что можно из одного перейти в другой, что он, этот иной мир, живёт по таким же правилам и законам.

А он был сам по себе и бежал, как река, имея русло, берега, и никогда не смешивался, не растворялся, не уходил в песок.

— Человек бежит, вода бежит, а лодка плывёт…

Тут же на берегу он решил никогда не уезжать отсюда. Ну разве что под конвоем… Он присмотрел себе место за рекой, на самом мысу, и задумал поставить там дом. По своей природе он был вятский мужик и топор умел держать с детства, независимо от того, чем занимался и как прожил жизнь. Оттуда, с горы, он бы смог каждый день видеть этот загадочный параллельный мир и её в этом мире…

В сумерках Русинов вернулся в свою тюрьму и вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего обеда. Почти ползком, как в детстве, он забрался в чужой огород, надёргал мелкой, ещё не вызревшей морковки, нащипал перьев лука и сорвал с грядки два больших огурца. Жалко, не было соли, но от неё следовало отвыкать…

Он забрался через пролом внутрь амбара, сложил добычу на кровать и только собрался есть, как услышал за стеной шаги. Забряцал замок на двери, грохнула упавшая накладка, и вместе с этими звуками пропал аппетит. Участковый внимательно осмотрел помещение, вырванный простенок и покачал головой: