Барыня уходит в табор - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Дробина cтр.№ 82

– Ты своей дочери не знаешь? Не пойдет она так.

– Не пойдет – пусть в девках сидит. Я ее нудить не буду. – Яков вдруг грустно улыбнулся. – Другой раз думаю – и откуда в ней это? Другие цыгане все как люди, Стешка твоя за лишний рубль одна за весь хор петь готова, а эта… Вся в мать. Помнишь, какой Анька была? Попробуй тронь кто ее – взглядом спалит! Цыгане, и те боялись. Господа возами в ноги падали, а она плевала на них всех. Пела себе и горя не знала…

Марья Васильевна молчала. Умолк и Яков, снова взяв на колени гитару и легонько пощипывая струны. По комнате поплыла мелодия старинного вальса.

– Как тебе эти котляре?

– А что котляре, Маша? Цыгане как цыгане. Видно, что не из простых, богачи. Правда, я таких раньше не видал… Но Илья вон рассказывает, что в Бессарабии полно их. Радуйся, с хорошим родом породнились.

– Я, Яшенька, если по чести, с этим и пришла. Про котляр поговорить… – Марья Васильевна старательно откашлялась. – Тут вот что. Настю нашу сватать хотят.

Яков Васильев выпустил из рук гитару. Та скользнула по ворсу старого дивана, ударилась о ручку, обиженно загудела, но хоревод даже не заметил этого.

– Ты что – пьяная? Настьку? Эти? Таборные?! С ума вы сошли?!

– То-то и оно, что не таборные. – Марья Васильевна придвинулась ближе, положила руку на его кулак. – Ты не кричи, а меня послушай. Я с Чамбой, Илонкиной матерью, сегодня целый час проговорила. Она немного по-русски знает, гадать-то бабам на базарах как-то надо… Они сами из Кишинева, и не табором живут, а своим домом, лошадей держат, завод целый, торгуют. Сюда только на ярмарку приехали. Сам видел, сколько на них золота. Одно монисто с Чамбы продать – и весь наш дом купить можно.

– Ну и что?

– А то, что сын ихний в Настьке чуть дыру глазами не сделал. Хоть завтра жениться готов. Чамба меня и спросила – можно ли сватать приходить? Не откажем ли?

– Откажу, – хмуро сказал Яков.

– Почему?

– Да потому!

Он встал, отошел к окну. Марья Васильевна взволнованно перебирала кисти шали. Тени брата и сестры скрестились в лунном пятне. Мотыльки летели все гуще: у свечи уже толклась целая туча.

– Не знаю, Маша. Настька все-таки певица, хоровая… Что ей в Кишиневе делать? Гадать ходить?

– Не захочет – не пойдет. Они тоже знают, кого берут. Будет детей рожать, дом держать. Чем плохо? С князем-то ей тоже особо заняться нечем было бы. Отдавал же ты за него!

– Так то князь…

– Был князь, да вышел весь. Кстати, они тоже денег дадут, принято у них так. Сорок-то тысяч навряд ли, а пять получим.

– Черт знает что… – Яков отвернулся от окна, начал ходить по комнате. – Коль уж так тебе приспичило – что у нас, здесь женихов мало? Так в хоре скоро совсем голосов не станет! Зинка уехала, Настьку – замуж в Кишинев, Илья спит и видит, как бы в табор обратно сбежать, и Варьку за собой утащит, бессовестный… Кто петь-то будет? Бабка Малаша, что ли? И потом, ты же как-то говорила, что Илья на Настьку вроде…

– Илья тоже таборный.

– Он бы из-за нее остался.

– Ну так сходи к нему, предложи дочь! – вспылила Марья Васильевна. – Что-то я не слышала, чтобы он Настьку сватал! Ты же сам кричал на всех углах, что за голодранца дочь не выдашь – вот и радуйся теперь, что цыгане к ней и подходить боятся…

– Замолчи! – сердито оборвал сестру Яков. Остановился у стола, попытался отогнать от свечи мотыльков. Ничего не выходило: бабочки летели и летели, опаляя крылья, на бьющееся под сквозняком пламя. – Ладно, Маша. Делайте, что хотите. Если Настя согласна – я спорить не стану. Пусть хоть за черта лысого выходит. Ты с ней не говорила?

– Нет еще. – Марья Васильевна пошла к двери. – Если не спит – пришлю ее к тебе.

Она толкнула дверь. Послышался звук удара, чье-то жалобное шипение.

– Так… – сказала Марья Васильевна, глядя на потирающую лоб Стешку. – Ты что же здесь делаешь, чайо?

– Сижу-у-у… – заныла Стешка. – Только-только мимо проходила…

– На четвереньках, что ли, проходила? Ну, ладно. Позови сюда Настю.

– Ромалэ! Эй! Слыхали, что случилось? Настю сватать пришли!

Пронзительный голос Аленки Дмитриевой донесся с улицы и разбудил Илью, отсыпающегося после ресторанной ночи. Ничего не поняв и ухватив только имя Насти, он поднялся на локте и крикнул в окно:

– Чайори, зайди!

Через минуту Аленка вбежала в комнату. Маленькая, растрепанная, с блестящими глазами, она возбужденно подпрыгивала на месте и была похожа на галчонка.

– Настьку сватать пришли! Котляре из табора! В Большом доме сидят!

– Брешешь! – не поверил Илья.

– Шавка брешет, – обиделась Аленка, – а я правду говорю! Старик с женой и с сыном пришли, с Яковом Васильичем договариваются. Наши все уже там.

Илья медленно сел на постели.

– Такие богатые! Такие красивые! – тараторила Аленка. – Золотое монисто для невесты принесли! Вот будет дело, если Яков Васильич согласится… Увезут нашу Настю в Бессарабию, будет вся в золоте на морском берегу романсы петь! Дэвлалэ, и за что ей всегда счастье? Никому, только ей одной!

За спиной Аленки Илья увидел Варьку. Сестра, бледная, с закушенной губой, теребила в пальцах край кофты.

– Беги, чайори, – встретившись глазами с братом, сказала она. – Спасибо за новость. Мы тоже сейчас придем.

– Не пойду я туда, – сказал Илья, когда за Аленкой захлопнулась дверь.

– Как хочешь, – отозвалась Варька, – а я схожу. Интересно все-таки.

– Что тебе интересно? – взорвался Илья. – Как ее за таборного отдают? За меня – нельзя, я – так, конокрад нищий, а за этого – с нашим удовольствием?!

Варька, не отвечая, надела серьги, бросила на плечи шаль и, поправив перед зеркалом волосы, вышла за дверь. Спустя минуту Илья поднялся тоже.

В Большой дом они вошли вместе. Зал уже был забит цыганами. Илья протолкался вперед.

За столом сидели котляре – старик вожак, его жена и Милош в новом синем костюме. Напротив них Илья увидел Якова Васильева. Марья Васильевна в своем лучшем платье сидела рядом, а за спиной у нее стоял Митро. Мужчины негромко разговаривали. Женщины молчали, дружелюбно улыбались друг другу.

– Ну, что тут? – шепотом спросил Илья у стоящего рядом Ваньки Конакова.

– Уже сговорились, – прошептал в ответ тот. – Котляр за Настьку пять тысяч дает и монисто из золота. Свадебное платье тоже жених подарит, венчаться здесь, в Москве будут.

– А где Настя?

– Уже послали вино гостям подавать, придет сейчас. Да вот она!

Илья вздрогнул, обернулся. На пороге залы стояла Настя.

Она казалась спокойной, даже безмятежной. Чуть дрожали опущенные ресницы, на плотно сомкнутых губах не было улыбки. В руках Насти был большой поднос, на котором стояла бутылка вина и хрустальные стаканы.