Кольцо принцессы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 78

В ту ночь, когда он забрался в генеральскую палату, в порыве чувств и откровенности признался Шабанову, что сам начал приставать к шару в виде тыквы. Сначала облетал вокруг, хотел установить контакт, посылал какие-то радиосигналы, даже песни пел, затем подсекал ее курс, перехватывал, если НЛО резко уходило ввысь, и даже пытался не таранить, а пролететь насквозь, полагая, что это туманность. Одним словом, возникла рискованная детская игра, шутливая борьба, естественно переросшая в настоящую драку. После атаки и пушечного огня самолет кадета внезапно потерял управление и ему пришлось катапультироваться.

И вот теперь товарищ Жуков вздумал взять реванш, подобно хакеру, прорваться сквозь незримые заслоны, войти в медвежью клетку, на сей раз зная, что он там. Потому он и стремился полететь на поиски обломков и в самолет Главного Конструктора залез всеми правдами и неправдами; потому он и стоял ошалевший перед разбившейся давным-давно СУшкой, обнаружив, что нет там останков погибших пилотов.

Ночью в горах стреляли. В лагере никто не спал, охранники сидели с оружием наизготовку, высматривали в приборы ночного видения окружающее пространство, реагируя на каждый шорох. Только Главный Конструктор оставался невозмутимым и плотно занятым своими делами. Он с вечера распустил огромные усы штыревых антенн, установил на земле какие-то приборы и теперь неотступно дежурил возле них, снимая показания. Изредка выходил с кем-то на связь, и потому что ничего не сообщал, было ясно, что «адвокат» еще не объявился.

Все ждали рассвета: одни как избавления от ночных страхов, другие как возможность испытать на себе солнечный ветер — момент истины.

И он наступил. Все было так, как в детстве, и так же, как в то утро, когда Шабанов бежал от места приземления. Мир на минуту оцепенел, разом и повсюду исчезли комары, перестал бежать даже сок из березы, подрезанной охранниками, и муравьи, плотно облепившие сладкий ствол дерева, не смели пошевелить усиками. Но в этот миг из темной сини запада в светлый бирюзовый нимб ворвался красный самолет — красный, потому что летел высоко и был уже освещен солнцем, и сейчас же все зашевелилось, подул утренний ветер, зашумела хвоя над головой, в воздух поднялись вертолеты, а горизонт не открылся — так и остался стоять сумрачным, пустынным, сохраняя свой прежний, изломанный, игольчатый рисунок.

Град Китеж, о котором писал в монографии Забродинов, не восстал, и не появилось из сумрачно-туманного пространства ни древнего монастырского здания, ни Великой Китайской стены, ни хребта со странным названием Дангралас.

— Момент истины пойман! — объявил хакер. — Бортовые датчики засекли его на семь сотых секунды раньше, но погрешность произошла из-за разницы точек наблюдения. Самолет снимал показания на высоте пяти с половиной тысяч метров. Можно определить скорость распространения солнечного ветра!

— А хребта нет, — сказал Шабанов и, подняв с земли гермошлем, побрел к месту падения самолета. — И вообще, это другое место…

Когда он вернулся к обломкам, солнце стояло уже высоко и на месте катастрофы вовсю кипела работа. Разрезанный по пилотской кабине фюзеляж с помощью ваг и веревок спасатели МЧС тащили к длинному ряду кусков дюраля и агрегатов машины — готовили к транспортировке, а в двадцати метрах от него солдаты срочной службы с мотопилами и топорами разрубали вертолетную площадку. На Шабанова никто не обращал внимания и он, незамеченный, прошел вдоль останков самолета. «Черных ящиков» здесь, разумеется, уже не было, наверняка уже отправили в округ, но зато среди битого и рассортированного металлического хлама он нашел ручку управления, сломленную у основания в момент крушения. Оглядевшись, Герман поднял ее, сунул за пазуху и, отойдя подальше от людей, осмотрел хват: тот самый, исковырянный возле большого пальца…

Это была последняя ручка, за которую он держался в небе, штурвал последнего самолета — можно сказать, вещь памятная, музейная, и можно повесить на стену вместе с гермошлемом, как экспонаты. Шабанов отскоблил номер, начертанный красной краской — каждый обломок успели промаркировать, затем снял тельняшку, аккуратно завернул ручку и спрятал за брючной ремень под куртку. Выпирает, конечно, но в суете вряд ли кто заметит, и даже, если заметят, никак не подумают, что он стащил что-то из кучи металлического мусора, в который превратился самолет.

Он не знал, когда будет вертолет и как скоро его вывезут отсюда, впрочем это было теперь не особенно-то важно; и казалось, все равно где лежать — в инфекционном, в генеральской палате, в «веселом» отделении или вовсе в дурдоме. Он уже был уверен, что возврата в утраченный мир нет и никогда не будет, и нечего обольщаться, что ярко-желтый шар, так напоминающий зрелую осеннюю тыкву, найдет его над землей, когда он снова будет допущен к полетам и поднимется в небо. А раз так, то нужно ли прикидываться, выкручиваться, врать, просчитывать все и хитрить, отвечая на вопросы тестов, начальников, хакеров и маркитантов. После полетов с Агнессой всякий летательный аппарат казался неказистым, смешным и несовершенным, пожалуй, за исключением одного — махолета, построенного в школьной мастерской.

Часа через три появился Главный Конструктор с охранниками, избавился от ноши и подошел к Шабанову.

— Не расстраивайтесь, Герман Петрович, — успокоил он. — Я все равно верю вам. Просто сегодняшний опыт не удался, но отрицательный результат — тоже результат.

— Все равно она вертится, — сказал Шабанов.

— Кто вертится?

— Земля.

Он воспринял это как некое философское обобщение.

— Если здесь, в части ничего не получится, я готов взять вас в НПО летчиком-испытателем, — хакер всегда говорил уверенно и определенно. — Независимо от диагноза, который вам поставят… И вашего адвоката тоже, если вернется живым и здоровым. Мне нужны такие люди.

— Спасибо, не надо, — не раздумывая, обронил он.

— Не говорите мне «нет». Подумайте.

— Уже подумал…

Хакер посчитал, что Шабанов переживает неудачу, решил, что такой разговор пока не к месту и удалился.

Герман же сидел и ждал, когда солдатики сварят обед на костре, потому что испытывал нестерпимый, как в детстве, голод. А они едва шевелились, хотя время близилось к полудню, и еще только кипятили воду в котле и продували макароны.

В это время на недорубленную площадку стал садиться военный вертолет. Солдатики разбежались по сторонам, ветром от лопастей подняло и частью разметало легкие обломки самолета, чуть не опрокинуло котел, однако залило костер, и повара принялись раскочегаривать и раздувать его вновь, вызывая еще большее недовольство Шабанова.

Из вертолета вышел один товарищ Жуков, после чего машина вновь взмыла в воздух. Кадет плелся, будто пьяный, держась за деревья, оружие и разгрузочный жилет он или потерял, или отняли, безрукавая фуфайчонка была изодрана в клочья, отовсюду торчала вата, а босые ноги разбиты и изодраны так, что нет живого места. Он сел рядом с Шабановым, скрючил израненные, кровоточащие ступни и долго молчал, не поднимая глаз.