Кольцо принцессы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 18

— Иди ко мне. Я хочу отдаться и стать твоей женой. Не бойся, иди! Ты же добыл мне брачную постель!

На лицо она была русская, и волосы светлые, но тело показалось ему желтоватым, и на лодыжках ног, запястьях рук — тонкие золотые цепочки, словно у японских гейш. Нечто подобное однажды случилось в детстве, когда его сманивала, а потом стряхивала с черемухи местная дурочка по имени Лися…

— Я не знаю, где я, — сказал он. — Кончилось топливо и я катапультировался. Это какая река?

— Да твоя, Пожня! Не видишь?

— Нет, я бы сразу узнал место… А как тебя зовут?

— Лися! — засмеялась она.

— Врешь, у Лиси были рыжие волосы! И она потерялась…

— А вот и не потерялась! Теперь я в Японии живу!

— Я взлетел из Пикулино! Мне бы до Японии не хватило горючего!

— Ты попал в вакуумный поток!

— Откуда ты знаешь, что такое вакуумный поток? — изумился Шабанов.

— Знаю! Я много чего знаю! — она рассмеялась. — Ты же думаешь про меня — ведьма? А ведьмы знают все.

— Таких потоков не бывает, это все легенды…

— Но вот же, посмотри, река твоего детства!

— Не верю… До реки моего детства нужны три заправки.

— А веришь, что я перед тобой на брачном ложе?

— И в это не верю… Я поставил себе промедол, ухо болит. Ты плод наркотических грез.

— Иди ко мне! И узнаешь, какой я плод!

Неожиданно для себя Шабанов набросился на нее как тигр, прижал к шкуре и заворчал. Земля, словно осыпь, стронулась с места и понеслась вниз, разве что в воздух поднималась не пыль, а искры, которые превращались в звезды. Женщина засмеялась, сияя ослепительно белыми зубами, и запела:

— О, мой витязь! Ты самый прекрасный на свете!

Вокруг плотным кругом встали олени и смотрели печальными, осуждающими глазами, отчего Герману стало невыносимо стыдно. Костер почему-то угас, хотя дров еще было много, и на него нанесло густой дым. Он стал задыхаться, женщина вместе со шкурой словно сквозь землю провалилась, и Шабанов проснулся.

Все, что осталось от сновидения, был резкий залах дыма, несущийся вдоль распадка. Темнота казалась непроглядной, так что он вообще потерял ощущение пространства и вставал с вытянутыми руками. Беззвездная, глухая и теплая ночь показалась бы благодатной, если б не будоражил острый и совсем близкий запах горящего костра. Он нащупал пистолет-пулемет, вывел из гнезда тугой, неразношенный предохранитель и осторожно встал…

Огонь горел всего в какой-то сотне метров от него ниже по ручью. Пламя явственно просвечивалось сквозь склоненные, подмытые паводком деревья и освещало багровый раструб, устремленный вверх. Сразу стало ясно, что спать сегодня больше не придется, потому Герман закинул НАЗ на плечи и с оружием наизготовку осторожно двинулся вдоль ручья по противоположному берегу. Боль в ухе снова нагрузила полголовы горячей тяжестью и так понеслась следом.

В тесной горловине распадка, у костра сидели четыре неподвижные фигуры — то ли дремали, то ли просто грелись, самоуглубившись каждый сам по себе. Определить, кто они и те ли, что устроили за ним погоню вчера утром, можно было только по количественному составу. И если это те, каким образом они распутали зигзаги и очутились впереди него, по сути, заслонив путь — с утра Герман решил двигаться по этому распадку? Разрыв по времени между ними был часов пять-шесть, и Шабанов весь день бежал на допинге, как спринтер, без единого привала, стремился еще увеличить отрыв от погони, а вот на тебе, сидят!

Оружия на них не видать, одежда — так точно не армейского образца: черные куртки, штаны, неопределенного фасона, кепки — что-то вроде зековского, безликого обмундирования. И кто они по национальности — не определить: в отблесках костра и поднимающегося жара красные лица смазаны… Шабанов понаблюдал за ними издали, и лишь сделал попытку приблизиться, как один из дремлющих встряхнулся и выхватил откуда-то из-за спины оружие, что-то вроде кавалерийского карабина. Тотчас же встрепенулись и все остальные. До преследователей было метров двадцать, и сидели они кучно, так что не составляло труда срезать всех одной очередью, но он никогда еще не стрелял в людей, тем более, эти в общем-то еще не причинили ему зла и не вызывали никаких чувств, кроме проявления осторожности. Вдруг они вообще не имеют отношения к погоне, какие-нибудь егеря, лесники, охотники…

Пятясь задом, Герман отступал, пока не уткнулся спиной в дерево. Люди у костра уже стояли с карабинами в руках, водили стволами в разные стороны и, кажется, опасались окружающего ночного пространства больше, чем он. Кто-то из них дал команду, и в воздух ударил нестройный залп. Под шумок Шабанов отскочил еще дальше, и пока встревоженное эхо гремело в горах, ушел метров на сорок, и потом, перескочив ручей, круто взял в гору, теперь строго на юго-запад. И на бегу сообразил, что если и дальше так пойдет, то получится, его станут гонять по кругу, не давая вырваться из некоего пространства, центром которого является точка приземления.

До рассвета он одолел километров семь почувствовал усталость и тяжкий огонь в правой части головы, на сей раз не помогла даже таблетка «Виры». Она притушила боль всего часа на полтора, после чего даже азарт бега и опасность оказаться в чьих-то руках уже не стимулировала, не поднимала общего энергичного тонуса. Мало того, Шабанов почувствовал, как начинает рвать правое глазное яблоко и зрение становится странным, непривычным — каждый глаз видит отдельно и такая несовместимость полностью искажает мир. Он стал натыкаться на деревья, запинаться о камни и валежины, когда обычно легко перескакивал их, и после того, как трижды, раз за разом, упал в общем-то на ровном месте, замедлил шаг и начал двигаться осторожно.

Третий день нескончаемого движения оказался самым трудным еще и потому, что сохраняя направление, он бежал с горы на гору, пересекая гряды под девяносто градусов. После нескольких долгих тягунов, забравшись на очередной лесистый отрог, Шабанов повалился на землю, чтобы перевести дух, и в это время увидел внизу открытое пространство — неширокую долину, где на свежей, молодой зелени паслись четыре черно-пестрых коровы и до десятка овец. Картина среди нежилых, диких гор была настолько неожиданной, что вначале почудилось, это призрак, сон, спровоцированный промедолом в смеси с допингом. Боясь стряхнуть видение, Герман встал и, словно завороженный, пошел вниз. Долина между гор была не то, что цветущей — повсюду преобладала прошлогодняя бурая трава, в том числе и чертополох, однако у широко разлившейся речки он увидел два высоких, под мшистыми и явно китайскими крышами, но по-русски срубленных дома и черный квадрат недавно вытаявшего из-под снега влажного огорода. Незатейливый этот вид показался Шабанову радостным, долгожданным, словно он после долгих скитаний наконец-то очутился в родных местах на реке Пожне. Единственное, что портило впечатление и чувства — стучащая боль в ухе, тревожащая мозги, и «двухствольное» зрение, отчего он видел два совершенно одинаковых дома и две параллельных реки.