Душа так просится к тебе - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Туманова cтр.№ 16

— Это не так просто, как тебе кажется.

— Да-а?! — искренне удивился Северьян. — А чего ж тут мудреного-то, коли грамотный? Бумага, кажись, есть, а нет, так я у Фролыча возьму. Пиши, ночь длинная.

— О чем?..

— Да мало ль мы с тобой видали-то? Про Ганьку из Тамани пропиши… Про Фроську одесскую, вот жаркая баба была, до сих пор во снах гляжу… Про Любку кронштадскую, кою ты у матросов отбил… Про Степаниду… Про солдатку ту с Вешенской…

— У тебя одно только на уме, — отмахнулся Владимир. — Отвяжись, не то, ей-богу, про тебя напишу. И печатать отдам, узнаешь тогда!

— Ха! Стращали ежа-то голым задом! — уже уходя, бросил Северьян. И, прежде чем Черменский успел достойно ответить, хлопнул дверью в сенях.

Ругались они с Северьяном часто, но на сей раз Владимир разозлился всерьез и, засев в своей комнате, за какие-то полтора часа написал на плохой бумаге еще более плохим пером очерк под названием «Шанхайский Ринальдини», в котором рассказывалось о жизни и похождениях этого парня — выходца из Шанхая, сына русской проститутки и китайского кирпичного мастера, в десять лет сбежавшего из приюта на улицу и отправившегося бродяжить. Северьян мотался по России вдоль и поперек, всюду воровал, сидел понемногу почти во всех губернских тюрьмах, пользовался благосклонностью проституток, купчих и аристократок, воровал в тяжелые минуты и у них, неоднократно, несмотря на владение приемами «шанхайского мордобоя», бывал бит, но что-то изменить в своей жизни ему и в голову не приходило. С Владимиром они встретились душной июльской ночью, в Раздольном, когда обоим сравнялось по двадцать лет. Северьян попытался угнать лошадей, поймавшие его мужики уже всерьез вознамерились «порешить» конокрада, которого спас вовремя вмешавшийся Владимир. И с того дня они были неразлучны. Вместе служили в Никопольском пехотном полку, Владимир — ротным капитаном, Северьян — его денщиком, вместе вышли в отставку, вместе делили постель с мачехой Владимира, страстной полькой Яниной, вместе сбежали из имения, когда это обнаружилось, вместе несколько лет бродили по России, играли в театре, служили матросами, грузили арбузы на пристанях, работали вышибалами в публичных домах, нанимались на заводы и воевали в последнюю турецкую кампанию. И даже женщины им всегда нравились одни и те же. Хотя о том, что Северьян был всерьез влюблен в актрису Марью Мерцалову, Владимир узнал лишь за день до ее смерти. Он догадывался, что именно чувства к Маше побудили Северьяна выдать себя за Ванькиного папашу, но с другом об этом никогда не говорил.

«Ну, погоди, сукин сын, получишь ты у меня…» — мстительно пообещал вслух Владимир, ставя жирную точку и бросая перо на скатерть. Словно в ответ на это в дверь осторожно поскреблись. В первое мгновение Владимир подумал: Северьян, легок на помине. Потом сообразил, что тот никогда в жизни не постучался бы, входя к нему, а значит… Значит, как всегда, прав этот кобель и паршивец. Черменский вздохнул и пригласил:

— Входите, Ирэн. Отчего вы не спите?

— Не поверите, сама не знаю почему, — шепотом пожаловалась она, входя и закрывая за собой дверь. — Была уверена, что засну как суслик, просто глаза закрывались, и вот… С досады накатала статью об одном питерском приюте, который регулярно поставлял девиц в веселые дома… Завтра повезу в «Петербургские сплетни». Вышла в сени, смотрю — у вас горит свет…

— Кто вас воспитывал, Ирэн? — усмехнулся Владимир, вставая из-за стола. — Мы с вами едва знакомы…

— Что ж с того? — поинтересовалась она, приближаясь и прямо глядя ему в лицо черными блестящими глазами. — Мы с вами взрослые люди. Я не меланхоличная девица из Смольного, не психопатка из народоволок, не экзальтированная особа в поисках друга жизни… У меня весьма и весьма здоровые нервы, сударь. Я не собираюсь вешаться вам на шею в качестве супруги… или еще кого-нибудь. Ручаюсь, что вы никогда в жизни не увидите моей истерики. И меня самой… больше чем на два-три дня. Я не намерена бросать ради вас свой Петербург, у него слишком много достоинств. Влюбляться в вас очертя голову я также не собираюсь, это было бы для меня слишком обременительно. Да и для вас, думаю, тоже. Устроят ли вас подобные условия?

— Для чего это вам, Ирэн? — помолчав, спросил Владимир. — Вы — красивая, эффектная женщина, вы пользуетесь огромным успехом у нашего свинского пола. Я ничем не могу быть вам интересен…

— Фу, Черменский, вы кокетничаете? — сморщила она короткий нос. — Право, не ожидала…

От такого нахальства у Владимира перехватило дыхание. Разом забыв, что он не в борделе и перед ним не проститутка, Черменский взял Ирэн за плечи и резко потянул на себя. Она подалась с коротким странным смешком, запрокинула голову, отбросив назад копну коротких, мелкокурчавых волос, перед глазами Владимира влажно блеснули приоткрывшиеся в улыбке зубы… Без всякой нежности он вздернул Ирэн на плечо, донес до кровати, сбросил на одеяло и уже торопливо раздевался под ее смех, когда из-за двери тихо, но очень отчетливо донесся голос Северьяна:

— Вот и слава господу, разговелись…

Владимир успел только кинуть в дверь сапогом — и голые руки Ирэн захлестнулись на его шее.

— Так ты все же написал что-то? — сонно спросила Ирэн спустя полчаса, когда ее растрепанная голова лежала на плече Владимира, а в окно серебристым клином вползал лунный луч.

— Да… Посмотришь завтра. — Владимиру хотелось спать.

— «Завтра» уже наступило! — Ирэн выскочила из постели, стукнув босыми пятками по полу, зажгла свечу, притянула к себе брошенные на столе листки бумаги и начала читать. Владимир, борясь с дремотой, смотрел на нее из-под слипающихся век и старался не заснуть, что было бы уж совсем невоспитанно. Ирэн казалась полностью захваченной текстом и выглядела так, словно находилась средь бела дня в стенах родной редакции, а не поздней ночью в постели едва знакомого мужчины. Губы ее чуть заметно шевелились, она досадливо отбрасывала падающую на лицо вьющуюся прядь волос, иногда улыбалась, иногда хмурилась.

— Это все — правда? — наконец спросила Ирэн, отодвигая последний лист. — Это — про вас с Северьяном?

— Да… — немного удивился Владимир, который благоразумно не обозначил подлинные имена героев своего очерка. — Я, правда, не успел закончить… И не все написал…

— Заканчивай и дописывай немедля, — распорядилась Ирэн. — Обещаю, что завтра же это пойдет в набор.

— Не могу, — отрезал Владимир, закрывая глаза. — Во-первых, извини, страшно хочу спать. Во-вторых, отдать печатать всю правду я просто не имею права, есть вещи, которые…

— Да, верно. Это само собой, — тихо сказала Ирэн, снова влезая к нему под одеяло. — Хорошо. Давай спать.

Владимир, изумленный стремительной переменой ее настроения, не успел и слова молвить — а Ирэн уже сладко сопела, прижавшись к его плечу. Через мгновение уснул и Черменский.

Наутро они вместе уехали в Москву — пристраивать шедевр, как выразилась Ирэн. Владимир в успех сего предприятия не верил ни минуты, но сопротивляться напору «поручика Германа» было занятием бессмысленным и опасным. Ирэн познакомила Черменского с редактором «Листка», толстеньким, лысым, восторженным господином в потертом почти до неприличия сюртуке, — и исчезла по-английски, не простившись.