Хранитель драконов - читать онлайн книгу. Автор: Робин Хобб cтр.№ 93

— Дракон хотел съесть твоего отца? — переспросил Седрик с ужасом.

— Они тогда только что вылупились из коконов. Этот дракон просто еще ничего не понимал. — Тимара мысленно вернулась в тот день, припоминая все как следует. — Они были очень голодны, когда вылезали из оболочек. И не так сильны, как следует, и недостаточно хорошо развиты. Мне кажется, так получилось из-за того, что морские змеи окуклились слишком старыми и недостаточно упитанными, да и пробыть в коконах им, наверное, надо было подольше. Поэтому наши драконы такие больные и не умеют летать.

— Пока не умеют, — с ухмылкой заметил Татс. — Ты же видела Рапскаля. Он настаивает на том, что его дракон летать научится. Рапскаль, конечно, чокнутый. Но после того как я увидел их, сам подошел посмотреть на крылья моей зеленой. У них правильная форма, но они маленькие и не очень сильные. Моя сказала мне, что драконы растут всю жизнь. У них все растет: шея, лапы, хвосты и, конечно, крылья. Я думаю, что если буду как следует кормить ее и она будет пытаться работать крыльями, то, может быть, они вырастут и она сумеет летать.

Тимара в изумлении уставилась на него. Она уже приняла драконов такими, какие они есть; ей не приходило в голову, что, возможно, они могут вырасти и станут настоящими драконами. И сейчас она подумала о крыльях Небозевницы. Когда Тимара чистила их, они казались вялыми. И Небозевница не очень-то пыталась расправить крылья даже ради чистки. Девушке показалось, что драконица вообще плохо умеет с ними управляться. Она ощутила укол зависти — неужели зеленая подопечная Татса в конце концов сумеет подняться в небо, а ее Небозевница останется прикованной к земле?

— Но ты понимаешь то, что они говорят? Каждое слово?

Седрик настойчиво пытался вернуть разговор к волнующей его теме. Когда Тимара кивнула, он спросил:

— Выходит, когда ты передавала мне их слова, ты ничего не выдумывала? Ты действительно всего лишь сказала на человеческом языке то, что пытается сказать мне дракон?

Девушка вдруг почувствовала смущение из-за того, как разговаривала с ним прежде.

— Я слово в слово повторила то, что говорила Небозевница, — извиняющимся тоном ответила она, испытывая легкий укор совести из-за того, что переложила вину за свою грубость на драконицу.

— Так значит, ты можешь перевести для меня? Если я захочу поговорить с ней и извиниться…

— Это не нужно. Я имею в виду, ты можешь говорить прямо с ней. Она понимает каждое слово.

— Да, понимает, и именно так я навлек на себя ее недовольство. Но если Элис задает твоему дракону вопрос, а дракон отвечает, ты можешь перевести мне ответ? Тихонько, в сторонку, чтобы не мешать их беседе?

— Конечно. Но это может сделать и Элис… то есть госпожа Финбок. И любой из хранителей тоже.

— Однако это замедлило бы работу Элис. Я подумал, если кто-нибудь будет пересказывать мне, что говорит дракон, я смог бы все это записать. Я пишу очень быстро. Конечно, это может сделать любой из хранителей. — Он взглянул на Татса. — Но поскольку Небозевница — твой дракон, мне показалось, что именно тебя и стоит об этом попросить.

Тимаре нравилось, что Седрик продолжает называть Небозевницу «ее драконом».

— Думаю, что смогу.

— Хорошо. А… согласишься?

— Соглашусь на что? Просто стоять там, пока они разговаривают, и передавать тебе, что говорит дракон?

— Именно. — Он поколебался, затем предложил: — Если захочешь, я могу платить тебе за потраченное время.

Это было соблазнительно, но отец воспитывал в Тимаре честность.

— Мне уже заплатили за потраченное время, и теперь оно принадлежит этому дракону. Я не могу продать время дважды, так же как не могу продать дважды одну и ту же сливу. Так что я не могу взять твои деньги. И мне придется спросить Небозевницу, позволит ли она тебе находиться поблизости от нее и не будет ли против, если я стану передавать тебе ее слова.

— Хорошо. — Похоже, его ошеломило то, что она не может взять его деньги. — Тогда спроси ее, ладно? Я буду в долгу перед тобой.

Тимара склонила голову набок.

— На самом деле я думаю, что в долгу передо мной будет Элис Финбок. В конце концов, это она купила твое время, чтобы ты делал для нее эту работу. А если я устрою так, чтобы ты мог эту работу выполнять, то… — Тимара улыбнулась про себя. — Да, полагаю, она действительно будет мне должна.

Эта мысль понравилась ей.

— Так ты спросишь драконицу, могу ли я находиться рядом с нею? И можно ли тебе переводить для меня то, что она говорит?

Тимара наклонилась и ухватила острогу за древко по обе стороны от пронзенной рыбы. Поднимая добычу, девушка даже слегка крякнула от тяжести. Кивнув на рыбину, она сказала Седрику:

— Давай пойдем и спросим. Думаю, у меня есть кое-что такое, что поднимет ей настроение и сделает сговорчивее.

* * *

Шестой день месяца Злаков, шестой год Вольного союза торговцев

От Кима — Детози

Боюсь, ты приняла простое напоминание о правилах за личный укор. Детози, мы не первый день знаем друг друга. Неужели ты не поняла, что, напоминая тебе о правилах касательно личной переписки, я всего лишь выполняю обязанности? Я не такой человек, чтобы бежать в Совет с подобной мелкой жалобой. Я просто хотел предостеречь тебя и тем самым, возможно, спасти от позора и неприятностей. Ведь о твоей переписке может прознать кто-нибудь, кто достаточно мелочен, чтобы вынести сор из избы. Вот и все. Во имя Са всемилостивого, я и не думал, что ты примешь все насколько близко к сердцу! Но по старой дружбе я не стану обращать внимание на безосновательную клевету и угрозы в твоем последнем письме.

Ким

Лефтрин проснулся до рассвета, вполне довольный жизнью. Он лежал в темноте, наслаждаясь ею и готовясь строить планы на предстоящий день. Смоляной был спокоен, как обычно. Стоял, уткнувшись носом в отмель. Иногда Лефтрину казалось, что его корабль, забравшись на эту отмель, глубоко задумался, как будто грезит об иных временах. Тишину нарушал лишь мягкий плеск воды у кормы. Когда баркас стоял на якоре или поднимался по реке, плескало куда громче, а теперь Смоляной словно дремал на солнечном берегу.

От постели сладко пахло одеколоном Элис Финбок и ароматом самой Элис. Лефтрин уткнулся лицом в подушку и глубоко вдохнул ее запах. Потом усмехнулся собственной глупости. Он влюбился, как безусый юнец, только что открывший, что женщина чудесным образом отличается от мужчины. В юности он не страдал мечтательностью, но теперь сладкие грезы не оставляли его ни на миг. Он подумал о веснушках Элис и улыбнулся. Волосы у нее рыжие, как грудка маленькой птички, и, выбиваясь из прически, ложатся на лоб завитками. Когда эта женщина в тревоге или страхе берет его за руку, он ощущает себя высоким и сильным. Небывалое чувство!