Берег Стикса - читать онлайн книгу. Автор: Максим Далин cтр.№ 69

И на похороны Ларисы идти совершенно не хотелось. Именно потому, что Лариса похожа на Свету, и что Лариса старше Светы только на два года, и всё это напоминает…

Света отчаянно не хотела видеть Ларису в гробу. Но пошла. Ей было жаль тётю Аду, которая пила и плакала, и осунулась, и её круглое лицо стало неуловимо похоже на скуластое удлинённое лицо Ларисы, а глаза опухли и покраснели. Свете было наплевать на присутствие бесчисленной толпы безутешных Ларисиных родственников, с которыми Лариса её не знакомила, потому что сама с ними не общалась. У Светы вызвало тоску мокрое кладбище, покрытое остатками серого снега, и земля, превратившаяся в грязь. Её слегка утешило Ларисино лицо — вовсе не страшное, отрешённо спокойное, не искажённое муками смерти. И она удивилась, увидев у гроба молодого человека в светлом пальто и с бородкой, с выражением такой искренней и мучительной скорби, что на него вчуже смотреть было больно.

— Ларочкин одноклассник, — всхлипнула тётя Ада. — Он так Ларочку любил, так любил…

Надо же, подумала Света. Ещё один одноклассник. Как Воронов. Но как, однако, его пробило… чуть не плачет… интересно, он думает, что уже двое из их класса…

И тут на кладбищенской аллее появилась шикарная моложавая дама в длинном плаще и шляпе. Её держал под руку молодой человек со слащавым лицом и редкими усиками, а в свободной руке дамы были четыре красных гвоздики. Пара эта остановилась поодаль; вероятно, дама подошла бы проститься после толпы Ларисиных родственников, но её заметил одноклассник с бородкой.

Он побледнел до синевы губ и не подошёл, а прямо-таки подбежал к даме, у которой вздёрнулись брови и приоткрылся рот.

— Вы как могли сюда прийти?! — завопил он шёпотом, хватая даму за плащ на груди. — Вы — убийца, ведьма, вас как сюда принесло?!

— Антон, ты с ума сошёл, — зашипела дама, отдирая его руки. — Отпусти меня сейчас же, ты же на кладбище, на похоронах, в конце концов!

— Убирайтесь отсюда! — выкрикнул Антон уже в полный голос. — Ведьма! Людоедка!

Слащавый юноша тоже принялся его отдирать, подоспели Ларисин отчим и Ларисин двоюродный дядя и оттащили Антона в сторону. Антон рыдал, шмыгал носом и орал на даму. Дама оправила плащ и шейный платок, торжественно положила гвоздики на разрытую грязь и, не торопясь, удалилась.

Антона утешали, он расплёскивал водку из стакана, стучал по нему зубами и подвывал, как побитый пёс. А Света смотрела на всю эту суету, абсурдную, но не более абсурдную, чем жизнь вообще, промакивала уголки глаз бумажным платочком — и почему-то чувствовала, как постепенно освобождается.

Две недели танцев в исчезнувшем клубе уже окончательно казались ей путаным тяжёлым сном. Их похоронили вместе с Ларисой. Сейчас её занимало не прошлое, а будущее — этот бедняга с бородкой, вытирающий слёзы рукавом дорогого пальто.

Не много на белом свете мужиков, которые способны горевать, не боясь, что на них косо посмотрят, думала Света. Растяпистый парень. Странный. Но милый. Надо будет найти момент для разговора, решила она и подобралась поближе…

Римма вошла в круглый зал, знакомый ей по бесчисленным видениям. Всё тут было как прежде, за исключением одной детали — огромное зеркало за спиной наставника Риммы было разбито, от него осталась только пустая рама.

— Да, — сказал голос наставника из Римминой головы. — Он вошёл через это зеркало.

— Я же его зачёркивала! — вскричала Римма, чуть не плача. — Как это могло случиться?

— У тебя мало сил, — сказал наставник. Мир мог перевернуться, но наставник был неизменен — сияющая белая фигура на розовых лепестках. Его невозмутимое спокойствие небожителя придало Римме уверенности в себе. — Я научу тебя, что делать, чтобы стать сильнее. Но это — наше будущее. Пока надлежит думать о насущных проблемах. Лариса ушла в темнейшие слои астрального мира сама, она выбрала путь, и ты ей помочь уже не можешь. Но есть живые люди, которые нуждаются в твоей помощи.

— Я слушаю, — сказала Римма преданно.

Эдуард проверил свой архив. Он прикидывал, кто из служивших в ближайшее время кормом его свите, может обратиться к Римме за помощью, как поэффективнее открыть их раны и что из этих ран выльется. Страх, злость, боль, надежда, тоска, депрессия, похоть — всё это Эдуарду подходило.

В конце концов, Князья находят способы взять силу и при этом не пить крови. Отчего бы Эдуарду, самому старому в городе упырю, считавшему уже двадцатый десяток, и не наловчиться завести себе дойных коров для такого гурманства, как человеческие чувства? Тем более, что Римма — дивный проводник, просто дивный!

Когда-нибудь, подумал Эдуард, эта баба присоединится к моей свите. Продолжу её лет на двадцать… за работу. Вроде пенсии, подумал он и усмехнулся про себя. Она ничего не будет стоить. Такие пищу не клянчат, сами кормятся — а, глядишь, и своему астральному наставнику что-нибудь подбросит…

— Итак, — изрёк он, обращаясь непосредственно в её раскрытый разум. — Женщина по имени Алла обратится к тебе по поводу неизлечимой нервной экземы…

Римма благоговейно внимала.

Когда распускаются одуванчики, в город приходит лето. Но есть ещё специальное одуванчиковое время. Очень особое. Только питерское.

Одуванчиковое время ещё не по-летнему прохладно даже днём, а ночи свежи. Листва на деревьях ещё совсем новенькая, мелкая, блестящая — и пахнет горько, липко и терпко. Белые ночи на подлёте, зори уже затягиваются до полуночи, но луна всё ещё ярка, а небеса по вечерам приобретают великолепный цвет чернил с молоком. Ночи в одуванчиковое время — нежнейшие ночи в мире, бальзам на усталую душу — если, конечно, душа в принципе принимает прогулки по ночам, когда город заспан и тих, тени длинны, а тишина такая гулкая, что любой шорох подхватывает и дробит эхо.

Нежнейшая тайна с легчайшим привкусом жути. Еле уловимым. И то — если в пути случайно пересечёшь границу, отделяющую сон от яви или и того чуднее…

Причём не важно, идёт ли странник в ночи пешком или у него есть некое транспортное средство — мотоцикл, к примеру, приходит на ум. Но у Антона-то был автомобиль.

«Рено», вишнёвого цвета, который отец обещал подарить Антону на свадьбу.

Невеста Антона сладко дремала на заднем сиденье. Они припозднились в гостях у Антоновых родителей, а те угостили славную девушку домашним вином. Кто бы подумал, что оно так основательно её убаюкает?

Антон невольно улыбался, когда о ней думал. Простая, совсем простая девочка. Весёлая, шумная, разбитная девочка. Но у неё есть два неоценимых достоинства — она была подругой Ларисы и она невероятно похожа на Ларису внешне. Как близняшка.

Если относиться к её словам серьёзно, то она — совершеннейший прагматик, не верящий ни в бога, ни в чёрта. Если не видеть иногда вечерами, как расширяются её зрачки, а лицо делается строгим и печальным. Совсем как у Ларисы.

Совсем как у человека, который однажды увидел незримое, и оно выжгло клеймо у него на душе. Такое же, как и у Антона.