Повязанный кровью - читать онлайн книгу. Автор: Павел Корнев cтр.№ 74

Вестник!

Помимо своей воли я протянул ему правую руку и тут же почувствовал, как обожгла раскрытую ладонь холодная тяжесть металла. Опустил глаза и застонал – черный перстень был мне прекрасно знаком. Ладонь сама собой сжалась в кулак, и лишь уколовшая ее длинная игла боли вывела меня из полуобморочного состояния.

Брат! Бра-а-ат!

– Что за кольцо? – поинтересовался бесшумно подошедший Арчи, который не смог разглядеть принесшего страшную весть призрака.

– Какое кольцо? – Я разжал правый кулак и показал здоровяку пустую ладонь.

– Показалось, наверное, – недоуменно пробурчал Арчи. – Смотри, вон тот – это не из батраков Фиценвольда?

– Вроде крутился там такой. – Я безучастно всмотрелся в лицо парня с отрубленными ногами. – Точно, он еще с утра телегу разгружал.

– Дуй, капрала предупреди, я покараулю.

– Хорошо, – кивнул я и побежал в деревню.

Не то чтобы в предложении Арчи был хоть какой-то смысл, но мне требовалось остаться одному. Все же не каждый день получаешь такие известия.

На бегу я разжал левый кулак и увидел, как черное родовое кольцо начало, трепеща тенями, медленно истаивать на солнечном свету. Мне с грехом пополам удалось успокоить сбившееся дыхание и удержать выступившие на глазах слезы.

Покойся с миром, брат. И пусть тени примут твою душу.

Вскоре от черного перстня – посмертной весточки моего единственного брата, остался лишь заморозивший руку холод, и, выкинув из головы все посторонние мысли, я поклялся отомстить. Пусть эта клятва не может быть исполнена прямо сейчас, ее время придет, и кто-то кровью заплатит за смерть Бенедикта.

Одно непонятно: почему Бенедикт выбрал меня? Почему не отправил перстень отцу?

Надо ли говорить, что в деревню я прибежал не в самом лучшем расположении духа? А когда добрался до дома Фиценвольда, к полыхавшей в груди ненависти и скорби прибавилось холодное и расчетливое желание убить. Убить, как недавно выразился Шутник, не из-за бессмысленной жажды разрушения, а чтоб неповадно было. Во имя добра и справедливости, гори они в аду.

На воротах со скрученными за спиной руками висел старший сын хозяина, в груди и животе которого засел десяток арбалетных болтов. У сарая с раскроенной головой в луже крови валялся Гюнтер, а изрубленное тело так и не выпустившего топор Фиценвольда кто-то отволок от дома к амбару. Из распахнутых дверей сеней высовывались накрытые драной тряпкой девичьи ноги, рядом, зажав руками окровавленную на животе рубаху, скорчился мальчишка, еще утром просивший меня показать ему меч.

Все это в одно мгновение промелькнуло у меня перед глазами, и только потом я заметил привалившегося к стене дома мятежника с арбалетным болтом в груди. И еще одного распластавшегося у сарая в некогда сером, а теперь от засохшей крови темно-багровом камзоле.

Топтавшийся посреди двора арбалетчик с позеленевшим лицом молча указал мне на огород, и я тут же бросился туда. Между хлевом и птичником под охраной полудюжины волонтеров стояли трое пленных. Двое все в тех же серых камзолах, третий в полном боевом снаряжении тяжеловооруженного рыцаря. Только снятый шлем валяется на земле и длинные пряди слипшихся от пота темно-каштановых волос облепили лицо.

– Вы еще пожалеете, черви, что посмели поднять руку на рыцаря! Мой сюзерен барон Бейкферн этого так не оставит! Я лично прослежу, чтобы вас всех посадили на кол!

Побледневшие волонтеры наставили на застигнутых на месте преступления мятежников арбалеты, но лично у меня были большие сомнения, что у кого-нибудь из них хватит духу выстрелить в благородного господина. Слишком сильно въелся во вчерашних крестьян страх перед неминуемым наказанием за подобный поступок. И слишком мало еще на них крови, чтобы они почувствовали ее вкус и дурманящую и застилающую здравый смысл уверенность в собственных силах.

Рыцарь все это понимал не хуже меня, а потому вел себя вызывающе нагло, рассчитывая если и не выйти сухим из воды, то отделаться не столь уж и обременительным выкупом. А Линцтрога что-то не видно, да и Шутник, как назло, куда-то запропастился.

– Это в Йорке вы благородный господин, а здесь вы разбойник, мятежник и убийца, – скорее для волонтеров, чем для пленников, уверенно заявил я. – Его светлость великий герцог Альфред Третий распорядился вешать таких без суда и следствия.

– Молчать, смерд! Не смей разевать свою вонючую пасть! – заорал на меня взбешенный рыцарь.

– Повесить их, – не повышая голоса, приказал я.

Волонтеры вздрогнули и лишь втянули головы в плечи. Решимости выполнить мой приказ ни у кого из них не хватило.

– Капрал велел лейтенанта дожидаться, – виновато сообщил мне опустивший глаза Олаф.

– Дожидаться? Что ж, раз капрал велел… – Под издевательский смех рыцаря я протянул руку Олафу, чтобы забрать у него взведенный арбалет. – Беги к лейтенанту, узнай, как с этими ублюдками поступить.

Услышав про ублюдков, рыцарь покраснел от бешенства и, готовый разразиться очередной порцией перемешанной с угрозами брани, уже открыл рот, но тут я неловко перехватил арбалет, и тяжелый болт угодил ему точно между глаз.

– Тень! Как нехорошо получилось! – выругался я и обвел взглядом не меньше пленников обалдевших волонтеров.

– И что теперь делать? – заикаясь, спросил Олаф, который с ужасом смотрел на разряженный арбалет в моих руках и валявшегося в грязи рыцаря с торчащим из головы болтом.

– Что делать? А что тут теперь сделаешь? Да, эти двое ведь не из благородных? Повесить!

Так что, когда капрал Линцтрог и лейтенант Эмерсон приехали, чтобы допросить пленного, вместо сына Фиценвольда на воротах медленно раскачивались двое повешенных мятежников. Двое лишь потому, что к мертвому рыцарю никто прикоснуться так и не решился и он по-прежнему валялся у хлева.

Эмерсон молча выслушал сбивчивый доклад Олафа, и под конец у меня появилось опасение, что мы можем остаться без командира, до того лицо юнца налилось дурной кровью.

– Кейн! – сорвавшись на визг, крикнул он и уже спокойней продолжил. – Кто позволил тебе поднять руку на рыцаря?!

– Это случайно вышло, господин лейтенант, – развел руками я. – Я арбалет забирал, а он непривычный…

– Молчать! – Взбешенный лейтенант расстегнул верхнюю пуговицу украшенного серебряным шитьем дублета и развязал шейный платок. – Линцтрог, под стражу его!

– Господин лейтенант, у нас сейчас каждый человек на счету, – проникновенно заглянул в бешеные глаза мальчишке капрал.

– Что?! – Рука Эмерсона дернулась за плетью, но тут он, видимо, сообразил, что Брольг остался в госпитале и, кроме как на Линцтрога, положиться ему не на кого. – Дьявол! Позже поговорим.

– Как скажете, господин лейтенант, – склонил голову я, но тот уже вскочил в седло и, пришпорив коня, вылетел со двора.