Смятение - читать онлайн книгу. Автор: Даниэла Стил cтр.№ 7

В эту ночь они ни о чем больше не разговаривали. Когда Глэдис приняла душ и вернулась в спальню, Дуг уже спал, и она быстро легла рядом.

Но ей не спалось. Ворочаясь с боку на бок, Глэдис думала о Поле. Ей хотелось позвонить ему, но это было, разумеется, невозможно, и она стала представлять себе, как он плывет по Средиземному морю и, стоя на мостике, вглядывается в даль. Уже засыпая, Глэдис на мгновение представила рядом с ним себя. Мечта, несбыточная мечта. В ее жизни Пол скорее всего навсегда останется далеким голосом в телефонной трубке.

Потом все пошло по накатанной колее. Глэдис была так занята, что почти не разговаривала с Дугом. Он, впрочем, и сам не особенно к этому стремился. В воскресенье Глэдис повезла Сэма на футбол. На стадионе она немного поболтала с Мэйбл, потом отвезла Сэма домой и, сложив в кофр отснятые в Лондоне пленки, отправилась к Раулю. Они вместе пообедали. Рауль был в восторге. Он назвал репортаж о детской проституции «настоящей бомбой» и пообещал, что займется им в первую очередь.

На обратном пути Глэдис остановилась на бензозаправочной станции. Номер спутникового телефона Пола она знала наизусть, а в кармане ее куртки позвякивала целая пригоршня четвертаков.

На «Морской звезде» трубку взял главный стюард. Глэдис узнала его по английскому акценту. Поздоровавшись, она попросила позвать Пола.

Пол подошел почти мгновенно. Судя по голосу, он был очень рад ее звонку.

— Привет, Глэдис, как дела? — спросил он жизнерадостно. — Ты где?

Глэдис огляделась по сторонам и засмеялась.

— В будке телефона-автомата на бензозаправочной станции в десяти милях от Нью-Йорка, — сказала она. — Я отвозила моему агенту пленки и вот решила позвонить. У нас идет снег, — добавила она, увидев, что в воздухе закружились крупные белые хлопья.

— Как там мой друг Сэм?

— Неплохо. По-моему, дети вообще не заметили, что я куда-то уезжала, — ответила Глэдис и замолчала. Когда ее отец отправлялся на съемки, она всегда отчаянно скучала. Впрочем, Глэдис оставалась с матерью одна, в то время как каждый из ее детей мог рассчитывать на компанию братьев и сестер. Кроме того, ее дети выросли в нормальной, спокойной обстановке, которую Глэдис создавала для них на протяжении всех четырнадцати лет.

— А… а все остальное как? — после недолгого колебания поинтересовался Пол, и Глэдис вздохнула.

— Без изменений. Дуг со мной почти не разговаривает. Когда я вернулась, он сказал, что я — эгоистка, которая совсем не думает о детях и разрушает семью своим неслыханным поведением. В общем, старая песня…

— Понятно. — Пол еще немного помолчал. — Надеюсь, фотографии удались?

— Я их еще не видела, — объяснила Глэдис. — Крупные журналы и агентства сами проявляют пленки, сами ретушируют и печатают фотографии. Я увижу их только тогда, когда все будет готово.

— А когда, как ты думаешь, их опубликуют?

— Фотографии со свадьбы должны появиться через несколько дней. Что касается репортажа о детской проституции, то Рауль собирается продать их международному синдикату прессы. Это займет несколько больше времени, но зато мой репортаж появится не только в американских, но и в европейских газетах. — Она переступила с ноги на ногу и поплотнее закрыла дверцу кабины, в которую немилосердно дуло. — А ты как?

— У меня все отлично. Никак не мог дождаться твоего звонка и уже начал волноваться… — Пол действительно воображал себе счастливое примирение между ней и мужем и был теперь очень удивлен, обнаружив, насколько сильно, оказывается, его это затронуло.

— У меня было очень много дел, — уклончиво ответила Глэдис. Оба прекрасно понимали, что им больше не удастся перезваниваться по несколько раз на дню. — Вчера я крутилась как белка в колесе — разбирала детские вещи и приводила в порядок дом. Сегодня с утра возила Сэма на футбол, а вечером мы с детьми собираемся в кино.

— Понятно… — протянул Пол. Он сразу догадался, что большую часть этих «важных» дел Глэдис придумала себе сама, чтобы укрыться от враждебного молчания, Дугласа.

— Ты сейчас где? — поинтересовалась Глэдис, которой хотелось переменить тему. — Наверное, уже в Венеции?

— Нет. Я решил по дороге завернуть на Корсику, чтобы пополнить запас продуктов. Мы, конечно, не голодаем, просто пора менять турецкую кухню на итальянскую. В Венецию отправляемся завтра.

— Хотелось бы мне быть с тобой, — проговорила Глэдис и, спохватившись, что сказала лишнее, поспешила уточнить:

— Уж больно здесь холодно…

Она действительно продрогла. Руки ее едва не примерзали к трубке, однако Глэдис почти не замечала этого — настолько приятно ей было разговаривать с Полом.

— Послушай, ты не простудишься? — заволновался Пол, хотя он прекрасно понял, что имела в виду Глэдис. И ему тоже хотелось, чтобы она была рядом. Тогда они могли бы без помех говорить друг с другом, сидеть на палубе или стоять на мостике, пить настоящий турецкий кофе, играть в кости и слушать музыку. О чем-то подобном оба мечтали довольно часто, но всегда втайне друг от друга, ибо были у этих фантазий границы, за которые ни Глэдис, ни Пол пока не осмеливались заходить даже в мыслях. — Я тоже хотел бы, чтобы ты была здесь, — вдруг произнес Пол неожиданно охрипшим голосом.

На этот раз пришел черед Глэдис притвориться, будто то, что она услышала, — совершенно в порядке вещей и в этом нет ничего особенного.

— Почему у тебя такой голос? — спросила она наконец. — Ты опять плохо спишь?

Этот вопрос она задавала ему довольно часто. С тех пор как погибла Седина, Пол спал очень мало и плохо. Бывало, он часами лежал без сна, и справиться с «комплексом выжившего» ему не помогали ни лекарства, ни работа, ни алкоголь.

— Да нет, я сплю нормально… Более или менее.

— Снова кошмары, Пол?

— Вроде того.

— Попробуй выпивать на ночь стакан теплого молока с медом.

— Вряд ли мне это поможет. Я бы предпочел барбамил, но он, к несчастью, весь вышел…

— Вот как? — Глэдис насторожилась. Ей-то казалось, что в последнее время Пол чувствует себя лучше, а он, оказывается, просто сидел на таблетках. — Знаешь, по-моему, тебе не стоит злоупотреблять снотворным, — сказала она решительно. — Попробуй теплое молоко, как я тебе сказала, и горячую ванну с травами…

— Слушаюсь, мэм, — отозвался он шутливо и тут же спохватился:

— Глэдис, а тебе точно не холодно? Это я могу разговаривать с тобой сколько угодно, потому что у нас сейчас плюс двадцать по Цельсию, а ты в этой будке можешь легко превратиться в сосульку. Что я тогда буду делать?

— Сосульку положено сосать, — отозвалась Глэдис. Его голос звучал так тепло и так… сексуально, что она совершенно забылась.