Ни о чем не жалею - читать онлайн книгу. Автор: Даниэла Стил cтр.№ 71

Она все еще раздумывала об этом, когда после мессы, которую служил какой-то новый священник, ей передали, что матушка Григория требует ее к себе.

В кабинет настоятельницы Габриэла вошла со страхом. Дурные предчувствия переполняли ее. Матушка Григория сидела за столом. Некоторое время она смотрела на лежащую перед ней Библию и молчала, потом подняла на Габриэлу глаза.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Габи?

Ее голос был усталым и печальным, а от обращения «Габи» сердце Габриэлы болезненно сжалось. Она побледнела и, слегка приоткрыв рот, посмотрела на женщину, которую уже больше двенадцати лет звала «матушкой» и любила больше родной матери. Потом ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась.

— О чем? — глухо спросила она.

— Ты знаешь, о чем, — мягко, но настойчиво продолжала матушка Григория. — Об отце Коннорсе. Ты звонила ему, Габи? Зачем? — Она сделала небольшую паузу. — Я хочу, чтобы ты была честна со мной. Один из священников прихода Святого Стефана видел вас вместе в Центральном парке. Он, правда, не уверен, что это была именно ты, но насчет отца Коннорса он не сомневается. Все это чревато серьезными неприятностями, Габи, но, если ты сейчас скажешь мне правду, скандала можно будет избежать.

— Я… — Габриэле очень не хотелось лгать, но и правды она сказать тоже не могла. Пока не могла. Сначала она должна была поговорить с Джо, выяснить, что случилось, узнать, что он сказал своему начальству, чтобы нечаянно не подвести его. — ..Я не знаю, что сказать вам, матушка.

— Правду, дитя мое. Только правду, — ответила матушка Григория мрачно. Габриэлу она любила как родную дочь, и сейчас от беспокойства за эту наивную и чистую душу у нее сердце обливалось кровью, однако настоятельница не могла ничего поделать. Обстоятельства были сильнее ее. Если бы только Габриэла сказала правду, тогда настоятельница могла бы бороться за нее, но если к своим многочисленным грехам она прибавит ложь…

— Да, я звонила ему. И мы были в парке… один раз. — Габриэла бросила на настоятельницу молящий взгляд, но тут же снова опустила глаза. Это было все, что она могла открыть. Все остальное принадлежало только им — ей и Джо. Это было их частное дело, которое никого больше не касалось.

— Могу я спросить тебя, зачем? Зачем вы встречались в парке? Или это — глупый вопрос?

— Почему глупый? — слабо удивилась Габриэла.

— Потому что ответ на него известен всем, — отрезала настоятельница неожиданно жестким тоном. — Ты забыла бога, Габриэла! Конечно, я понимаю, что отец Коннорс — привлекательный молодой мужчина, а ты — молодая и красивая женщина. Наверное, ты именно так и думаешь, поэтому тебе кажется, что в вашем увлечении друг другом нет ничего особенного. Но ты забыла об одной вещи, Габриэла. Отец Коннорс — не мужчина, а священник, да и ты — не обычная легкомысленная девчонка, а новициантка, послушница, невеста Христова. И никто из вас не имеет права вести себя подобным образом!

Правда, ты еще не принимала вечного обета, но ведь ты уверяла меня, что не сомневаешься в своем призвании.

И я верила тебе, Габриэла! А теперь я боюсь, что ошиблась.

Габриэла не желала ни плакать, ни молить о снисхождении.

Настоятельница встала из-за стола и несколько раз прошлась из угла в угол. Потом она остановилась и повернулась к ней.

— Я хочу знать, Габриэла, есть ли продолжение у этой безобразной истории. Ты должна рассказать мне все.

Но эти слова настоятельницы неожиданно вызвали в душе Габриэлы протест. Она вовсе не считала историю своей любви безобразной. Наоборот, сейчас ей казалось, что ничего более прекрасного с ней еще никогда не происходило. Но ни грубить, ни лгать матушке Григории Габриэла не могла, поэтому она только отрицательно покачала головой.

— Значит, не хочешь… — это была не угроза, а простая констатация факта. — Хорошо, Габриэла, тогда послушай меня. Об этой некрасивой истории уже доложено архиепископу. По его указанию глава прихода Святого Стефана назначил епископское дознание. До его окончания отцу Коннорсу запрещается служить мессы и принимать исповеди. Разумеется, в нашем монастыре он больше не появится, даже если его невиновность будет доказана… — Матушка Григория ненадолго замолчала, чтобы перевести дух. Одновременно она пристально вглядывалась в глаза своей любимицы, стараясь найти в них ответ. Габриэла продолжала отводить взгляд, и это был дурной знак.

— Так вот, сестра Мирабелла, — жестко сказала настоятельница, намеренно использовав новое имя Габриэлы. — Я считаю, что вам необходимо самым серьезным образом подумать обо всем, что случилось, и решить наконец, правильно ли вы выбрали дорогу в жизни. Монашество — это подвиг, на который способен не каждый человек, и если вы ошиблись… Вы должны посоветоваться с богом и со своей совестью, а чтобы вас ничто от этого не отвлекало, вы поедете в наше сестричество в Оклахоме и проведете там столько времени, сколько будет нужно.

Настоятельница хотела только одного — убрать Габриэлу с глаз долой, подальше от скандала, который — как она подозревала — способен был нанести молодой послушнице глубокую душевную травму. Для Габриэлы эти слова прозвучали как смертный приговор.

— Я не поеду в Оклахому! — выкрикнула она каким-то чужим, незнакомым голосом. В нем прозвучали и гнев, и отчаяние, и открытый вызов, но сейчас Габриэла об этом не думала. Мать-настоятельница осталась непреклонна, в глубине души начиная сердиться на Габриэлу. И на Габриэлу, и на священника, который едва не совратил эту неопытную девушку. С точки зрения матушки Григории, это был тяжкий грех. Она знала, что ей придется долго молиться, прежде чем она сумеет простить отца Коннорса. Он не имел никакого права так поступать с невинной, чистой душой, которая и так слишком много страдала в своей жизни.

— Тебя никто не спрашивает, — резко сказала она Габриэле. — Для тебя уже взяли билет. Ты отправишься в Оклахому завтра. Пока же ступай к себе в комнату и оставайся там. И помни — сестры будут следить за тобой, так что можешь даже не пытаться связаться с ним. Подумай лучше о себе и о своем будущем. Если ты решишь остаться с нами — я буду только рада этому. Если решишь уйти, насильно никто тебя удерживать не будет. Господь дал каждому человеку свободу воли, так что каждый сам мостит себе дорогу к погибели или к спасению. Я не понимаю только одного, Габи… — Тут голос настоятельницы дрогнул. — Незадолго до твоего перехода в новициат я предлагала тебе пожить в мире. Ты отказалась. Но уже тогда тайно встречалась с этим… Коннорсом. Ты можешь мне объяснить — почему? Неужели ты мне не доверяешь?

— Я… я не встречалась с ним, — ответила Габриэла, все больше ненавидя себя за ложь. Ради Джо она должна была продолжать лгать, пусть даже за это ей суждено было вечно гореть в адском огне.

— Свежо предание… — вздохнула матушка Григория и знаком дала понять, что разговор окончен. Габриэла повернулась, чтобы уйти, но на пороге кабинета ее остановил суровый голос настоятельницы: