— Патриарх Долмант и патриарх Эмбан могут свободно
проходить, милорд, — ответил капитан. — Ни один истинный сын церкви
не осмелится воспрепятствовать им в этом.
— А как насчет других патриархов, капитан? —
поинтересовался Долмант.
— Но я не вижу здесь других патриархов, ваша светлость.
— Значит, глаза подводят вас, сын мой, сказал
Эмбан. — Смею напомнить вам, что по законам церкви магистры Воинствующих
Орденов также являются патриархами церкви. Так что освободите-ка нам дорогу,
капитан.
— Я никогда ничего не слышал о таких законах.
— Вы, кажется, хотите назвать меня лжецом,
милейший? — обычно добродушное лицо Эмбана окаменело.
— Что вы, ваша светлость, как я могу?! Все же позвольте
мне посоветоваться об этом с моим начальством.
— Нет, не позволяю. Освободите дорогу!
Лицо капитана покрылось каплями пота.
— Благодарю вас, ваша светлость, за то, что вы
милостиво поправили меня в моем заблуждении относительно… — пробормотал
он. — Я по темноте своей не знал, что лорды магистры также возведены в
духовный сан. Все патриархи, вне всякого сомнения, могут беспрепятственно
проследовать в Базилику. Но остальным, боюсь, придется подождать снаружи.
— Капитан, — сказал Комьер, — все патриархи,
вне всякого сомнения, могут иметь при себе необходимых им людей, свиту.
— Конечно, милорд… простите, ваша светлость.
— Эти рыцари — наша свита, секретари, советники и все
прочее. И если вам что-то непонятно и вы попытаетесь воспрепятствовать проходу
наших людей, то, боюсь, минут через пять все патриархи выбегут из Базилики,
чтобы полюбоваться на события, происходящие во дворе.
— Я не могу пропустить их, ваша светлость, —
упорствовал капитан.
— Улэф! — рявкнул Комьер.
— Позвольте мне, ваша светлость, — вызвался
Бевьер, уже державший наготове Локамбер. — Мы ранее уже встречались с этим
капитаном. Может быть, на этот раз я все-таки урезоню его, — молодой
сириникиец выехал вперед. — Хотя наши отношения, к сожалению, никогда не
были сердечными, капитан, — начал он, — я прошу вас не подвергать
душу вашу опасности, выказывая неповиновение нашей святой матери-Церкви. Может
быть, эта мысль все-таки заставит вас образумиться и освободить дорогу, как это
приказывает вам церковь устами своих патриархов?
— Я не могу пропустить вас, сэр рыцарь.
Бевьер с искренней скорбью вздохнул. Локамбер со свистом
рассек воздух, и обезглавленное тело рухнуло на мостовую.
Подначальные убитому солдаты в ужасе закричали, призывая на
помощь своих товарищей со всей площади. Многие потянулись за оружием.
— Да, похоже, кровопролития все же не избежать, —
сказал Тиниен, кладя руку на эфес.
— Друзья мои! — обратился к солдатам Бевьер
мягким, но настойчивым тоном, — только что вы были свидетелями поистине
печального происшествия. Солдат церкви отказался выполнять волю нашей
матери-церкви! Так соединим же наши голоса в молитве Всепрощающему Господу.
Помолимся о прощении этого несчастного заблудшего! Да отпустится ему его грех!
На колени! На колени все и молитесь! — Бевьер увлекшись своей проповедью
взмахнул топором, забрызгав кровью нескольких ближайших солдат.
Сначала несколько солдат робко опустились на колени, потом к
ним присоединились другие, и еще, и еще, пока все одетые в красное люди не
оказались коленопреклоненными.
— О Боже! — воскликнул Бевьер. — Молим тебя
принять душу нашего дорогого брата, столь внезапно покинувшего нас, и отпустить
грехи его, хоть и умер он без покаяния. — Он оглянулся вокруг. —
Молитесь же, друзья мои, — повелительно воскликнул Сириник. —
Молитесь не только за вашего капитана, но и за себя, иначе коварный враг рода
человеческого вложит грех и в ваши души. Смиритесь духом и берегите вашу
чистоту, иначе — вы разделите судьбу вашего капитана! — с этими словами
Бевьер двинул коня шагом, осторожно пробираясь меж коленопреклоненных солдат,
одной рукой раздавая благословения, а другой — по-прежнему держа наготове свой
боевой топор.
— Видишь, я же говорил тебе, он — добрый малый, —
сказал Улэф Тиниену, когда все двинулись вслед за просветленно улыбающимся
Бевьером.
— Я ни минуты не сомневался в этом, мой друг, —
ответил Тиниен.
— Лорд Абриэль, — обратился к магистру Долмант,
когда они проезжали сквозь толпу молящихся солдат, у многих из которых даже
выступили на глазах слезы, — беседовали ли вы когда-нибудь с сэром
Бевьером о сущности нашей веры? Мне кажется, что я в его речи обнаружил
некоторые расхождения с учением святой церкви.
— Я расспрошу его более внимательно, ваша светлость.
Как только представится такая возможность.
— В спешке нет необходимости, милорд, — милостиво
улыбнулся патриарх. — Я не чувствую, чтобы его душа была в большой
опасности. Однако это ужасное оружие в его руке…
— Да, ваша светлость, — согласился Абриэль, —
оно действительно ужасает.
Весть о внезапной кончине упрямого капитана быстро
разнеслась у врат Базилики никто не попытался помешать войти туда рыцарям
Храма, да и вообще людей в красном вокруг было не видать. Тяжело вооруженные
рыцари спешились, огласив двор лязгом железа, встали колонной и последовали за
патриархами и магистрами в огромный передний неф храма. Бряцая доспехами, все
преклонили колена перед алтарем. Затем, поднявшись, они свернули в освещенный свечами
коридор и прошли к Палате Совещаний Курии.