История любви и ненависти - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Крючкова cтр.№ 40

Аттила вёл энергичную политику экспансии, подчиняя себе всё новые и новые земли. Рим некогда, позволивший гуннам поселиться на землях Паннонии, теперь сам платил кочевникам дань, надеясь, таким образом, сдержать их непомерный аппетит. Королевство гуннов при правлении Аттилы и его брата-соправителя Бледы неимоверно расширилось, вплотную подобравшись к границам Бургундии, ибо Бизин, унаследовавший трон Фисуда, не смог противостоять этому полчищу коренастых узкоглазых всадников. И Тюрингия стала данником гуннов.

Петроний, теперь уже изрядно постаревший, не раз в былые времена докладывал Гунтару:

«Все гунны отличаются плотными и крепкими руками и ногами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что их можно принять за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытёсываются при постройке мостов. Гунны никогда не прикрываются никакими строениями, питая к ним отвращение как к гробницам… Кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду; и на чужбине они не входят в жилища за исключением крайней необходимости; у них даже не считается безопасным спать под кровлей.

Но зато, как бы приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошадёнкам и иногда сидя на них по-женски, они исполняют все свои обычные дела; на них каждый из этого племени фактически живёт, ест и пьёт и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий сон».

Гунтар с отвращением представлял себе гуннов. Однако прошло время, и кочевники изменили свой образ жизни, обосновав при Аттиле свою столицу Виндобону. При всём своём отторжении комфорта, они претерпели влияние Рима. Аэций Флавий, будучи молодым человеком, пребывал заложником у вождя Мундзука, отца Аттилы и Бледы, что позволило ему впоследствии поддерживать с кочевниками подобие дружеских отношений. В особенности он сошёлся в те времена с юным Аттилой, уже тогда оценив его ум, амбиции и напористость.

Когда же Мундзук умер, Аттила и Бледа были слишком юны и Рим не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Гунны официально стали федератами Рима, а Аттила – заложником. Аэций Флавий вернулся на родину, юный гунн поселился в его доме, с жадностью впитывая в себя римский образ жизни. Однако долго Рим не мог держать Аттилу «на коротком поводке», и гунн вернулся в Паннонию, основав Виндобону. Аэций Флавий искренне надеялся, что Аттила, приобщившись к цивилизации, станет верным союзником империи. Но он посчитался. Действительно, некоторое время Аттила был примерным «сыном Рима». Он даже предпринял ряд совместных походов с Аэцием. Обустроил свою столицу на римский манер, возвёл себе царский дворец, где делил трон вместе с Бледой. Однако, Бледе не нравились нововведения брата, и он покинул Виндобону с верными людьми, поселившись в степях в войлочном шатре. Тем не менее, свою ставку он назвал на римский манер: Брегециона.

Тем временем, Аттила обзавёлся десятком жён. А через несколько лет их число резко увеличилось до пятидесяти и с годами только продолжало расти. Он построил для них «город в городе» – город наслаждений, обнесённый высокой деревянной стеной, за которой в отдельных небольших домах проживали его жёны. Особенной властью и почтением пользовалась Серка, старшая жена Аттилы.

Но времена изменились. Рим терял власть, гунны лишь укрепляли своё влияние в бывших провинциях Рима и сопредельных королевствах, плативших им дань.

Приск Панийский, дипломат и историк, современник Аэция Флавия и Аттилы, так описал свои впечатления от встречи с гуннами: «Переправившись через какие-то реки, мы приехали в огромное селение, в котором, как говорили, находились хоромы Аттилы, более видные, чем во всех других местах, построенные из брёвен и хорошо выстроганных досок и окружённые деревянной оградой, опоясывавшей их не для безопасности, а для красоты. За царскими хоромами выдавались хоромы Онегезия, советника, также окружённые деревянной оградой; но она не была украшена башнями подобно тому, как у Аттилы. Внутри ограды виднелись множество построек, из которых одни были изготовлены из красиво прилаженных досок, покрытых резьбой, а другие – из тёсаных и выскобленных до прямизны брёвен, вставленных в деревянные круги…

Каждая из многочисленных жён Аттилы имела свой дом, и вместо того, чтобы томиться в затворничестве, они любезно принимали римских послов. Я был принят главной царицей Серкой для поднесения ей подарков, я восхищался странной архитектурой её дома, круглыми колоннами, украшавшими зал, из резного и полированного дерева. Жена Аттилы приняла меня лёжа на восточной софе, пол был покрыт коврами…

Поскольку дружина у гуннов состоит из различных варварских народов, то и дружинники, кроме своего варварского языка, перенимают друг от друга и гуннскую, и готскую, и италийскую речь. Италийскую – от частого общения с Римом.

Преодолев определённый путь вместе с варварами, мы, по приказу скифов, приставленных к нам, выехали на другой путь, а тем временем Аттила остановился в каком-то городе, чтобы вступить в брак с дочкой вождя Эски, хотя уже и имел многих жён: скифский закон разрешает многожёнство.

Каждый из присутствующих по скифской учтивости вставал и подавал нам полный кубок, затем, обняв и поцеловав выпившего, принимал кубок обратно…»

Осенью 247 года эры Цезаря послы гуннов прибыли в Ворбетамагус и предложили королю бургундов платить им дань в обмен на мир и покровительство.

Гунтар оскорбился подобным предложением, напомнив гуннам, что Бургундия – федерат Рима. Однако Онегезий, возглавивший посольство, напомнил:

– Паннония также была федератом Рима. Однако времена изменились, теперь Рим платит нашему королю Аттиле дань. Непокорных же Аттила, Бич Божий, просто уничтожает. Подумайте об этом…

Молчание Гунтара по поводу предложения гуннов затянулось. Предупреждение последовало тотчас же: северо-восточные пределы королевства были разорены тюрингами. Безусловно, ими управляла рука Аттилы. Гунтар пребывал в смятении и призвал к себе старого мудрого Петрония.

Петроний советовал ему принять условия гуннов. Ибо Рим не заступиться за своих федератов, так как сам боится гуннов хлеще бубонной чумы. Гунтар уступил доводам Петрония. Мало того до него дошли вести: Гизельхар убит в Кастра Ветере. Несгибаемая воля Гунтар была сломлена. Утта, потеряв второго сына, сильно сдала. Лишь близость дочери поддерживала в ней едва тлевшую искру жизни.

Однако Брунхильда времени даром не теряла: она подговорила мужа отдать Кримхильду в жёны Аттиле. Мол, он долго жил в Равенне заложником, не такой уж он и дикарь. Муж как раз подстать Кримхильде. А для Бургундии – это залог мира.

Гунтар согласился и отправился в латифундию, дабы сначала поговорить с матушкой о предполагаемом замужестве сестры. Утта ужаснулась предложению сына:

– Великий Логос! Что ты такое говоришь! – возмутилась старая женщина. – У Аттилы почти шестьдесят жён! Сам он поклоняется каким-то духам! И ты хочешь отдать ему сестру?

– Хочу! Это единственный выход сохранить мир. Матушка, посмотри что творится! Гунны подчинили себе почти что все королевства и племена. Рим и тот платит им дань. Аэций Флавий, этот благородный муж, ездит к гуннам на поклон! Если мы не скрепим с Аттилой мир брачным союзом, то он натравит на нас тюрингов и тевтонов. Ходят слухи, что саксы последуют примеру соседей и примут «покровительство» Паннонии. Гунны безжалостны к врагам, они сметают всё живое на своём пути. Поэтому прошу тебя, поговори с Кримхильдой!