Увидеть звезды - читать онлайн книгу. Автор: Линда Гиллард cтр.№ 31

— Почему ты их так назвал?

— Понимаешь, изначально их было по двое, и жили они в ковчеге. Дед сам их вырезал из дерева и потом раскрашивал. За долгие годы кое-какие фигурки растерялись, и бедные твари остались одни-одинешеньки. А старину Ноя кто-то случайно пустил на растопку костра. Миссис Ной с тех пор мыкается с детьми одна и со всем этим зверинцем.

— Вдова, в общем.

Кейр тихонько произнес:

— Да, получается, что так.

Марианна поставила на стол кружку с шоколадом.

— Прости. Я напомнила тебе про Энни, да?

— А я тебе про Харви.

Помолчав, Марианна, уже веселым голосом, спросила:

— А деревянные кролики есть?

— Этих-то полно.

Марианна рассмеялась:

— Можно мне подержать кого-нибудь из «Клуба одиноких сердец»?

Кейр протянул ей деревянную фигурку:

— Угадаешь, кто это?

Пока Марианна ощупывала деревяшку, Кейр изучал ее широко распахнутые, отрешенные глаза, дымчато-голубые, будто небо перед дождем. Ему было немного неловко, словно он за ней подсматривал, потом вдруг вспомнился олень, за которым он следил из-за деревьев, взгляд у оленя был внимательный, но не гневный. У Марианны еле заметно подрагивало веко и уголок рта, голова была чуть вскинута, как у зверя, нюхающего воздух. Она протянула Кейру сложенную ковшиком ладонь с игрушкой.

— Это не очень трудно. Жираф. Длинная шея, и еще я нашла пятна.

— Все верно. Правда, жираф этот смахивает на пса далматина. Дед был хорошим резчиком, но рисовал средне. Его манеру письма я бы назвал экспрессионистской.

Когда Кейр потянулся за жирафом, его взгляд уперся в жилки на запястье Марианны, ярко-голубые на бледной прозрачно-мраморной коже. Кейр положил пальцы на переплетение жилок, почувствовал, как от неожиданности запястье чуть дрогнуло и как холодная кожа начала теплеть под его пальцами.

— Щупаешь пульс?

— Нет. Но чувствую, как бежит кровь по твоим жилам. Пульсирует. У тебя такое маленькое, такое узкое запястье… захотелось прикоснуться. Прости, я должен был спросить, можно ли. — Он взял из ее ладони фигурку. — Можно? Я чувствую себя так, будто слежу тайком. Я всегда знаю, что ты вот сейчас делаешь или сделаешь, а ты — нет. Это не очень честно.

— Не очень, но иначе у меня не бывает. Я уже привыкла, что мужчины этим пользуются.

— Прости.

— Я не тебя имела в виду. Я говорю о других мужчинах. Это было так давно. На самом деле, я едва ли теперь вспомню о чем-то подобном. Моя жизнь состоит из прикосновений, я постоянно трогаю что-то, но мало что теперь трогает меня. Я о людях.

— Но в каком смысле?

— То есть?

— Ты хочешь сказать, что люди к тебе не прикасаются? — Взяв ее руку, он снова провел большим пальцем по узкому запястью, гладя выступающие жилки. — Или ты имеешь в виду именно то, что сказала: «Но мало что теперь меня трогает»?

Марианна молчала. Не отнимая у него руки, опустив голову, она думала. Наконец произнесла:

— Конечно, трогает музыка. Прогулки по Ботаническому. Твой остров. Сама идея то есть. И… ты.

Он перестал гладить ее запястье. И, собравшись с духом, спросил:

— Хочешь потрогать меня?

Она смущенно опустила ресницы, потом провела кончиком языка по пересохшим губам.

— Постоянно. Не знаю, любопытство это или что-то большее, но мне мало только слышать твой голос… Мои деревья. Я слушаю их. Я многое узнаю про них по шумам, которые они издают или не издают, но мне хочется знать, что они есть, существуют. Удостовериться в этом я могу, только к ним прикоснувшись. И я делаю это. Когда никого нет рядом, как мне кажется. Я прижимаюсь к ним. Иногда я… я приникаю к ним лицом и вдыхаю их.

— Покажи мне, — еле слышно попросил он. — Покажи мне, что ты с ними делаешь.

Они стояли друг перед другом. Марианна, выставив вперед ладонь, медленно приближала ее к тому месту, откуда прозвучал шепот. Рука ее ощутила холодную металлическую молнию на куртке. Нащупав замочек, Марианна расстегнула молнию, распахнула полы куртки и положила обе ладони на свитер с ребристым узором, чуть повыше диафрагмы, раздвинула пальцы.

— Ты теплый. Ты мягче, чем деревья. Я чувствую ребра на узоре, а поперек них, под ними, твои ребра… получается внахлест, крест-накрест. И все это движется, очень плавно, в такт твоему дыханию… Вдох, выдох.

Проведя ладонями по его бокам, под курткой, она прижала их к мощным мускулам над лопатками, потом прильнула щекой к его груди. Ничего не говоря, она глубоко вдыхала, голова ее чуть приподнималась и опускалась, в такт вдохам и выдохам. Так прошла минута. Она пробормотала:

— Вот так бы взяла и уснула. Стоя. Как лошадь.

— Можно я тебя обниму?

— Да.

Она почувствовала, как напряглись его мышцы и как раздвинулись лопатки под ее ладонями, когда он обхватил ее руками во флисовых рукавах. Почувствовав затылком упругое и нежное прикосновение, она сразу догадалась, что это было. Подавив желание откинуть голову и подставить губы, она спросила:

— Деревья и звери тебе приятнее, чем люди?

— Не то что приятнее… Просто среди деревьев мне уютнее. А со зверями проще.

— Как ты думаешь почему?

— У меня был пес, который умел читать мои мысли, а я его. Едва ли кто-то способен его заменить.

— Исчерпывающий ответ, ничего не скажешь.

Он помолчал, потом выпустил ее из объятий.

— Я плохо схожусь с людьми. Начнем с того, что я предпочитаю не смотреть в глаза, ты не представляешь, как это всех напрягает. Общаться с тобой мне легче еще и поэтому. Не нужно на тебя смотреть. То есть я-то как раз смотрю, но главное, на меня ты точно не смотришь.

— Но почему это так тебя беспокоит? Ты же не урод, и сложение, можно сказать, атлетическое. И по-моему, не из робких. Возможно, несколько замкнутый, и то не особенно, ведь ты горец. По сравнению с некоторыми субъектами ты просто балагур, душа компании.

— Ну, спасибо.

— А почему ты не любишь, когда на тебя смотрят?

— Наверное, причина в моих глазах. Людей они смущают, все чувствуют, что-то в них не то, а что именно — непонятно. И еще… иногда я вижу по глазам больше, чем мне хотелось бы.

— Ты что имеешь в виду?

Марианна услышала, что он отошел, потом как скрипнула табуретка, когда он снова уселся.

— Понимаешь, у меня острый глаз, сразу вижу всякую гадость. Возможно, это следствие наблюдений за птицами и зверями, я всю жизнь их изучаю, научился замечать малейшие изменения в поведении, особенности полета, крики тревоги… я могу подолгу стоять не двигаясь — как цапля — и просто все фиксировать… Когда я смотрю в глаза, у человека, наверное, возникает ощущение, будто его фотографируют. Хуже — будто его просвечивают на рентгене. Вот такая чертовщина.