Самое ценное в жизни - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Герцик cтр.№ 43

Ей сделали еще один укол в вену, и она тут же погрузилась в продолжительный безмятежный сон.

На следующее утро она получила строгие указания от Павла Николаевича, своего лечащего врача: никаких тревог, никаких тяжестей и никакой работы! Покой и радость – вот что должна культивировать в себе любая будущая мать, а уж она в особенности! Присев на стул рядом с ее кроватью, он настоятельно рекомендовал:

– Вы же не хотите, чтобы малыш стал неврастеником из-за ваших недобрых мыслей? Ведь теперь вы с ним неразрывное целое, и он переживает вместе с вами! – Настойчиво порекомендовал, глядя в ее обеспокоенные глаза: – Вот и забудьте обо всех неприятностях!

Татьяна ужаснулась его словам. Она вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь страдал так же, как она, а тем более ее дорогой малыш. Врач проникновенно продолжал:

– Поверьте, после рождения ребенка сегодняшние страдания покажутся вам мелкими и ничего не значащими!

В самом деле, осознание скорого материнства успокаивало лучше всякого лекарства, и Татьяна стала смотреть в будущее без того ужаса, что завладел ею прошлым утром. Да и сам разговор с Владимиром стал казаться далеким и даже нереальным, как посмотренный накануне слишком агрессивный кинофильм.

На следующий день после поступления в больницу позвонила сестре. Та была не на шутку встревожена.

– У нас всё хорошо, а вот что с тобой? Почему не звонила? Тут Владимир телефон оборвал, спрашивал о тебе. Просил тебе передать, что всё выяснил, что страшно виноват, и просит прощения. Умолял позвонить ему.

Татьяна болезненно передернула плечами. Слишком поздно. Уже прозвучали непростительные слова. И откуда она знает, когда он не кривил душой – когда клялся в любви или тогда, когда выгонял из дома? Толик тоже вел себя как любящий муж, пока это ему было выгодно. Похоже, что она совершенно не разбирается в мужской психологии. Нет уж, лучше держаться подальше от всех мужчин, вместе взятых. Целее будешь.

– У меня всё нормально. Передай привет родителям, пусть не волнуются.

Сестра взволнованно продолжила:

– А где ты?

Татьяна нарочито равнодушным тоном, чтобы Настя ничего не заподозрила, произнесла:

– Пока дома, в городской квартире, но думаю завтра поехать отдохнуть, куда, еще не решила. Турне выдалось тяжеловатым. Через недельку перезвоню. Пока!

Настя что-то еще порывалась сказать, но Татьяна уже положила трубку.

Если бы можно было обо всем откровенно рассказать сестре… Но Анастасия обязательно проговорится, и в самый неподходящий момент. Врать не хотелось, но и тревожить родных – тоже. У матери и так постоянно нелады с сердцем. Придется молчать. О чем родные не знают, о том и беспокоиться не будут.

Сейчас, несколько отойдя от первоначального шока, Татьяна сознавала, что всё сказанное Владимиром было от боли, обиды, страха. Но главное – от неверия в нее. Ведь можно же было всё выяснить спокойно, без оскорблений и грубых обвинений. И, уж, конечно, не вышвыривать ее за дверь, как нашкодившего котенка. Она поморщилась. Похоже, ее жизнь ходит кругами. Сначала ее из дома выгонял Толик, теперь – Владимир. Ну что ж, она это переживет. Тем более теперь, когда обеспечена и независима.

На память пришли вздорные обвинения Толика:

– Ты холодная рыба! Если бы ты была нормальной женщиной, я никогда по бабам бы не бегал! Я ведь любил тебя, дурында!

И в этом случае тоже звучали слова о любви. Я люблю, значит, на всё имею право! Какие же мелкие они человечишки, если уверены, что декларированная любовь оправдывает любую подлость, любое оскорбление!

Наступила настоящая зима. На черный асфальт и коричневатую землю лег легкий пушистый снежок, искрящийся в свете редких лучей солнца. Чтобы подруга не скучала, Зина принесла ей карандаши, пастель и ватман. Татьяна часами, удобно устроившись в мягком кресле, подложив под спину валик из одеяла, чтобы было удобнее сидеть, по памяти, изредка сверяясь со сделанными ею фотографиями, рисовала виды Руанского собора. Она изобразила и площадь перед собором, и старинные здания с меланхоличными фасадами, что стояли вокруг.

Замок Дюваля она тоже пыталась нарисовать, но он не удавался в мягких, размытых пастельных красках. Тут нужна была твердая очерченность масла, но в больнице им пользоваться запрещалось из-за резкого запаха. Приходилось терпеть. Она даже попыталась работать углем, но к суровости серо-черных оттенков душа у нее не лежала.

Время текло незаметно. Обещанные Евдокией Михайловной пара-тройка недель плавно растянулись на пару-тройку месяцев. Хитрый Павел Николаевич, едва она заводила речь о выписке из больницы, постоянно отвечал:

– Ну, мы же хотим, чтобы у нас был здоровый ребеночек? Тогда и поживите у нас еще недельку… и еще недельку… и еще…

Недельки незаметно сложились в полные три месяца.

Наконец она решительно запротестовала.

– Я не могу больше сидеть в четырех стенах!

Врач непритворно удивился. Ему казалось, что пациентке созданы все условия для комфортной жизни – на всем готовом, никаких проблем. Делай что хочешь. Почти…

Наивно спросил, не понимая, чем она недовольна:

Вы что, не ходите гулять? У нас такой симпатичный садик.

Она возмутилась:

– Это что, прогулка – туда-сюда сто метров по больничному скверу? Как в тюрьме! Я хочу чувствовать себя свободной! Скажите прямо, есть хоть малейшая угроза ребенку?

Он поморщился.

– Нет, конечно. Мы же хорошо делаем свою работу. И организм у вас крепкий.

Она категорически потребовала:

– Тогда выпишите меня! Я буду регулярно наблюдаться у своего врача! Обещаю! Торжественно клянусь! Евдокия Михайловна высококвалифицированный гинеколог! И со мной, и с малышом все будет в порядке! А то я у вас уже с ума от тоски схожу!

Он еще поерепенился, но сдался и выписал ее, заставив пообещать, что она на следующий же день сходит в свою поликлинику.

Татьяна тут же вызвала такси и покинула больницу с неуважительной поспешностью. Собственная квартира показалась ей чужой и неприветливой. Гнетущее чувство чужеродности было так велико, что она всерьез подумала: не поменять ли ей жилище. А что? Вполне здравая мысль. Скоро появится малыш, и двух комнат будет маловато, ведь к ней довольно часто в гости приезжают родители и сестра.

Но, решив до рождения ребенка оставить всё, как есть, решила насладиться вновь обретенной свободой, а именно прогуляться по центральной улице. Отсутствие гнетущих больничных стен и возможность делать все, что хочется, была так необычна, что она ощущала легкую эйфорию, просто идя по улице.

Из переулка навстречу ей выскочили два парня в добротных кожаных куртках. Увидев ее, быстро подбежали, чуть не сбив с ног, и воздух огласился бодрыми приветственными криками:

– О, Танька! Привет!