Месть еврея - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская cтр.№ 43

Оставшись один, Самуил с нетерпением стал ходить взад и вперед по своему кабинету: каждая минута каза­лась ему вечностью. Прошло около полутора часов, на­конец, явился Стефан; на его лице было заметно силь­ное волнение и хитрые глаза его радостно блестели.

— Дело сделано, господин барон, но не без труда,— сказал он, утирая лоб.— Сперва эта глупая Марта и слышать не хотела, а потом уж мне удалось уговорить ее, и она на все согласилась. Теперь самая удачная ми­нута, князь и граф провели всю прошлую ночь и весь день возле больной, очень утомились и, желая уснуть ос­тавили ее теперь на несколько часов. Ребенок в смежной комнате с кормилицей; она нам помехой не будет, но Мар­та решительно не знает как удалить акушерку, которая, наблюдая за княгиней, часто входит в комнату ребенка.

Самуил молча подошел к шкафчику, приделанному к стене, открыл его и вынул из него пузырек с бесцвет­ной жидкостью.

— Дай этот пузырек Марте. Пусть она вольет пять, шесть капель в питье акушерки и кормилицы, и они ус­нут по крайней мере часа на три. Ступай же скорей: подожди там, и когда это будет сделано, сейчас же при­ходи мне сказать. Конечно, поезжай на извозчике, но устрой так, чтобы он не мог подозревать, куда и от­куда ты едешь.

— Я уже так и сделал. Вы можете быть спокойны, г-н барон, на счет моей осторожности.

Стефан был уже у дверей, когда Самуил вернул его.

— Постой, ты мне не сказал, где и каким образом произойдет обмен.

— Это очень просто. Комната княгини в первом эта­же, окна спальни и смежного с ней будуара выходят в сад. Из будуара винтовая лестница спускается на ма­ленькую террасу, окруженную кустами. Марта уже от­крыла эту калитку в ограде, через которую входят са­довники. Я войду в эту калитку и направлюсь к терра­се, а Марта будет сторожить меня на верху лестницы и по условленному знаку принесет мне князька.

— Хорошо, иди и возвращайся скорей.

По уходе Стефана Самуил вынул из шкафчика другой пузырек, подобный первому, положил его в карман жи­лета и направился на половину Руфи. В комнате рядом со спальней, за столом перед кофеваркой и корзиной с печеньем сидела акушерка, толстая женщина с добро­душным лицом. Она только что налила себе чашку кофе. При виде хозяина дома она встала и как бы оправды­ваясь проговорила:

— Баронесса и ребенок спят, чтобы их не тревожить и слышать, если меня позовут, я пришла сюда пить кофе.

— Пейте, пейте, добрая фрау Зауер, вам нужны си­лы,— приветливо сказал Самуил.— Я пришел за порт­фелем, который оставил здесь утром на туалете, но же­на спит, и я не войду, будьте так добры сходить за ним. Вы сейчас же его увидите: красный сафьяновый порт­фель с серебряными углами.

Акушерка поспешно вышла. Как только она скры­лась за портьерой, банкир наскоро влил ей в чашку с кофе несколько капель наркотика.

— Извините, барон, я никак не могла найти порт­фель,— сказала смущенная акушерка.

— Ну, видно, надо мне пойти самому, там у меня деловые бумаги,— ответил Самуил, тихонько направился к спальне, слабо освещенной ночником, и осторожно по­дошел к кровати, возле которой стояла колыбель под кружевной занавесью.

Бледная и изнуренная Руфь спала, на ночном столи­ке стояла чашка с питьем. Самуил взял ее и тоже влил в нее несколько капель из пузырька. Едва лишь успел поставить чашку на место, как Руфь проснулась и с удивлением взглянула на мужа. Чтобы не возбудить подозрений, он наклонился к ней и спросил:

— Как ты себя чувствуешь, Руфь? Ты была так сла­ба сегодня, что это меня встревожило.

Лицо больной осветилось радостной улыбкой.

— Ах, Самуил! Если бы то, что ты говоришь, было правдой, этого было бы достаточно, чтобы возвратить мне здоровье.— Она взяла руку мужа и прижала ее к своим губам.— Если бы ты меня полюбил,— добавила она,— я посвятила бы всю мою жизнь, чтобы составить тебе счастье!

Царивший в комнате полумрак не дал заметить Руфи принужденной улыбки, блуждающей на губах банкира. Тем не менее, он наклонился, поцеловал жену, а затем сел к ней на постель и ласково сказал:

— Успокойся, Руфь, ты очень взволнована, хочешь я дам тебе пить?

Он приподнял жену, поднес к ее губам приготовлен­ную чашку и дал ей отпить несколько глотков.

— Теперь спи,— присовокупил он, ласково проводя рукой по ее голове.

— Благодарю! Теперь я чувствую себя совсем хоро­шо,— с улыбкой признательности прошептала Руфь, закрывая глаза.

— Ну, на несколько часов я свободен от их надзо­ра,— самодовольно подумал Самуил, возвращаясь к се­бе в кабинет.

Раз двадцать с лихорадочным нетерпением взглянул он на часы, пока, наконец, не явился Стефан.

— Скорей, г-н барон, давайте ребенка. Все готово и мешкать нельзя.

При этих словах, он вынул из-под плаща сверток и положил его на бюро.

— Вот Марта прислала рубашечку, чепчик и пеленки с княжеской меткой, чтоб одеть ребенка в это белье, а то нельзя быть спокойным, молодая графиня Маркош, всегда может войти невзначай.

— Хорошо, приготовь мне плащ, пока я схожу за ребенком.

Когда Самуил вошел в комнату жены, сиделка, отки­нувшись на спинку кресла, спала крепким сном и Руфь спала тоже. Банкир запер на ключ дверь уборной и, подойдя к колыбели, осторожно вынул ребенка. С по­мощью Стефана, он одел ребенка в принесенное белье, прикрыл легким одеяльцем и, спрятав его под плащ, вышел с камердинером через потайную дверь в сад. Он был до того ослеплен чувством ненависти, что совесть его молчала. Ни одна жилка не дрогнула в нем, когда он приводил в исполнение свой преступный план и от­давал на произвол судьбы своего родного сына.

За первым углом наняли они фиакр и вскоре оба бес­препятственно вошли в сад князя. Ночь была темная; с большими предосторожностями прошли они пустые аллеи и, когда подошли к террасе, то Стефан тихонько кашлянул. Через несколько минут на винтовой лестнице террасы послышались робкие, легкие шаги, и Марта, бледная и дрожащая, показалась с ребенком на руках. Молча совершили обмен, затем камеристка исчезла, а посетители быстро направились к выходной калитке.

Возвратясь к себе в кабинет, Самуил прежде всего должен был переодеть в белье своего сына принесенно­го малютку. Но когда откинув одеяльце, он взглянул на ребенка изменницы и ненавистного соперника, страстное чувство ревности, отчаяния и ненависти сжало его серд­це, молчавшее при разлуке с собственным сыном; в лице младенца не было ни малейшего сходства с Валерией, но это был ее сын...

В эту минуту ребенок, проснувшись, заплакал, и при звуках этого младенческого голоса, бешеная ненависть Самуила мгновенно стихла, сменившись чувством жа­лости и любви. Он всячески старался успокоить малют­ку, который вскоре снова заснул.

— Подожди меня здесь,— сказал он Стефану,— я сейчас дам тебе обещанное.

Руфь и сиделка все еще спали, и минуту спустя раз­жалованный маленький князь был положен в колыбель, где он должен был проснуться сыном миллионера еврея.