Мертвая петля - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская cтр.№ 33

Вследствие этого Израильский союз и масонские ложи считают необходимым дожидаться указанной, вполне обеспеченной победы Германии, вместо того, чтобы подвергать опасности наш народ столь бессмысленными и несвоевременными действиями, как провозглашение республики. Всё, что мы жаждем, легко придёт впоследствии само собой.

Я сообщаю вам не приказ, а серьёзное мнение – воздержаться от всякой попытки провозглашения республики, чтобы снова не оправдались слова одного из наших раввинов:

– Wir, Iuden, sind gesegnetes Volk, den wir sind stark und ausdauernd im Ungluck; aber wir, Iuden, sind verfluchtes Volk, denn wir konnen das Gluck nicht ertragen… (Перев. – Мы, евреи – благословенный народ, потому что сильны и выносливы в несчастье, но мы, евреи – проклятый народ, потому что не можем выносить счастье) ”.

Раввин сложил письмо и пытливым взором обвёл оживлённые лица присутствующих. Первым запротестовал Енох.

– Я готов оспаривать доводы Вульфа Редера и его заграничных единомышленников. Доводы эти были бы, может быть, неопровержимы, знай они, подобно нам, положение страны. Я только дивлюсь, как плохо осведомлены наши вожди о том, что здесь происходит. Они даже не знают, что мы, можно сказать, исполинскими шагами идём к цели, и Россия, эта последняя заступница христианства, так близка к развалу. Не понимаю, как могут они не знать, что безнравственность, продажность и отсутствие национального сознания во всех слоях русской интеллигенции превосходит самое смелое воображение. Ленивая, сбитая с толку, и тупая молодежь обратилась в какой–то сброд дегенератов; гниет даже духовенство, и в своём растлении становится подчас врагом собственной веры. Россия будет, несомненно, побеждена нами, потому что только любовь к родине создаёт силу народа, а это чувство умерло, вытравлено.

Надо теперь же нанести окончательный смертельный удар, и для этого всё готово. Скоро всеобщая забастовка парализует государственный механизм, и все жизненные артерии этого колосса на глиняных ногах прекратят своё действие. Фабрики опустеют, рабочие примутся строить баррикады, а восставшие войска присоединятся к ним. По моему мнению, теперь наступает именно решительный момент захватить власть и окончательно сбросить императорское ярмо. Ответьте, друзья и братья, здесь собравшиеся: к моему ли мнению или к мнению Вульфа Редера вы присоединяетесь?

– К твоему!.. – единодушно кричали собравшиеся.

– Довольно мы ждали, терпели и унижались. Теперь мы достаточно сильны для боя и победим!

– Спасибо, братья, за доверие. Отпихнём же это поползновение взять нас под опеку, – презрительно прибавил Енох.

– Этого только не хватало! Я думаю, что здесь никто не захочет подчиниться такому насилию, – крикнул Яффе.

– Ну, нет. Менять один произвол на другой не стоит, – заметил чей–то недовольный голос.

И совещание принялось горячо обсуждать план готовившегося восстания.

Прошло несколько дней после опубликования указа от 17–го октября. Знаменательный исторический акт вызвал в городе целую бурю. Евреи и их сторонники ликовали, выражая своё торжество процессиями с красными флагами и бурными митингами с неизбежными речами и пением марсельезы. Патриоты пали духом и негодовали, но предпринять что–либо, а тем более противиться безумию, охватившему страну, они не могли, потому что не были для этого объединены. Натиск революции шёл беспрепятственно, и захваченная евреями пресса справляла неистовую оргию. Газеты возбуждали к бунту, ругались, клеветали, лгали и пели хвалебные гимны всяким преступлениям; а в результате фабрики и школы бастовали, шайки рабочих, школьников, евреев и разного сброда, невесть откуда вынырнувшего, бродили по улицам и позволяли себе возмутительные бесчинства относительно тех, кого подозревали в патриотизме.

Пока ещё крупных беспорядков не было, но отдельные случаи насилия и с трудом предотвращенные столкновения указывали уже, что в обоих лагерях возбуждение росло.

Георгий Никитич был возмущён. Перед самым губернаторским домом изловили двух собак, тащивших на хвостах царские портреты, а в кармане жидёнка, нагло крикнувшего вслед проезжавшему князю – «Долой Царя!» – найден был номер «Улька» от 15 августа со следующим рисунком. Изображена была православная часовня с иконами во весь рост, и перед ними в высоких подсвечниках горели свечи, а у золочёной решётки, на бархатной подушке, стоял коленопреклонённый, вновь пожалованный в графы, Витте, в парадном мундире и с украшенной перьями треуголкой в руках. Надписи на образах означали: на одном – «Ротшильд преподобный», а на другом – «Мендельсон, берлинский чудотворец».

Князь хотел отнестись к этому со всей строгостью, но фон Зааль и Боявский заявили, что не отвечают ни за что, если будут применены крутые меры, в виду народного возбуждения, могущего повлечь за собой кровавую расправу.

Измученный и ошеломленный их криками, убеждениями и глухими угрозами, князь сдался, предоставив им свободу действия.

Настал день годового праздника высокочтимой во всей губернии иконы Божией Матери, Которая с крестным ходом переносилась на несколько дней из монастыря в кафедральный собор для поклонения.

С утра во всём доме кипело лихорадочное оживление. Евреи и, главным образом, школьная молодёжь обоих полов заполняла почти все улицы. Ввиду тревожных признаков, князь приказал разместить в разных концах города отряды войск; но так как гарнизон был малочислен, то и эти посты, в общем, были редки.

Многолюдный крестный ход, к которому присоединились окрестные крестьяне, мирно и с пением молитв подходил к собору, как вдруг на перекрёстке улиц еврейское скопище преградило ему путь. Произошло замешательство, и в ту же минуту из окна углового дома была брошена бомба, которая разорвалась, изранив и убив многих. Неожиданное нападение произвело панику, которую усугубили револьверные залпы со стороны; отчаянные крики и вопли женщин и детей стояли в воздухе. Процессия обратилась в вопящую толпу, на которую с двух сторон яростно набросились остервенелые шайки евреев. Рвались и топтались хоругви, разбивались стекла киотов, а иконы бросались на землю. Во главе бесчинствовавших особенно своим кощунством выделялся Яффе, который плевал на образа, а не то бил ими по головам, так что один из хоругвеносцев замертво повалился на землю.

В этот момент появился привлечённый шумом и стоявший поблизости отряд войск. С его появлением, нападавшая банда отступила, а те, которые сохранили присутствие духа и порядок, воспользовались минутой и поспешили в собор с чудотворной иконой, под охраной многочисленных самоотверженных защитников.

Но это не прекратило общего беспорядка. Войска были осыпаны с двух сторон градом выстрелов из домов; кроме того, и возмущённая толпа опомнилась. Народ кинулся на дом, откуда шла стрельба, выломав двери, и многие из евреев, попавшихся в швейцарской и пробовавших скрыться, были тут же убиты.

Ватаги крестьян, рассыпавшись по соседним улицам, принялись разбивать еврейские лавки, но не грабили, а только били, рвали и жгли в отместку. Так как вспышка народного гнева была местной, то войска быстро подавили волнение в самом начале, и порядок через несколько часов был восстановлен.