Али-Баба и сорок разбойниц - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 35

Внезапно хозяйка встала, вынула из шкафа железную банку с малосъедобным печеньем датского производства, открыла крышку и принялась поедать одну печенюшку за другой…

Я с удивлением наблюдал за ней. Одно печенье упало на пол и развалилось на мелкие кусочки. Ольга присела и стала осторожно подбирать крошки. То, что оказывалось в руке, она ничтоже сумняшеся клала в рот и съедала вместе с грязью.

Я растерялся.

— Ольгушка, — донесся из коридора веселый, чуть картавый голосок, — а почему у тебя дверь не заперта? Ай-яй-яй! Нехорошо!

В кухню быстрым шагом вошла молодая женщина с туго набитой сумкой. Увидев меня, она попятилась и воскликнула:

— Вы кто?

Я моментально протянул ей свои документы и постарался вкратце описать ситуацию. Пока я говорил, Ольга сидела у стола на полу, тупо глядя в стену.

Молодая женщина вдруг сказала:

— Все ясно. Меня зовут Светлана, я сестра Ольги. Вы уже поняли, что она больна?

Я осторожно ответил:

— Сначала мне показалось, что Ольга Марковна прикидывается ненормальной, чтобы избежать разговора со мной, но, когда она вдруг внезапно съела почти всю коробку печенья, я стал сомневаться в ее вменяемости.

— Если подождете пару минут, — сказала Света, — я уложу Оленьку, и мы сможем поговорить.

С этими словами она помогла сестре встать и увела ее.

Я остался на некоторое время на кухне один. Хотелось курить, но вокруг не нашлось ничего, похожего на пепельницу, да и закуривать без разрешения хозяев неприлично.

Наконец Светлана вернулась.

— Хотите чаю? — спросила она.

Я кивнул, на самом деле я не испытывал никакого желания пить чай из не слишком чистых чашек. Впрочем, Светлане небось тоже неохота сервировать стол. Мы с ней оба заложники хорошего воспитания. Света, подавив вздох, начнет готовить чай, я с натянутой улыбкой буду пить отвратительный напиток. Ей-богу, чем дольше я живу, тем больше понимаю, что родители зря стараются привить своим детям отличные манеры. В первую очередь следует спросить себя:

«Минуточку, а кому в результате станет лучше? Ребенку или окружающим его людям?»

Вот меня, например, вымуштровали таким образом, что все, кто со мной общается, чувствуют себя комфортно. Лишь мне плохо. Я не умею одернуть женщину или расшалившегося ребенка, не способен спорить с людьми пожилого возраста… В результате все, кому не лень, садятся господину Подушкину на шею, а я, осознавая сей факт, не могу поставить их на место, потому что это будет страшно невоспитанно. И кому хорошо? Всем, кроме меня. Мораль: воспитывая ребенка — не переборщите. Если насыпать в стакан полкило сахара, чай превратится в приторный сироп. Так же и с хорошими манерами, во всем нужна мера.

Передо мной возникла плохо вымытая кружка с дымящимся напитком. Светлана села напротив.

— Давно с Ольгой такое? — спросил я, делая вид, что наслаждаюсь чаем.

Светлана тяжело вздохнула:

— Через неделю после гибели Романа Олюшка решила покончить с собой, наелась таблеток и легла в кровать. До сих пор не понимаю, что меня толкнуло в тот день? Почему я поехала к ней?

Увидав незапертую дверь, Светлана насторожилась и бросилась в спальню. Оля лежала на кровати, к счастью, еще живая. В больнице она провела больше месяца, выздоровела, вернее, физически окрепла. Хуже обстояло дело с психикой. Ольга превратилась в полуразумное существо, для которого основным смыслом существования стала еда.

— Я возила ее по лучшим специалистам, — вздыхала Светлана, — все лишь руками разводят. Отчего человек вдруг становится идиотом, никому не ведомо. Говорят, что таблетки, которых наглоталась Ольга, повредили кору головного мозга. Но так это или нет?! Кто знает? Да и какая теперь разница. Это не лечится. Правда, позавчера один профессор, мировое светило, заявил, что, может быть, это реактивный психоз. Какой-нибудь сильный стресс, мощная психологическая встряска способны вернуть прежнюю Олю, но каким образом ее «встряхнуть», он не сказал. Вот так и мучаемся. Одно хорошо: она не агрессивна, вполне может себя обслужить, сама ходит в туалет. Весь день сидит или лежит, похоже, не испытывает никаких эмоций. В общем, это жизнь растения или хомячка. Поел, поспал, поел… Но одну ее спокойно можно оставить. Иногда она мне кажется даже вполне вменяемой.

— И когда Оля попыталась покончить с собой?

Светлана тяжело вздохнула:

— В декабре, как раз в день рождения Романа. Она его жутко любила.

— А он ее?

Света нахмурилась.

— Знаете, в жизни всегда один целует, а другой подставляет щеку. Роман снисходительно позволял моей сестре себя обожать. Образно говоря, брал золотой слиток и отдавал медные монетки на сдачу. Впрочем, я сначала никаких претензий к нему не имела, более того, считала, что он просто совершил геройский поступок, предложив Оле руку.

— Почему?

Света криво улыбнулась:

— Романа воспитывала мама, одна, без мужа. Надо отдать ей должное, сына она вырастила замечательного. Редко встречаются такие дети, просто набор шоколадных конфет, а не мальчик! Школа с золотой медалью, институт с красным дипломом, аспирантура, кандидатскую пошел защищать, а ее засчитали за докторскую. Сделал какое-то потрясающее открытие в математике, в чем его суть, не спрашивайте, я не разбираюсь в этом. Ректор института УПИ его буквально на руках носил. И все понимали: Роман очень далеко пойдет. Это был лучший жених в институте — и вдруг Ольга.

— Чем же ваша сестра была так плоха? — удивился я.

Светлана покачала головой:

— Она хороший человек, положительный, честный, но заурядный. Никаких особых талантов у нее не было. Если Роман — яркая звезда, то Олю можно сравнить с тлеющей свечкой. И потом, Роман был моложе ее и значительно ниже ростом.

— Рост, в конце концов, не главное!

— Это верно, — кивнула Света, — только все вокруг удивлялись. Возле Романа крутились такие девицы! УПИ — престижный вуз, там дочки богачей учатся. Любая бы с радостью кинулась, помани ее Рома пальцем, а он выбрал ничем не примечательную преподавательницу, совсем не богатую и не красивую.

— Любил, наверное, — поддержал я тему, — иному и «Мисс мира» не нужна, своя Дуня милее.

Светлана поджала губы.

— Ну… одно время я тоже так думала, а потом…

— Что?