Дочь колдуна - читать онлайн книгу. Автор: Вера Крыжановская cтр.№ 11

Мы обменялись взглядом, который был красноречивее всяких слов; ведь мысль выражается глазами иногда очень сильно. Словом, мы поняли друг друга и, глубоко взволнованные, опустили глаза. Я безмолвно прижал к губам ее похолодевшие ручки, а потом сел и молча стал мешать в стакане сахар. В эту минуту вошел Вячеслав.

Я заметил, как встрепенулась Маруся, и как ее рука чуть дрожала, когда она подавала ему чашку чая. Далее она сидела молча, рассеянно грызя сухарь.

Мы разговаривали с Вячеславом. Я рассказывал ему подробности моей командировки в Севастополь, а он говорил об их свадебном путешествии. Но все время холодный, зловещий и грозящий взгляд, далеко не взгляд друга моего, а взгляд Красинского, – прикован был ко мне, следя, казалось, за всеми моими движениями и обдавая меня холодом. Но я был малый отважный и это томящее, никогда не испытываемое мною раньше чувство какого-то порабощения, тоски и страха, и овладевшее мною в присутствии этого загадочного человека, – положительно бесило меня.

– Твое свадебное путешествие было слишком коротко, – сказал я, недолго думая. – Почему ты не повезешь Марию Петровну в Крым или в Италию? Это развлекло бы ее. А этот остров кажется слишком уединенным и скучным для молодой женщины; к тому же, это – злополучное место. Здесь умер странной, загадочной смертью Красинский, претендовавший сам на родство с адом. Кто знает, не блуждает ли здесь его сатанинская душа в обществе его спутницы – поганой кошки. Во всяком случае, тебе следовало бы отслужить молебен и освятить дом.

В эту минуту я увидел, что на перила ползла та самая мерзкая тварь, о которой я только что упомянул. Украдкой взглянул я на Вячеслава, облокотившегося на стол и пристальным, сверкающим взглядом смотревшего на меня. Он был смертельно бледен, и рот его кривила циничная, злая усмешка Красинского, скаля зубы из-за кроваво-красных губ. Мне становилось жутко, но я все-таки продолжал решительным тоном и, поборов ледяную дрожь, сказал громко:

– Да, да! Вы должны позвать священника и изгнать нечистые силы, которые гнездятся здесь. Ты знаешь: Живущий под покровом Всевышнего, под сенью Всемогущего покоится.

В эту минуту вокруг нас послышался грохот, словно посыпались кирпичи и бились стекла. Я вскочил, испуганный; но, увидав кошку, которая присела, чтобы прыгнуть на меня, занялся ею. Но на этот раз я был уже предупрежден. Я схватил за шею адскую тварь и, почти крича: «Да воскреснет Бог», – швырнул кошку с такой силой, что она шлепнулась о балюстраду и полетела на пол, вытянув лапы, как дохлая. Обернувшись, я увидел, что Маруся, откинувшись на стуле, была в обмороке, а Вячеслав исчез…

Тщетно искал я причину шума, слышанного нами; все стекла были целы и нигде не видно было ни камней, ни кирпичей. Пока я старался привести в чувство молодую женщину, возвратился Вячеслав, держа в руках маленькое ружье Монте-Кристо.

– Это рассыпалась куча камней, приготовленных для постройки теплицы, и перебила стекла в парниковых рамах, – вскользь сказал он, помогая мне поддержать Марусю. – Бедняжка, испугалась, – прибавил он.

Он позвонил горничной, и Марусю увели; она открыла глаза, но вид ее был очень нехорош.

Возвратившись, он подошел к балюстраде и ногою сбросил труп кошки в сад.

– Я хотел пристрелить животное, но вижу, что ты уже расправился с ним сам, – засмеялся он. – Меня крайне удивляет, что ты стал суеверен, Ваня. Прежде ты был скептик и человек храбрый, а теперь всего боишься: и несчастной кошки, и призрака Красинского, и этого прелестного маленького дворца, даже самого воздуха здесь на острове; я просто тебя не понимаю. Кстати или некстати ты выкрикиваешь заклинания и крик твой немало способствовал испугу бедной жены.

И снова он разразился громким хохотом, но этот дикий неприятный звук не имел ничего общего с открытым и заразительным, веселым смехом подлинного Вячеслава.

– Вероятно, все на свете меняется, – возразил я не без ехидства. – Жена твоя из свежей и веселой сделалась бледной, худой и печальной; я стал суеверен, а ты… ты так изменился, что можно подумать, будто тебя подменили.

Он обратил мои слова в шутку, но в глазах его сверкнул злой огонь. Я придрался к первому попавшемуся предлогу, чтобы уехать, и он не удерживал меня: прощание наше было холодно и во все время переезда я повторял охранительные молитвы от злых духов.

Петр Петрович встал и ждал меня. Я сказал ему, что возвращаюсь от молодых и что падение кучи кирпичей напугало Марию Петровну, но она уже оправилась. Конечно, я ничего не сказал о таинственной чертовщине и о невероятных подозрениях, боясь огорчить больного, который все равно не мог ни пособить, ни даже понять происходившего, вследствие полного неверия. Петр Петрович слушал меня с озабоченным видом, а потом, минуту помолчав, сказал:

– Бедная Маруся стала очень нервна и впечатлительна; вообще, она мне не нравится. Я думал, что, выйдя замуж, она будет на седьмом небе; а вместо того она бледнеет, худеет и скучна, точно что-то тяготит ее. – Он на минуту замолчал, а потом продолжал: – Иван Андреевич, заметили вы, какая странная перемена произошла в Вячеславе после ужасного случая с ним на озере? Его точно подменили. Прежде он был такой симпатичный, что называется душа-человек; а теперь, не понимаю почему, но не лежит у меня сердце к нему.

Я отделался несколькими общими фразами, не рискуя сказать ужасную правду, и постарался перевести разговор на другую тему. Ссылаясь на необходимость безотлагательно вернуться в Петербург, я провел в Горках только один еще день; новобрачные обедали у отца и, по-видимому, все было по-прежнему, но внутренний разлад был несомненен.

Я поселился в Петербурге. Воспоминание о странных и непонятных происшествиях, свидетелем коих я был, словно кошмар, преследовало меня, но объяснения найти я не мог…

На помощь мне пришел неожиданный случай, если, вообще говоря, «случай» существует.

На вечере у моего начальника я познакомился с одним отставным полковником, внушившим мне большую к себе симпатию, особенно когда я узнал, что он интересуется спиритуализмом и оккультизмом, обладая притом обширной библиотекой по этим предметам. Я сделался частым гостем у полковника Вроцкого, прочел немало книг из его библиотеки, и многие темные вопросы потустороннего мира стали освещаться для меня новым и неожиданным светом; однако ни объяснения, ни подтверждения наиболее интересовавших меня явлений я не находил.

С полковником Вроцким я очень подружился. Как-то вечером, когда мы были вдвоем в его кабинете, я рассказал Николаю Андреевичу странные факты, которые мне довелось наблюдать в Горках, и сообщил невероятное, почти преследовавшее меня подозрение. Он выслушал меня с серьезным, задумчивым видом.

– Сообщенный вами факт вполне возможен и, к несчастью, таков он и в данном случае, – сказал он, когда я кончил. – В летописях оккультизма его зовут «аватар», но самая операция его относится уже к области высшей черной магии.

Положив руку на мое плечо, он прибавил:

– Ад – страшная область, мой молодой друг. Если бы люди знали, до какой степени они окружены силами зла, они меньше бы смеялись и больше молились. Во все времена, самые отдаленные, церковь всегда вела ожесточенную борьбу с бесовскими силами. Спаситель наш, Иисус Христос, недаром поместил в действительно божественной, завещанной нам молитве, такое обращение к Отцу Небесному, как: «Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». А молитва – единственный, заметьте, щит для каждого против ада. Обращаясь к интересующему нас случаю, вот мое мнение: ваш несчастный друг пал жертвой оккультного убийства и душа его несомненно покинула свою смертную оболочку. Злой человек, связанный с адом, совершил «аватар» и вселился в труп Тураева, чтобы завладеть женщиной, которая ему нравилась. Но ужаснее всего то, что я считаю несчастную молодую Тураеву безнадежно погибшей…